Сотри все метки - Александр Марков

Зоран и не догадывался, что под землей город изрезан множеством лабиринтов, в которых без карты или сопровожающего легко заблудиться. Зоран испугался от мысли, что энергия огонька иссякнет, тот погаснет, и он останется здесь один на один с темнотой, а когда начнет на ощупь искать выход, то наткнется на обитателей этих подземелий. Из-за долгого пребывания в темноте кожа у них бледная, прозрачная, изъеденная язвами. Но ведь здесь так темно, что он все равно их не увидит.

Зоран слишком мало уделял времени физической подготовке. Он начал уставать, задыхаться. Сказать загадочному спасителю, что он больше не может бежать, мешала лишь боязнь, что их диалог запеленгуют правоохранители.

Огонек опять ждал его.

«Сейчас, сейчас», — мысленно говорил с ним Зоран. И тут на него накатила такая боль, что перед глазами все помутилось. Он застонал.

— Несанкционированное вторжение! — надрывался бортовой компьютер корабля. — Я не могу их удержать. Мне больно. Что мне делать? Я не могу их удержать.

Зоран чувствовал, как взламывающие программы, будто лезвием острого ножа, разрубают кодировку и импульсы боли разбегаются по всей компьютерной системе, как по нервным волокнам.

Это было совсем иное вторжение. Грубое. Бесцеремонное. Они не таились. Они не боялись, что их привлекут к ответственности за нарушение законодательства, связанного с частной собственностью. Вывод напрашивался один. Это кто-то из госструктур. От таких надо бежать. Другого выхода нет.

— Я не удержу их, не удержу-у-у-у! — компьютер сорвался на долгий протяжный вой.

Нож все глубже погружался в банк данных, а потом огромная труба стала высасывать из него информацию. Кодировка еще продолжала сопротивляться, удерживая последние бастионы, где хранились сведения о корабле Чужаков, но и она уже начинала растворяться, расползаться, как мокрая бумага.

— Сотри все, — застонал Зоран, чувствуя, что не выдержит этой боли и потеряет сознание, — сотри все немедленно!

Больше всего в это мгновение он думал даже не о корабле Чужаков, не о фильме, повествующем о жизни регрессирующей колонии, который он так никогда и не сделает, не о своей докторской диссертации, а о фантоме, ставшем ему настоящим другом. Он чувствовал себя убийцей, и ощущение это усиливалось от того, что, прилетев на Альбеду, он узнал, что прототип фантома умер две недели назад, отключив жизненно важные киберприставки, имплантированные в его тело.

Зоран так мечтал поговорить с Балуевым наяву, а теперь он убивал и его фантом и не знал, когда сможет создать себе новый. Это была редкость. Ведь намного большим спросом пользовалась пустышка Мия Альбина.

— А-а-а-а! — кричал компьютер, проходясь по своим банкам данных огнем и мечом, превращая корабль в пустую металлическую оболочку.

Зорану казалось, что от всех этих воплей его мозг взорвется, как граната, разметав куски его черепной коробки. Он упал с помоста в поток нечистот.

Компьютер погружался в темноту. Голос его затихал. Когда Зоран, оправившись от боли, позвал его, никто ему не ответил.

— Что с тобой?

Огонек, нарушив молчание, вился возле его шлема, стараясь заглянуть сквозь непроницаемое стекло и посмотреть на лицо Зорана.

— Ты так кричал.

— Уже ничего, — с трудом откликнулся Зоран. — Все прошло.

Кожа у него на лбу покрылась капельками пота, волосы промокли, слежались, и голова начала чесаться. Он сидел в потоке нечистот, утонув в них почти по грудь, откинув голову назад, совсем как тот робот в нескольких метрах от него. Все-таки его, наверное, свалила здесь похожая беда, и мозги его перегорели.

Зоран поднялся. Теперь нечистоты доходили ему только до коленей. Он ступил на помост, попробовал отряхнуться. Но какое там. Нечистоты пропитали его одежду почти насквозь. Влажная ткань противно липла к телу, а о том, как пахла она и как будет пахнуть он сам, Зоран и думать не хотел. Одежду придется выбросить, а чтобы избавиться от вони, надо будет с ног до головы выкупаться в ванне с дезинфектором.

Черт, не подцепить бы какую гадость. Если пошаришь руками по дну, наткнешься на полуразложившуюся органику и кости. Среди них могут попасться и человеческие.

— Пошли, пошли. Ты можешь идти?

— Да.

— Здесь есть тележка. На ней рабочие коммунальной службы осматривают тоннель. Она рядом. Пойдем.

Огонек слишком много говорил. Неужели правоохранители уже не могут просканировать их разговор?

— Рабочие коммунальных служб? Роботы, наверное?

— Нет. Люди.

— Даже не киборги?

— Я же сказал, люди.

— Я ничего не понимаю в этой жизни.

Тоннель через тридцать метров плавно изгибался. Ноги прямо-таки вклеивались в помост. Ботинки было трудно оторвать, а когда это все-таки получалось, за ними какое-то время тянулась слизь.

Огонек, заметив тележку, радостно замигал, подлетел к Зорану, совсем как собака, которая хочет подбодрить хозяина. В нем произошли разительные перемены. Прежде он был безучастен. Схвати правоохранители Зорана прежде, огонек ничего бы не стал делать, чтобы помешать им, теперь бы он стал слепить им глаза, биться в стекла шлемов, как назойливое насекомое, и пока от него будут отмахиваться, Зоран сумеет извернуться и убежать.

Тележкой пользовались совсем недавно. Перед ней собралась внушительная куча мусора, словно ее сгребали скребком с монорельса, но она стала такой огромной, что у тележки не хватило мощности двигать ее и дальше, а у тех, кто на ней ехал, не хватило ума убрать ее. Позади тележки монорельс был очищен. Он тускло сиял. В самой тележке давно не убирались и не вытаскивали ее наружу, когда в тоннеле случались наводнения. Она вся была вымазана нечистотами, будто это ее естественный окрас. Зорану все уже было безразлично. Он подозревал, что если теперь фильтр в его шлеме откажет, он не только что не задохнется, а и не заметит, что состав воздуха, которым он дышит, изменился.

У ищейки, если ее пустят по его следу правоохранители, должно замкнуть всю систему обоняния, когда она начнет вынюхивать эту вонь.

Поток прибывал. Уровень его заметно поднимался. Еще немного, и он выйдет из берегов и начнет затапливать помост, стирая оставленные на нем следы Зорана. А его следы в воздухе выжигал огонек.

Кресло в тележке то ли было очень старым, то ли функция трансформации в нем вышла из строя, поэтому сидеть было очень неудобно, и форму тела Зорана оно не принимало. Но зато хоть крутилось вокруг своей оси. При желании всегда можно было смотреть вперед.

Место этой тележке на свалке. Коммунальные службы давно должны были ее заменить. Ее надо утилизировать. Вот теперь мучайся. А вдруг в этой тележке компьютерные мозги не разложились окончательно в едкой атмосфере и могут считывать мысли тех, кто в ней сидит? О, тогда она обидится, что Зоран уготовил ей место в утилизаторе, и никуда не поедет. Словно в подтверждение этой догадки, когда Зоран приказал тележке двинуться вперед, она и не шелохнулась. Он продублировал свой приказ жестом, но и жест никаких результатов не дал.