Майор Пронин и тайны чёрной магии - Лев Сергеевич Овалов

вперёд, по той же дороге в обратном направлении.

– Самоуправство, – сказал Лещенко. – Ты ещё за это ответишь.

– В любой момент, – весело ответил Евдокимов. – И учтите, что я отлично стреляю, шаг в сторону и вам не придётся жаловаться.

– Ладно, – хрипло сказал Лещенко. – И откуда только принёс тебя чёрт…

Но ответить ему Евдокимов не пожелал.

Не спеша они тронулись обратно, – впереди Лещенко, шагах в пяти от него Евдокимов и позади Маруся с мешком.

Они прошли пшеничное поле, миновали плантации кукурузы, вошли в станицу.

Какие-то собаки всё-таки залаяли на них, но они не обратили на них вниманиям и собаки отстали.

– Куда идти-то? – мрачно спросил Лещенко.

– В милицию, в милицию, – резко сказал Евдокимов. – Прошу вас.

Они дошли до милиции, поднялись на крыльцо, зашли к дежурному надзирателю.

– Товарищ дежурный, посадите этого старичка в КПЗ, в одиночку, – распорядился Евдокимов. – Ордер на арест доставлю не позже десяти утра.

Клад товарища Лещенко

Вот когда Евдокимов зависел от Матвеева, – от того, как отнесётся прокурор к просьбе следователя зависел конечный исход дела, которому Евдокимов отдал всего себя.

Да, в настоящую минуту Евдокимов был только следователем, производящим предварительное следствие, по весьма неясному и запутанному делу, а Матвеев был прокурором, наблюдающим за ходом следствия, от него зависело, дать или не дать ту или иную санкцию на мероприятия, которые Евдокимов считал необходимыми. От согласия или несогласия Матвеева зависело, как будет развиваться следствие дальше.

Закон есть закон, и что касалось законов, Матвеев был из молодых, да ранних, по части законов он, что называется, собаку съел, недаром его так высоко ценили в краевой прокуратуре, про него там так и говорили – этот не подведёт и от закона не отступит, кто бы чего бы от него ни требовал!

А в данный момент следователь Евдокимов требовал от прокурора Матвеева санкции на арест гражданина станицы Улыбинской Тихона Петровича Лещенко, 1891 года рождения.

Собственно говоря, Матвеев не возражал против ареста Лещенко, он только не соглашался с обвинением, которое Евдокимов собирался предъявить этому знахарю. Они, Матвеев и Евдокимов, вот уже целый час сидели и кабинете Матвеева и никак не могли дотолковаться.

Матвеев требовал всё новых и новых доказательств, доказательства Евдокимова он считал недостаточно вескими и убедительными, а Евдокимов всё не договаривал, что-то таил, доказательства, которые он предъявлял, при внимательном рассмотрении теряли свою убедительность, не I издерживал и критики, как-то расплывались…

– Нет, Дмитрий Степанович, я не могу с вами согласиться, – вежливо говорил Матвеев, произнося эту фразу чуть ли не в десятый раз. – Вы принимаете искомое за действительное, вы, простите мен я, всё ещё руководствуетесь теми неверными установками, которые в течение долгого времени имели место в органах государственной безопасности и которые так решительно осуждены нашей партией, – этакий, знаете ли, полёт на Луну на аппарате, неспособном выдержать такое путешествие…

Матвеев взял у себя из-под руки небольшую книжечку и нежно перелистал её страницы.

– Вот, «Уголовный кодекс», – сказал он. – Мы не должны от него отступать.

– А я меньше всего хочу от него отступать, – возразил Евдокимов. – Я предъявляю обвинение в соответствии с уголовным кодексом.

– Обвинение в убийстве Савельева? – воскликнул Матвеев.

– А показания жены убитого Савельева вы считаете недостаточными для принятия такой меры пресечения? – недовольно спросил Евдокимов. – Мне кажется, этого достаточно для возбуждения предварительного следствия.

– Вы его и возбудили, – сказал Матвеев. – Но обыск у Лещенко не дал результатов.

– Он ещё не закончен, этот обыск, – сказал Евдокимов. – Но вся деятельность Лещенко…

– Воля ваша, – перебил его Матвеев. – Я согласен с предлагаемой вами мерой пресечения, но – обвинение… Что мы можем ему инкриминировать? Незаконное врачевание, мошенничество… Пожалуйста, вот и предъявляйте ему 180-ю статью, даже 169-ю… Но на 136-ю я не согласен. Улики против Прибыткова, по – моему, значительно серьёзнее, однако вы протестуете даже против его задержания…

– Да ведь поведение Лещенко как раз и заставляет усомниться в правильности обвинения Прибыткова, – сказал Евдокимов. – Откуда тогда заинтересованность у Лещенко в обвинении Прибыткова? Если бы они были соучастниками, Лещенко не был бы заинтересован в обвинении Прибыткова, Прибытков мог бы потянуть за собой и Лещенко. Однако мы имеем чрезвычайно сильное стремление обвинить Прибыткова. Для чего? Для того чтобы отвести подозрения в сторону от себя.

– Но для чего Лещенко надо было убивать Савельева? – возразил Матвеев. – А у Прибыткова убедительные причины стремиться к устранению Савельева.

– Я этим и занимаюсь, товарищ Матвеев, – с раздражением заметил Евдокимов. – Я собираю и соберу причины, которые убедят вас в том, что Лещенко был заинтересован не только в убийстве Савельева, но кое в чём и посерьёзнее, для этого и требуется арестовать Лещенко, его пребывание на свободе будет препятствовать раскрытию преступления, но прежде всего, ручаюсь вам, Лещенко немедленно скроется и от следствия, и от неминуемого суда.

– Куда ему, старику, бежать! – заметил Матвеев не без иронии. – С чего вы это взяли?

– А как он вёл себя ночью? – возразил Евдокимов. – Что это, если не покушение на убийство?

– Ну, уж и убийство, – не согласился Матвеев. – Старик испугался, что его поймали на месте преступления, когда он снимался ворожбой, растерялся и решил вас попугать.

– Попугать? – рассердился Евдокимов. – Убийством?

– Но ведь он же вас не убил, – возразил Матвеев.

– Для того чтобы убедиться, – зло сказал Евдокимов. – вам, по-видимому, нужно было, чтобы убили?

– Не злитесь, Дмитрий Степанович, – снисходительно возразил Матвеев. – Ведь вы отлично понимаете, что убить он вас не мог, пистолет был не заряжен, в нём не было ни единого патрона, старик пугал вас незаряженным пистолетом.

– Да, это удивительно – признался Евдокимов. – Потому что он, несомненно, хотел меня убить.

– Незаряженным пистолетом? – повторил Матвеев. – Вы не логичны, Дмитрий Степанович.

– Вы недооцениваете Лещенко, – упрямо сказал Евдокимов. – Он гораздо страшнее, чем это вам кажется.

– Вы убеждены, что видите сквозь землю, Дмитрий Степанович, – добродушно пошутил Матвеев. – Обычная ошибка вашего ведомства.

– Моё ведомство обязано видеть сквозь землю, – сердито ответил Евдокимов. – Иначе оно было бы не нужно.

– Ну, ладно, – примирительно согласился Матвеев. – Привлекайте его ещё по 73-й статье – угроза убийством по отношению к должностному лицу в целях прекращения его служебной деятельности, хотя…

– Что – хотя? – спросил Евдокимов.

Матвеев улыбнулся.

– Не сердитесь, Дмитрий Степанович, хотя вы перепугались больше, чем следовало.

Матвеева нельзя было своротить с места, если уж он упрётся, то не верил на слово никому, и в этом была его сила, – он требовал бесспорный доказательств.

– Ладно, пусть будет по – вашему, – вынужден был согласиться Евдокимов. – Но вечером вы сами предъявите ему 136-ю статью!

– Вечером? – переспросил Матвеев. – А что произойдёт?

– Обыск, – сказал Евдокимов.

– Где? – спросил Матвеев.

– В посадке, – сказал Евдокимов.

(Посадками на Северном Кавказе преимущественно называются древесные насаждения вдоль железнодорожных линий с целью препятствовать снежным заносам и укрепить грунт возле железнодорожного полотна – прим. Л. О.).

– В какой это посадке? – спросил Матвеев.

– В той, что находится за будкой, к северу от станции – сказал