«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994 - Борис Гедальевич Штерн

всю марку слева вверх направо, символизирует коромысло весов мифической Фемиды, левая чашка которых резко пошла вниз под грузом «левых» деянии.

Итак, родовой знак «вольво» — Весы. Влияние его достаточно сильно, поэтому покупатель Скорпион или Дева, несмотря на несовместимость знаков хозяина и машины, может смело покупать «вольво» в любой день года. Здесь уместно лишь одно предостережение: купивший «вольво» при Венере в знаке Льва не должен разрешать жене (любовнице) пользоваться машиной в свое отсутствие, ибо Венера (властитель Весов) во Льве равнозначна темным страстям.

Мы отдаем себе отчет в том, что вызовем ненависть владельцев ремонтных мастерских, строящих свое благополучие на авариях и катастрофах. Они будут поносить нас на всех углах и бить в темных закоулках. Но это наш гражданский долг, и мы идем на жертвы сознательно, с высоко поднятой головой.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Автомобильный гороскоп-2

(Развитие сюжета)

Звонок поднял меня среди ночи. «На проводе Владивосток», — прошелестел далекий голос. Голос хотел говорить с Тином, он хотел бы узнать родовой знак машин, выпускаемых Заранским автозаводом, очень нужно!

Спросонок я никак не мог понять, чего от меня хотят. Казалось бы, сама рубрика, в которой была опубликована моя шутка[52], заведомо исключала всякую возможность серьезного к ней отношения. Всем известно, что «Ученые досуги» — это первое апреля, растянутое на целый год. Но то, что случилось дальше, еще раз подтвердило, что у нас самая через пень колоду читающая публика; на следующий день мне позвонили пять читателей, потом семь, а там пошло-поехало.

Сначала звонившие интересовались сочетаниями планет, благоприятными для покупки или продажи машин, потом — совместимостью их гороскопов с гороскопами владельцев. Затем посыпались вопросы вроде того что, следует ли Скорпиону жениться на Весах, если родовой знак его автомобиля, скажем, Стрелец. Или как отнесутся «Жигули»-Весы к будущим детям хозяина-Козерога и стоит ли этих детей рожать — может, лучше завести пит-терьера? Затем стали просить заговорить «ниссан» от сглазу или приворожить соседскую «Волгу».

А письма! Они шли могучим потоком, сметая все на своем пути. Роспечать просила пощады, почтальоны объявили бессрочную забастовку, а письма все прибывали…

Что делать? Телефоны в «Химии и жизни» были безнадежно заняты, и я побежал в редакцию — умолять, чтобы никому более не давали мои координаты.

По Мароновскому переулку ветер гонял белые конверты, а к зданию редакции один за другим подъезжали почтовые фургоны. На лестничных площадках громоздились кипы писем, в коридорах письма лежали сплошным ковром, а столы сотрудников и вовсе были завалены ими. Сами сотрудники, в паутине проводов, кричали хриплыми голосами: «Телефон Тина? Пишите…» — и одновременно с неимоверной скоростью отстукивали на пишущих машинках мой адрес.

Преследуемый ревущей лавиной нераспечатанных конвертов, я пулей вылетел на улицу и вонзился головой в живот Жоры Тесленко, моего старинного знакомого. Жора всегда был инженером так себе и на работе не горел, но откуда капают денежки, знал в совершенстве. Уразумев причину моего отчаяния, он долго смеялся, хлопал себя ладонями по бедрам и раскачивался, как хасид на молитве: «Эх ты, интеллектуал! Это же золотое дно! Счастья своего не видишь!». Тут же, не сходя с асфальта, мы основали акционерное общество с неограниченной безответственностью «Звезда и бампер» и на общем собрании акционеров единогласно выбрали президента (меня) и распорядительного директора (Жору).

Назавтра ни свет ни заря разбудил звонок. Требовательный и наглый, он не умолкал, пока я через бумажные завалы добирался до дверей. Конечно же, это был нетерпеливый Жора. Уж очень хотелось ему немедленно раскрутить это дело. Не преуспев в попытке проникнуть в глубь квартиры, он удалился, произнеся загадочно: «Ну, что ж, начнем с лестницы…» В девять ноль-ноль он вернулся с тремя спортивными девицами, груженными десятками мусорных корзин разных цветов. Девицы тут же уселись у подножья бумажного холма и с невероятной скоростью принялись разбрасывать письма по разным корзинам.

— Капитализм — это учет, — объявил Жора. — В красных корзинах у нас будут «ролсс-ройсы», «линкольны», «ягуары», в синих — «мерседесы» и «форды», в зеленых — «ВОЛЬВО», «Волги». И так далее. Ну, а вон в тех, черных, — «Запорожцы», «Таврии» и прочая мелочь. Им место на свалке… Да, друзья мои, на свалке. Печально? Конечно, печально. Но — закон рынка. Альтернативы этому нет. Ну, сколько может заплатить за гороскоп хозяин «Запорожца»? Мизер. Нет, мы будем иметь дело только со сливками общества.

Тут пришла еще одна девица, которую Жора усадил у телефона. Она, видно, была проинструктирована заранее и тут же включилась в работу:

— «Звезда и бампер» слушает… Марка машины? Когда куплена? Ваш годовой доход? Понятно. Переведите в Н-ское отделение банка на наш расчетный счет №… (далее называлась очень внушительная сумма). Мы направим вам опросный лист, по заполнении которого будет заключен контракт.

С «Запорожцами» и другими малотиражками разговор был короткий:

— Да, мы можем оказать услугу, но, увы, прием заявок на этот год закончен. Если вас не затруднит, позвоните через годик в десять утра, постараемся помочь.

Были и нетерпеливые клиенты. Таким предлагали явиться за опросным листом лично, имея при себе такую-то сумму.

Чтобы сделать клиента сговорчивым, надо показать, что его, клиента, много, а мы одни. Как этого добиться? Очень просто — создать очередь. Мы расклеили объявления о том, что по такому-то адресу открывается приемный пункт стеклоторы, начало приема с 16 часов. Назавтра с рассвета перед домом выстроилась километровая очередь с рюкзаками и сумками.

Наши гороскопно-автомобильные клиенты начали прибывать часам к десяти, их встречали клерки, провожали в полуподвал, арендованный на неделю у Совета ветеранов, и, кивая на очередь, поясняли, что тьма провинциалов прибыла без предварительной записи и теперь вот стоят, надеются, что к вечеру их, может быть, примут в порядке живой очереди.

Несложная операция дала нам такие поступления, что я предложил купить виллу на Канарах и смыться, пока не поздно. Но Жора отговорил меня. Через три дня в арендованной в центре Москвы квартире закипела работа. Клерки отдела личных контактов принимали особо нетерпеливых клиентов, являвшихся собственной персоной. В отделе писем знакомились с запросами и высылали клиентам один из стандартных ответов, суть которых сводилась к одному: «переведите на наш счет»…

На днях я заглянул в «Химию и жизнь». Горы писем громоздились уже вдоль всего фасада, а фургоны все подъезжали. По слежавшимся слоям, имевшим вид почти геологический, я поднялся на второй этаж. Редакция, похоже, сражалась до последнего: местами вдруг взрывался стрекот пишущей машинки, из бумажных недр доносились телефонные звонки, а иногда