Любовь без ошибок - Екатерина Каблукова

- Вы можете только ставить условие, верно, - кивнула Эмбер, злясь не то на этого слишком спокойного и тихого мужчину, который оказался гораздо сильнее, чем все думали.

- Принимать его или нет - зависит только от монарха, но мы слишком долго живем без наследников. случись что, корона перейдет моей жене, ни ей, ни мне этого бы не хотелось.

- Да… закрой глаза и думай об Альвионе…

- Простите?

- Нет, так, просто вырвалось - она присела на свое место и махнула рукой на стул, стоявший напротив, приглашая Джаспера последовать ее примеру. - кажется, вы должны передать мне приказы о назначениях министров?

Больше к вопросу женитьбы императора они не возвращались. Обговорив все интересовавшие его вопросы, Джаспер ушел, а Эмбер  уставилась невидящим взглядом на вирт-экран. Получается, что когда они были на маяке, Эдвард уже знал об ультиматуме мужа сестры. Знал, что подчинится требованию, и все равно…

Она до крови прикусила губу, пытаясь сдержать злые слезы. С самого начала Эмбер понимала, что надо жить только одним днем и у этих отношений нет будущего, но почему-то все равно было больно.

“Я не буду плакать. По крайней мере не здесь и не сейчас!” - одернула она себя, загружая очередной файл. Кажется, протокол вчерашней встречи императора с новыми министрами. Хоть и временно исполняющие обязанности, все они должны были быть представлены герцогом Йоркским после выборов и утверждены его величеством. Документы следовало подготовить заранее.

Эмбер почти закончила, когда император, безмерно довольный, появился в приемной.

- Как дела? - радостно произнес он, заставляя Эмбер сердито поморщится.

- Терпимо, - она все так же смотрела на экран, опасаясь, что если взглянет на Эдварда, то выдаст себя.

Впрочем, он и так забеспокоился:

- Ты не заболела?

- Нет, - она потерла глаза. - Я…

Вот почему она не может просто спросить у него напрямую и посмотреть, как вытянется его лицо? Руки подрагивали, но Эдвард ничего не заметил. Он подошел и с видом фокусника он извлек из кармана футляр, обтянутый пурпурным бархатом.

- Это тебе, - футляр лег на стол. - Открой.

Понимая, что он все равно настоит на своем, женщина повиновалась. Внутри, на бархатной подушке лежали часы. Вернее, не просто часы, а произведение ювелирного искусства - тонкий усыпанный изумрудами браслет в виде банта, который сдвигался в сторону, открывая циферблат, Делений там не было, зато в небывалом количестве были бриллианты.

Эмбер шумно выдохнула.

- Ч-ш-што это? - она уставилась на браслет так, словно это по меньшей мере была змея.

- Часы, - Эдвард был явно доволен собой. - Мне кажется, эти подойдут тебе больше.

- Тебе кажется, - холодно произнесла Эмбер, едва сдерживая обуревавшую ее ярость. Как он вообще смел! Она не домашняя кошечка, чтобы на нее цеплять бантики, пусть даже и очень дорогие.

- Эмбер, - Эдвард нахмурился. - Что не так?

- Все, - она захлопнула крышку футляра и только после этого выдохнула. - Забери это, пожалуйста.

- Но…

- Ваше величество, это не обсуждается, - она смело встретила его гневный взгляд. - Я не буду это носить.

- А если я прикажу?

- Нет.

Эдвард скрежетнул зубами.

- Почему?

- Потому что… - она замолчала, не зная, как объяснить, что не желает опускаться до уровня содержанки. - Эдвард, пойми, не хочу смешивать работу и остальное.

- Остальное?

- Наши отношения.

- То есть утром мы будем играть одни роли, а вечером - другие?

Она покачала головой.

- Мы не будем ничего играть.

- Поясни, - процедил Эдвард.

- Я хочу оставить все, как есть, - Эмбер все-таки взглянула на него. Его лицо окаменело, а во взгляде ярость смешивалась с растерянностью. Он все силился понять, что сделал не так.

- Эдвард, нам было хорошо, но у тебя есть обязательства перед страной, а у меня - перед дочерью.

- И как они могут помешать?

- Кто?

- Твои обязательства перед Алекс.

Эмбер машинально отметила, что Эдвард не стал отрицать свой долг перед Альвионом.Значит, все правда.

Она вдруг поняла, что злило больше всего: это было нечестно. Нечестно по отношению ко всем: к Эдварду, к ней самой, к незнакомой юной девушке, которая станет женой императора, к неродившимся детям, которые пострадают от этих отношений.

Злость схлынула оставив после себя горечь. Эмбер вдруг поняла, что безумно устала. устала от неопределенности в жизни, от всех этих эмоций, которые бьют через край.

- Эдвард, чего ты хочешь? - тихо спросила она. - Ты же сам вынудил меня подписать договор с короной.

- Так расторгни его!

- Что?

- Подай в отставку, если тебе так важно не смешивать работу и наши отношения!

Это было словно пощечина. Эмбер снова прикрыла глаза, а потом взглянула на полыхающего яростью императора.

- Как вам будет угодно, ваше величество, - она насмешливо поклонилась. - позвольте, я займусь этим незамедлительно?

Несколько секунд они просто стояли и смотрели друг на друга, Потом император пробормотал что-то себе под нос, крутанулся и скрылся в своем кабинете.

Дверь хлопнула. Эмбер упала в кресло и закрыла лицо руками. Что она наделала? А, главное, как ей теперь объясняться с дочерью? В любом случае, надо срочно поговорить с Алекс, объяснить все, убедить…

- Селл, - женщина нерешительно позвала искусственный интеллект.

- Милая, мне кажется  или ты обладаешь уникальной способностью выводить нашего милого Эдварда из себя? - голограмма медленно появилась над столом.

- Как я могу добраться до Сандригем-паласа?

- По-разному.

- А точнее?

- Я могу вызвать тебе дежурный флаер?

- Думаю, в этом нет необходимости.

Эмбер подошла к столу, подхватила сумку и покинула приемнкую императора.

Глава 25

Тонкие каблуки печатали шаг, эхо отражалось под расписными сводами галерей, слуги почтительно кланялись при виде личного секретаря его величество. Слишком личного. Это претило, как и подобострастные взгляды тех, кто встречался на пути. Хотелось орать и топать ногами, но этого нельзя было допустить, как и обернуться, чтобы убедиться, что ее никто не остановит.

“Я достаточно стойкий оловянный солдатик?” - размышляла Эмбер, покидая императорский дворец. Сердце не болело, нет. Такое впечатление, что этого самого сердца у нее больше не было. А если нет - то и болеть нечему. “Эдвард-Эдвард”, - она все мысленно говорила и говорила с ним. Споря, доказывая и ссорясь. Но это в мыслях. А в реальности уходя все дальше и