Любовная ловушка - Хизер Гротхаус

– Когда начались схватки, я тут же вернулся домой. Но она не хотела видеть меня. Кричала, что ненавидит меня, ненавидит ребенка, ненавидит саму землю, на которой я живу. Вместо меня за ней ухаживал Дункан, да благословит его Господь.

Ивлин замерла. Она чувствовала, что Коналл уже подобрался к трагической развязке своей истории.

– Она родила маленькую, очень маленькую девочку, – шепотом продолжил Коналл. – Она была крошечная, как мышь, но с густыми темными волосами, как у матери. Она была очень слабенькой. У нее так и не хватило сил сделать первый вздох. – Эмоции душили Коналла. Он прервался и поднял ладонь, судорожно сжатую в кулак. – В результате Нонна покинула этот мир. Когда я увидел ее… уже после… она выглядела такой умиротворенной. Но моя маленькая девочка! Она тоже ушла!

Его последние слова потонули в хриплом всхлипывании. Коналл судорожно перевел дыхание, пытаясь справиться с эмоциями.

– Хотя мать никогда не хотела ее, но я не мог… вынести мысли о том, что это маленькое существо будет лежать в земле в одиночестве. Поэтому я вымыл ее, завернул в холстину и положил рядом с Нонной. – Он издал хриплый стон, полный злости, печали и очень глубокой боли. – Но прежде чем я опустил ее в землю, я срезал с ее головки прядь густых черных волос. И обмотал их кусочком кожи. И только потом… я опустил свою дочку.

Коналл тяжело вздохнул, и Ивлин отняла ладони от лица, чтобы посмотреть на мужа. Теперь уже он прикрывал глаза рукой, его губы были искривлены страданием.

Ивлин прильнула к Коналлу и обняла его так крепко, как не обнимала до сих пор никого. Они оба плакали.

Боже, как же ей было страшно. История о смерти Нонны мучила ее, заставляла вспоминать о ее собственной уязвимости, о появлении на свет ценой смерти собственной матери.

Но сейчас она боялась за Коналла. Теперь она поняла, как много значил для него ребенок, находящийся в ее чреве, и это волновало и пугало ее. Если она умрет при родах, если младенец окажется нежизнеспособным и последует за ней в могилу, то это убьет ее мужа.

Наконец Коналл обнял ее. Его дыхание стало ровнее, судороги прекратились.

– Теперь твой страх стал еще больше? – спросил он ее с тревогой в голосе.

– Нет, – качая головой, ответила Ивлин и посмотрела ему в глаза. Она постаралась улыбнуться, но у нее это плохо получилось. – Все осталось так, как раньше. Изменилась лишь одна вещь.

Коналл замер.

– Я хочу родить тебе этого ребенка, Коналл. Я хочу, чтобы у тебя была хорошенькая дочка или озорной мальчишка, который со временем станет главой клана. – Она нагнулась к нему и заключила в ладони его светящееся удивлением лицо, чувствуя, как ее выросший живот упирается в него. – И я хочу, чтобы у ребенка был отец, человек, который любит его всем сердцем и ради него готов на все.

– Это так, – сказал он. – Я буду любить его, Ив. И буду заботиться о вас, о семье…

«Скажи это, – мысленно молила его Ивлин, – скажи, что любишь меня, Коналл».

Он быстро и крепко поцеловал ее в губы.

– Спасибо тебе, Ив, – сказал Коналл. И Ивлин улыбнулась ему в ответ.

Прошло еще шесть недель. Все это время их непрестанно поливали дожди, оставляя влагу и зеленое кружево молодой листвы на деревьях и кустарниках.

Коналл, убиравший грязь в загонах для зверей, остановился и вытер пот со лба. Воздух был влажный, но теплый. Похоже, этот день должен был стать самым жарким за все то время, что они жили в этом месте. Он оперся плечом о заграждение и посмотрел через открытую дверь на Ив. Его жена сидела на краю поляны, рядом с ней стояла широкая плоская корзина. Ив выкапывала и складывала в нее свежую нежную зелень для их вечерней трапезы. Элинор бегала за Бонни кругами, и Коналл улыбнулся, наблюдая эту картину. Теперь это уже была не та истощавшая, со впалыми боками волчица, которую он встретил зимой, когда еще в лесу лежали сугробы. Теперь ее шерсть лоснилась, бока обросли жирком. «Да, Элинор стала настоящей толстушкой, – подумал Коналл и засмеялся. – Вот обжора!»

Элинор была не единственной дамой на поляне, чьи формы за последнее время заметно округлились. Ив была на седьмом месяце, и ее живот выпирал вперед, словно котел, отчего подол ее платья и нижней юбки спереди был на несколько дюймов выше, чем со спины.

Он больше не мог ждать. Ради безопасности Ив он должен был отправиться в город Бьюкененов уже завтра утром. И пробыть они там могли всего несколько дней. Коналл не хотел слишком утомлять жену и намеревался поместить ее в безопасные условия задолго до того, как придет срок родов.

Коналл понимал, что его ожидал неприятный разговор с Ив, но у него не было выхода. Он должен был рассказать обо всем Ангусу Бьюкенену и получить его благословение. И чем скорее, тем лучше. Давно пора ему и Ив избавиться от старого проклятия. Коналл очень хотел вернуться к своему клану, к матери и Дункану, спокойно жить и просто наслаждаться свободой…

Ив направилась к хижине. Элинор и Бонни шли рядом с ней, копируя ее размеренную ленивую походку. Коналл поставил старые грабли в угол и вышел наружу, чтобы умыться. Иначе Ив неодобрительно наморщит свой носик, если он захочет поцеловать ее. А ему точно придется много раз целовать ее, чтобы уговорить пойти к Бьюкененам.

Но эта часть предстоящего разговора вызывала у него приятные чувства.

– Природа оживает, – с сияющей улыбкой заявила Ив, когда подошла ближе. Ее щеки разрумянились, и сбивалось дыхание. Даже обычная ходьба уже требовала от нее дополнительных усилий.

Ив остановилась рядом с ним, наблюдая за тем, как он вытирает мокрые волосы.

– В лесу суетится всякая мелочь – бельчата, оленята, птенцы, и он стал похож на огромный детский сад, – заключила Ив и направилась в дом.

Коналл подбросил тряпицу, которой вытирал волосы, вверх. Она зацепилась за низкую крышу и повисла. А он порывисто схватил Ив за талию и притянул к себе.

Ив весело рассмеялась и положила ему руку на грудь, стараясь не выронить корзину, которую прижимала к бедру.

Коналл поцеловал ее в нос, и Ив наморщила его.

– Ты мокрый, – заявила она.

– Да, но чистый. – Коналл обнял Ив так крепко, как только позволял ее живот. – Хочешь меня немного причесать?

Ив улыбнулась и поцеловала его в щеку. Ее полные губы были мягкими, как самая тонкая замша.

– Не сейчас, Коналл. Мне нужно кинуть зелень в похлебку, пока она не завяла. – Ив высвободилась из его объятий и направилась в хижину. – Ко мне, ко мне, милые! Не наступай мне на ноги, Элинор!

Коналл вошел в хижину следом за ней. Он очень обрадовался, что Ивлин заметила результаты его трудов.

– Загоны такие чистые, – восхищенным тоном сказала она. Подвинув табурет ближе к очагу, она осмотрела хижину и добавила: – Да тут везде чисто. – Ее улыбка стала озорной. – Вот уж никогда не думала, что из тебя может получиться такая хорошая служанка.