Девушка с плеером - Валентина Назарова

Бен бросил на меня долгий бесстрастный взгляд.

– Думаю, она была ведьмой. Не сказочной, с метлой и черной кошкой, а настоящей, которая служит самому Сатане. Она заставила Криса почувствовать себя долбаной рок-звездой еще до того, как он правда ею стал. Понимаешь, когда с тобой спит такая девушка, как Джен, можно уже ничего особо не делать – ты и так на вершине мира. Но им с Крисом всегда было тесно в одной комнате, когда они не трахались. Она постоянно твердила всем о его гениальности, пока, ко всеобщему несчастью, он и сам в это не поверил. Она выпускала зверя наружу, а управлять им не умела. Их отношения были полем боя. Эти двое оставили друг другу не один шрам.

Пару минут Бен молчал. Я начала думать, что он уснул, но тут он опять подал голос:

– Поначалу я просто наблюдал за ней. Она только смеялась. А я наблюдал. Украдкой вдыхал запах ее волос, таскал к себе забытые в доме с красной дверью вещи. Вскоре у Марка начались проблемы с Крисом. Он пропускал репетиции, забивал на группу, а ведь успех был так близок. И все из-за Джен. Марк бесился, зная, что прорыв совсем рядом. А потом они расставались, и Крис каждый раз ненадолго возвращался к нам, к группе. Вот тогда, в такие моменты, твоя сестра начинала сходить с ума. В один из таких периодов она обратила внимание на меня. Она была моей целый месяц. Четыре субботы, когда, проснувшись, мы рука об руку бродили по городу, покупали яблоки и ели их, немытые, прямо на площади; четыре воскресенья, когда она голая варила кофе на этой самой кухне и мы занимались сексом под «Revolver», на протяжении целого альбома. Она приходила на репетиции, и мы трахались в перерывах, пока остальные курили, прямо в ванной в доме Криса. Она танцевала под наши песни, кружась по комнате и сверкая глазами. Я знал, что у нее со мной не по-настоящему. Но ничего другого мне и ждать не приходилось.

Бен все говорил и говорил, описывал мне твои руки, губы, тело, твой запах, твои привычки, твой смех. Он рассказал мне, как ты врала, как предавала его. Мне было страшно. Я видела, как он распаляется, думая о тебе.

– А потом она пришла на наш концерт в «Даблин кастл», и Крис спел ей «What Katie Did». Десять минут спустя она стояла перед ним на коленях в туалете, даже не заперев дверь. Я зашел внутрь и увидел их. Она сказала: «Прости, но ты же знал». Да, конечно знал. Но еще я любил ее. Да-да, я отлично понимаю, что она слишком красивая, экзотическая и дикая для такого парня, как я. Но разве тут можно что-то поделать? Мы же не выбираем такие вещи, правда? Знаешь, тогда я понял, почему моряки не берут на корабль женщин. Они ведьмы. Марк даже написал об этом песню, правда, Крис отказался ее петь. Но вот тебе правда: Джен разбила мне сердце. И разрушила нашу мечту. Она вообще все уничтожила. А теперь скажи, легче тебе теперь, когда ты знаешь это?

Викерс был возбужден, на глазах сверкали крупные слезы. Мне стало до боли жаль его, такого разбитого и потерянного. Я понимала, что те чувства, о которых он говорил, вполне могли подтолкнуть его к поступкам, о которых придется горько сожалеть. Но я не могла бояться или ненавидеть Бена в тот момент. То, как ты с ним поступила, непростительно. Я понимаю, почему все так вышло, можешь не объяснять. Но, если ты хотела сделать больно Крису, могла бы уж выбрать кого-нибудь своей весовой категории – хотя бы Хью, а не играть на чувствах и слабостях нежной души барабанщика. Он едва мог произнести твое имя вслух! Тогда, сидя на крыльце того странного дома, я поняла, что ты совсем не тот человек, которым я считала тебя еще пару часов назад. Кто ты такая, Джен?

Status: не прочитано

– Я не знаю, что произошло в ту ночь на фестивале. Я не мог отделаться от чувства, что все как-то не так, – тихо сказал Бен, уставившись себе под ноги. – Я расскажу, что случилось накануне. Мы собрались на последнюю репетицию в доме с красной дверью. То есть тогда, конечно, мы не подозревали о том, что она станет последней. Джен и Крис не общались уже пару недель. Она трахалась с парнем, который недавно переехал в соседний дом. Крис сходил с ума, но мы все дали друг другу слово, что до фестиваля засунем свои проблемы и переживания себе в задницу. Гласто был самой важной вещью на тот момент. И все бы хорошо, но Крис зачем-то вышел во двор и увидел через забор, как она загорала топлес на соседской лужайке. Он вскипел, поднялся жуткий крик. Потом вышел куда-то и вернулся с двумя бабами. Они пошли наверх. Через несколько минут Джен появилась в нашей гостиной и спросила, где он. Я промолчал, но в этот момент со второго этажа послышались женский смех и музыка. Она заплакала. А потом подошла ко мне и поцеловала в губы. Но я не мог, я знал, что она любит его, а не меня. И я ушел, оставив ее в слезах посреди гостиной. На ней была вот эта футболка, что на тебе сейчас.

Я невольно взглянула вниз, на ухмыляющийся череп.

– Когда мы встретились утром, чтобы ехать на фест, Марк и Крис едва разговаривали. Они оба были с разбитыми лицами. Я не знаю, что произошло той ночью, мне никто так и не рассказал. А потом я увидел ее на Гласто, – он перевел дыхание. – Мы выступали в середине дня, но народ уже подвалил. Наша музыка была популярна в Myspace. За сценой я заметил самого Ноэла. Марк сказал, что среди публики есть люди из рекорд-лейблов и пара журналистов. Это был момент высочайшего подъема и триумфа для меня. Ни платиновый альбом, ни выступления в шоу Джулса Холланда и Джонатана Росса, ни мое лицо на афишах – ничто не сравнится с тем днем, – Бен сделал паузу, его глаза заблестели. – Она танцевала в первом ряду во время нашего выступления, такая красивая, в голубом платье и в венке из цветов. Она улыбалась, и, пока ее улыбка была с нами, мы играли по-настоящему хорошо. Потом, я знаю, она перекинулась парой слов с Марком, он провел ее к нам за сцену, но ко мне она не подошла. После выступления Марк сказал, что нас пригласили на вечеринку Ноэл и Лиам, а я к тому моменту уже здорово напился и пошел бродить по территории фестиваля, я слушал разные группы в шатрах, а потом завалился спать. Когда я проснулся в воскресенье утром, Марк объявил, что Хью – наш новый солист и что мы записываем альбом, а потом едем в тур на разогреве у Ноэла с Лиамом. Крис ушел. Ее тоже нигде не было. Мы никогда не обсуждали тот вечер. Просто стали жить дальше, как будто так всегда и было.

Бен тяжело дышал: ему непросто далось погружение в мир призраков.

– А почему ты ушел из группы?

– Мне не хватило духу. Я недостаточно крут для всего этого рок-н-ролльного дерьма. Я не красавчик, как Хьюго, не музыкальный гений, как Марк, и не псих, как Крис. Мне невыносимо каждый день видеть девочек с безумными глазами. Кому-то это нравится, но не мне. Невыносимо трахаться с ними и знать, что они со мной только для того, чтобы подобраться поближе к Хью. Что для них я всегда тот третий парень, барабанщик без имени. Понимаешь, когда проходит первая волна экстаза, ты понимаешь, что это все – рутина и кабала. Это не рок, а индустрия, долбаный капитализм в его худшем проявлении. Наверное, я просто не создан для большой сцены. Играть концерты в пабах для пятисот человек, когда в благодарность тебе покупают пиво, как позавчера на выступлении Криса, – одно дело. А я увидел другую сторону: многомиллионный бизнес, жестокий и циничный мир. Успех в нем – случайность, лотерея. Оказавшись там, сразу чувствуешь, что ты не уникален, что это конвейер. Вот так. Я начал загоняться, пить, жалеть себя. И в конце концов ушел.