Как нам избежать нищеты. Что делает и что должно делать правительство - Юрий Болдырев

Ю. Болдырев: Вы знаете, в чем-то, может быть, мог бы согласиться, а в чем-то либо добавить, либо частично, на уровне версий, опровергнуть. Дело в том, что вот все те масштабные интересы, о которых вы говорите, все те игроки, условно скажем, и бизнесы, они сегодня не ущемлены. Строго говоря, если стоит вопрос о том, как им заработать денег еще больше, или как им украсть денег еще больше, как им отколоть денег от государственного пирога, от того, что должно возвращаться государству, еще больше; у них сейчас возможности эти практически так и не ограничены. Именно поэтому, я подозреваю, что здесь речь идет не просто о таком прямом экономическом и, как следствие, коррупционном интересе, а я больше склонен считать, что речь идет о масштабном предательстве, завязанном на всю совокупность интересов отношений, хранение элитой денег за рубежом и так далее, и так далее.

М. Калашников: Дети учатся там, активы там…

Ю. Болдырев: Я еще раз подчеркиваю: это тот случай, когда даже сам коррупционер, когда он здесь не на три дня (а потом придут другие, и ему нужно успеть как можно быстрей и больше схватить), а в ситуации, когда все вроде бы в их руках и вроде бы надолго, даже он начинает мыслить рационально, стоит ли сдавать миллион, для того чтобы украсть три копейки. Вот масштаб того, что происходит с ВТО, — это сдавать миллион, чтобы украсть три копейки. Мне кажется, такого рода действия осуществляются не ради этих трех копеек, а ради того, чтобы, может быть, сохранить предыдущие миллионы, вытащенные из нашей страны.

М. Калашников: То есть понравиться главному хану, хозяину, а для них хозяин — это Запад.

Ю. Болдырев: Можно так. Может, Это уже не вопрос идеологии, это вопрос, какую цену ты готов заплатить за личную власть. Вот Ельцин для меня представлял интерес, со всеми ошибками, преступлениями, до того, как он по существу сдал стратегические интересы страны — очевидно уже, безусловно сдал стратегические интересы страны за личную власть. Значит, одни считают, что это случилось еще во время Беловежских соглашений. Я, отматывая назад, должен сказать, что, может быть, и с этим надо бы согласиться, хотя я тогда так не понимал, может быть. Но то, что было в сентябре-октябре 93-го, это безусловно, главное. То, что он после этого подписал эти «Вопросы соглашения разделения продукции», это уже, безусловно, и он сам понимал, что просто сдает ключевые стратегические интересы. Так же, как когда он подписал соглашения о продаже США нашего ядерного оружейного урана.

М. Калашников: В 93-й год.

Ю. Болдырев: В США снимают с боевого дежурства, разбирают, складируют и хранят…

М. Калашников: Боеголовки, да. Боеприпасы.

Ю. Болдырев: Да, все остается в возможности будущего использования. А чтобы Россия не могла сделать так же, весь уран отдает вроде как на топливо. Да еще как установила тогда (я подчеркиваю: в 97-98-й годы мы этим занимались) Счетная палата, продавали по цене существенно дешевле, чем нам стоит снова выработать такое же количество урана. То есть даже не по рыночной цене, хотя нет рыночной цены.

М. Калашников: То есть.

Ю. Болдырев: Не по себестоимости, а в ущерб себе.

М. Калашников: Юрий Юрьевич, то есть тогда была логика: Ельцин совершил государственный переворот, захватил власть в Думе. Вот эта вот банда мародеров уселась, в октябре 93-го расстреляли они парламент и захватили полную власть, и он за признание Западом подписывал договор Соглашения о разделе продукции, отдавал оружейный уран.

Ю. Болдырев: К счастью, этот закон не смог подписать, потому что Совет Федерации его остановил…

М. Калашников: Да, но во всяком случае, он пытался это сделать. То есть тогда логика была извращенная. У меня, кстати, друзья брали тогда мэрию, вытаскивали документы, кстати, те вот отпилы и откаты, о которых сейчас стали говорить Навальный и прочие, они были и в 93-м году.

Ю. Болдырев: Да, да. Все то же самое.

М. Калашников: Просто пирог-то был поменьше. От него и откаты были физически меньше.

Ю. Болдырев: Да.

М. Калашников: А так привычки были те же самые.

Ю. Болдырев: Да.

М. Калашников: Вот вы говорите, у Ельцина была хотя бы логика извращенная, борьбы за власть. Ради власти я сдам все, сохранить бы личную власть. А сейчас, получается, логика не та.

Ю. Болдырев: Вот я не зря провел эту аналогию. Дело в том, что некоторые люди, вроде уважаемые, вроде которые обращались к нам с патриотическими речами, поддержавшие Путина на последних выборах, теперь пытаются объяснить, а почему он идет на такие шаги, вот создает базу НАТО в Ульяновске. И они объясняют это так, что это такой вынужденный маневр, потому что у нас такие сложные отношения с Западом, и вот для того, чтобы Запад вынужден был согласиться на то, что Путин снова приходит, а страшнее зверя для Запада, чем Путин, нет, вот ради этого он вынужден пойти на такой тактический маневр, который радикально ничего не меняет, а он зато получит возможность. и дальше сказка о том.

М. Калашников: То есть и база, и ВТО — так же объясняется вступление в ВТО, присоединение к ВТО, вернее.

Ю. Болдырев: Я понимаю, что жизнь полна компромиссов, но есть компромиссы, которые делают бессмысленным то большое дело, ради которого вы вроде идете на компромисс. К примеру, предоставление территории России по существу под базы НАТО, вступление в ВТО — а большинство наших людей не понимают, что такое ВТО. ВТО — это не международная организация, в рамках созданного после Второй мировой войны, после Великой Отечественной войны мироустройства.

Вот есть Организации Объединенных Наций, есть масса организаций, созданных при Организации Объединенных Наций, в том числе экономических. Культурные — ЮНЕСКО и так далее, они оттеснены в сторону. С одной стороны, наша власть кричит: «Смотрите, пересматривают итоги Второй мировой войны, вот в Эстонии памятник солдату, вот так СС марширует! Почему все молчат?». А с другой стороны, Россия, еще подавая заявку на присоединение к ВТО, признала, что… ООН, в котором один из официальных языков русский, в котором Россия имеет как наследник СССР право вето в единственном органе, принимающем решения, — это все побоку. Теперь есть некоторая организация ВТО, в которой русского языка как официального нет вообще, не говоря о каком бы то ни было праве вето России и так далее. Значит, создается она группой государств на каких-то взаимоприемлемых только для них условиях, а дальше они начинают нагибать всех остальных, и причем каждого следующего по принципу: пока не пойдешь на все уступки к старикам. Вот термин «дедовщина» очень актуален здесь, пока «деды» не выжмут из тебя все, что захотят, перечень вопросов обсуждаемых ничем не ограничен, можно выдавливать любые условия, требовать любых уступок, пока ты не пойдешь на все уступки, которых требуют «деды», «деды» никуда не спешат, мы тебя не примем.

И вот сам факт, что Россия сначала подала заявку на вступление в такую псевдомеждународную организацию. Не международную организацию, в соответствии с принципами мироустройства после Второй мировой войны, по существу подменяющую собой ООН — я специально это подчеркиваю. Дело в том, что, казалось бы ООН, важная организация, решает вопросы войны и мира, а тут всего лишь торговая организация. Но современные вопросы войны и мира решаются прежде всего научно-техническим и оборонным и наступательным потенциалом. Организация, которая определяет не просто наши взаимоотношения, кто кому «Боржоми» или вино поставит, а вопросы самой возможности регулирования нами самими ключевых козырных карт, которые у нас есть в глобальной мировой игре. А для нас это наши природные ресурсы, определяют нашу принципиальную способность и возможность удерживать, сохранять, защищать свой внутренний рынок. Это организация, которая решает в вопросах войны и мира, оказывается, больше теперь, чем ООН, со всем нашим право вето. Вот ведь с чем ситуация.