Главная партия для третьей скрипки - Анна и Сергей Литвиновы

* * *

Возможно, существовали обходные пути. Найти юриста или частного детектива. С кем-нибудь из питерской академии поболтать.

Но Арина решила: она — в последний раз! — посмотрит в лицо Тимуру. И задаст ему прямой вопрос: да — или нет?

«А если «да» — станешь угрожать, что тоже на него в суд подашь?» — хмыкнуло подсознание.

— Не знаю, — отозвалась Арина.

Вдруг подумала: «Может, дядю Федю попросить, чтоб помог? Для него какой-то тренер — рыбешка мелкая, несерьезная».

Нет. Стыдно.

Когда набирала телефон Тимура, руки не дрожали. Но аппарат оказался выключен.

«Может, он в Хорватии? Хотя нет. Людоед говорил: в Питере остался».

Съездить в общежитие?

Лучше в академию.

Предупредила Марусю, что отлучится на пару часов — и отправилась.

Крестовский остров цвел бурным летом. Народ предавался релаксу — велики, ролики. Прямо на лужайке шло занятие йогой.

Теннисные корты — видно издалека — тоже не простаивали.

Арина неторопливо прошлась вдоль ограждений. Отметила: разболтались тут все, без нее, да без Людоеда. Грунтовые корты не политы — в воздухе столбы пыли. Зонтики попадали. Волокуши порваны.

Знакомых игроков не встретила. Тренеры, что накидывали мячики детям, тоже все новые. Разумеется — всех проверенных забрали в Америку и Хорватию.

Робко, прежней, всего боящейся Ариной вошла в клуб.

— Добрый день, чем могу помочь? — неохотно поднялась ей навстречу незнакомая администраторша.

Просто спросить ее, где Тимур?

Девушка не решилась. Улыбнулась робко:

— Скажите, а Наталья Максимовна у вас еще работает?

— Буфетчица-то? Да. У себя. Можете подняться. Только бахилы наденьте.

Арина взлетела на второй этаж. Первым делом уставилась на пятый — Тимуров — корт. Он, как и все остальные, был пуст. Разумеется. Летом на крытых только в дождь играют.

Наталья Максимовна со скучающим видом смотрела «Пусть говорят».

— Здравствуйте, — Арина приблизилась к стойке.

Женщина вздрогнула. Схватилась за сердце. Пробормотала:

— Ох, свят, свят!

— Не ждали? — улыбнулась девушка.

Бывшая коллега продолжала смотреть с ужасом. Пробормотала шепотом:

— Опять ты явилась. Как только наглости хватает!

— А почему я не могу сюда прийти?

— Не знаешь, что ли, ничего?

— Что я должна знать?

— Тимур-то твой, — она продолжала шептать. — Тю-тю!

— В смысле?

— Умер! Неделю назад!

— Как умер? — Арина вцепилась в стойку.

— Играл с юниорами. Жаркий день. Солнце. Один из спортсменов попросил на счет. Тимур согласился. Выигрывал — под ноль. Но иногда приходилось бегать — мальчишка настырный оказался. Ну и добегался. Вдруг упал — и все.

— Не может быть. — Из глаз брызнули слезы.

Наталья Максимовна взглянула безжалостно:

— Врачи сказали: инсульт. Скорей всего, последствия травмы. Той самой.

— Но я…

— Да, Аринка. Везучая ты, — злобно произнесла буфетчица. — Не успел он на тебя в суд подать.

И вдруг разулыбалась, спросила:

— А чего ты в Питер-то приехала?

— Дела.

— Делова-ая, — хмыкнула Наталья Максимовна. — На кладбище-то хоть сходишь к нему?

Арина не ответила.

Пулей сбежала вниз. Прямо в бахилах выскочила на улицу.

Что за год? Что за бред? Почему вся ее жизнь — цепь каких-то нелепиц?

Она попыталась вспомнить лицо Тимура — но не смогла.

Зато вместо него привиделся дядя Федя — такой расстроенный, когда она отвергла его поцелуи.

* * *

Арина не успела заметить, как закончилось лето. И когда осень золотила деревья, обрушивала на каналы ворохи желтых листьев — тоже не замечала. Их маленький коллектив — Кузя с Геной, бухгалтер и она, капитан корабля, — ночевали и дневали в «Добролюбове».

А если выбирались — только к поставщикам. В налоговую. В СЭС. К пожарным.

Проверки и придирки сыпались сотнями. Пожилая бухгалтер качала головой:

— Ощущение, будто специально копают. Может, кто на помещение метит?

— Так в собственности помещение. Как его отберешь?

— Ну, может, жильцы жалуются. Не хотят, чтобы в их подъезде отель был, — вздыхала женщина.

— С жильцами Мария Олеговна договорилась. Кому-то приплачивает даже, чтобы не вредничал.

— Значит, мало приплачивает. — Вздыхала бухгалтер.

И мужественно готовила новые документы, отбивала атаки.

Гена с Кузей, помимо уборки номеров, вдохновенно взвалили на себя еще кучу обязанностей. Снабжали посетителей настольными играми, находили авторские экскурсии, сами спроектировали компактное устройство для сушки зонтов.

Арина — помимо общего руководства — занималась косметическим ремонтом. Меняли ковролин на дешевое, но приятное акриловое покрытие, возвращали на место жалюзи.

Дядя Федя — как и обещал — приезжал проведывать.

С каждым разом она чувствовала, что все больше и больше рада его видеть. Всегда сама брала под руку. Охотно рассказывала обо всех проблемах и достижениях. Расспрашивала — про Москву и работу. Подспудно ждала: ну, сейчас, ну, сегодня — он ее поцелует. Или позовет к себе в номер. Или подарит кольцо.

Однако дядя Федя смотрел ласково, но лихого удальства, что так смутило Арину в июле, больше не демонстрировал.

Иногда Арине казалось: он ждет, когда девушка проявит инициативу сама.

В другой раз чудилось: мужчина к ней вообще равнодушен. Ответь она на его страсть тогда, летом, — уголек обратился бы в мощный костер. А сейчас — без подпитки — любовный жар просто погас, обратился в золу.

«Но он ведь приезжает ко мне! — Утешала себя Арина. Но мгновенно бралась растравлять рану. — А скорее всего, просто в Питер он ездит. Всегда говорил: любимый город. И Маруся его попросила за мной присматривать».

Может — в стиле Джулии Робертс из фильма «Красотка» — однажды встретить Федора обнаженной? В одном лишь мужском галстуке?

Но Арина продолжала стесняться своей нескладной фигуры. Да и не настолько она осмелела, чтобы вот так — в лоб! — предлагать себя мужчине.

Так, в сомнениях, терзаниях и работе, пролетели август, сентябрь, октябрь.

И только в конце ноября она поняла: будет дальше тянуть — просто потеряет. Потеряет по-настоящему любимого человека.