Резервный космодром - Андрей Ливадный

Сейчас ей было не до окружающих красот, к тому же многие холмы пострадали вследствие удара, нанесенного по резервному космодрому ВКС Конфедерации: мох во многих местах сгорел, обнажив бурую плотную подложку, действительно похожую на мышечные ткани, покрытые в данный момент черной от осевшего пепла маслянистой субстанцией.

Иван, занявший место в блистере всепланетного вездехода, внимательно наблюдал за окрестностями. Его внешность разительно изменилась за последние часы, андроид где-то отыскал древнюю боевую экипировку, сохранившуюся еще со времен посадки на Алексию колониального транспорта, на нем был надет полный комплект легкой брони, на голову он умудрился натянуть шлем БСК[51]с дымчатым пуленепробиваемым проекционным забралом. 

Инга отнеслась к его воинственным приготовлениям с полным равнодушием – все мысли сейчас были направлены на иное, она лишь вскользь, мельком задала себе вопрос: почему человекоподобный сервомеханизм неимоверно древней модели, не вызывал у нее тех приступов подсознательного страха, фобий, которые ей неизбежно приходилось преодолевать при контакте с иными кибермеханизмами?

Для Ильи Степановича он вообще являлся членом семьи, – равноправным существом, к которому пожилой археолог относился с не наигранным уважением, – Инга не помнила, чтобы Макрушин кричал на дройда, приказывал ему, или каким-то иным способом демонстрировал бы свое превосходство над кибермеханизмом и пренебрежение им. Нет. В крайнем случае, он мог о чем-то попросить Ивана.

Мысли Инги сбивались, путались, в душе царил хаос надломленных чувств.

Мир, где она попыталась спрятаться от страшившей ее реальности, внезапно усложнился, из тихого, простого и понятного убежища, он вдруг стал враждебным, сложным, непредсказуемым полем боя, пространством, где вскипала схватка между горсткой людей и непонятными, вторгшимися из космоса машинами, принадлежавшими неизвестной ранее цивилизации.

Почему они напали на Алексию?

Наверняка не только Инга мучительно задавала себе подобный вопрос, в тщетных поисках ответа.

Они ударили, как молот, сокрушительно, как могло показаться – безосновательно, но она-то хорошо знала: все в мире объяснятся простыми причинами, и лишь их непонимание, невозможность сразу и точно распознать мотив того или иного действия, поступка, порождает сложные, безосновательные теории, а порой и мифы.

Если бы кто-то мог сейчас заглянуть в душу и рассудок Инги, он бы задал себе закономерный вопрос: где она получила четкое представление о многих вещах и явлениях, почему оказалась внутренне готова к более или менее целостному восприятию происходящего, в то время как события последних часов ввергали в шок людей по определению более подготовленных, чем она?

Если разум принимал и анализировал данность, то в душе все было сложнее.

Инга напрямую не спрашивала себя: почему я бросилась на поиски катапультированного пилот-ложемента?

Кто для нее Вадим Рощин?

Случайный человек, которого она едва не сбила на дороге. Мишень для колкостей, в тот вечер, что они провели вместе?

Нет, все не то.

Он боевой мнемоник, – человек с тем уровнем подготовки, что просто обязан был распознать Ингу, понять, кто она на самом деле. Но почему он так странно повел себя? Почему не попытался ее обезвредить? Зачем, рискуя собой, закрыл собственным телом во время неожиданной схватки на дороге ведущей к космическому порту?

Одно из двух – либо все, что грезилось ей – ложь, либо он радикально отличается от других…

И вот теперь она, бросившись выручать его, мучительно и осознанно пыталась ответить себе: что я должна сделать? Забыть, отринуть прошлое, поддаться порыву души, или холодно выполнить задуманное, вновь сцементировав сомнениями треснувшую скорлупу отчуждения от мира?

Она боялась. Боялась раскрыться, стать прежней, окончательно впустить в душу ростки горько-щемящих чувств, так остро напомнивших, что она жива, способна сострадать и любить, переживать за жизни других людей… Инга понимала: еще одного предательства она не перенесет.

Но как же быть?

Разве может едва знакомый человек, вдруг стать настолько небезразличным, что, видя падение объятого пламенем пилот-ложемента, предвидя его гибель, она ринулась на помощь, только сейчас где-то на середине пути задумавшись о последствиях.

Она боялась остаться без привычной защиты, сократить дистанцию…

А ведь он знал кто я. Знал, или догадывался, без разницы, главное – он не причинил зла, даже когда она провоцировала его, задевала своими, кажущимися теперь глупыми, неуместными колкостями.

Инга вела вездеход, будто в полусне, хотя все чувства сейчас обострились до крайности, но внешний мир как будто выцвел, поблек, мелькал на голографических экранах бледными, бесцветными призраками пейзажей, а сознание рефлекторно сосредоточилось на горячей пульсирующей точке аварийного маяка, в сигнале которого ее рассудок твердо и безошибочно различал ту непостижимую для обычного человека составляющую, что несла информацию о жизненном состоянии пилота.

Еще немного. Полтора километра.

Вон за тем холмом.

Иван, молча обозревающий окрестности, внезапно проявил беспокойство.

– Инга, в десяти километрах к северу неопознанный объект. Мне его сбить?

Она мгновенно переключила внимание в указанном направлении.

Холмы и начавшийся вдруг дождь не помеха – сигнатура неопознанного аппарата, вне сомнения принадлежащего чуждой цивилизации, просматривалась ярко, четко, словно ее моментально выжгли в рассудке, запечатлев в памяти навсегда…

Аппарат, по своей форме представлявший многократно уменьшенную копию инопланетного корабля, шел на снижение к той же точке, куда стремилась она, – спускаемый модуль вдруг начал маневрировать, очевидно, его сканеры зафиксировали вездеход, и тут же два лазерных луча, воспринимаемые Ингой как зримые вишневые шнуры, полоснули по невысокой скалистой гряде, выпирающей из-под земли, словно обветренный хребет ископаемого животного.

Дымящиеся осколки камня, оставляя во влажной дождливой мороси отчетливые шлейфы, ударили в разные стороны, рухнул подрубленный у основания гигантский гриб, Инга машинально увеличила скорость, выводя вездеход под защиту выветренных скальных выступов, но прежде чем машина скрылась в мертвой для лазерных излучателей зоне, Иван, так и не дождавшись внятных распоряжений, принял собственное решение, выпустив две короткие прицельные очереди из спаренного импульсного орудия, установленного в блистерной башне вездехода.

Сигнатура инопланетного аппарата на миг стала нечеткой, ее как будто «размыло» в момент попаданий, и тут же дискообразный посадочный модуль круто пошел к земле, изменив прежнюю траекторию, рассчитанную для мягкой посадки подле упавшего среди каменистой пустоши пилот-ложемента.