Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! - Маргарита Дюжева

— Как ты думаешь, уже можно наглеть?

— Наглеть? — не поняла я, но сердечко подскочило до самого горла.

— Да.

— И как ты собрался наглеть?

Господи, веду себя как дурочка. Понятно же как…

Я этого хотела, и даже в тайне надеялась, что сегодня все случится, но к тому, что он в два шага окажется рядом со мной и жадно вопьется поцелуем в губы все же оказалась не готова. Тело тут же налилось свинцовой тяжестью, в голове закружилось, я вся обмякла и обессиленно вцепилась в него. И не просто вцепилась, а к себе прижала, на тот случай, если он решит сбежать. Ну мало ли… Пусть даже не пытается, не отпущу! Ни за что!

Целовались как не нормальные, задыхаясь, желая еще больше, с каждым мигом становясь все ближе друг к другу. Мне показалось, что у нас даже сердце одно на двоих, стучало как бешенное, пронизывая наши тела.

Смутно понимала, что происходит, чувствовала его руки на своем теле и выгибалась навстречу, с головой погружаясь в сладкое безумие.

Внезапно остатки здравого смысла встрепенулись, вынуждая задавать никому ненужные вопросы:

— Что мы творим? — прохрипела, едва найдя в себе силы сопротивляться охватившему нас наваждению, — так нельзя.

А у самой внутренности от нетерпения уже сводило.

— Почему? — наглец уже был занят тем, что пытался расстегнуть мелкие пуговки на моей блузке. Они были настолько маленькие и тугие, что у него ни черта не получалось. Я побоялась, что терпения у мужика не хватит — возьмет и разорвет, а мне еще домой в этом идти, под всевидящее око матери. Поэтому торопливо оттолкнула его руки и сама начала расстёгивать. От волнения пальцы тряслись, и я не могла справиться с проклятыми пуговками. Да кто их пришивал?

Возилась с блузкой, а сама не забывала ворчать, скорее для вида, чем на самом деле:

— Все так внезапно!

— В стрессовой ситуации в организме включается режим экстренного размножения, — глубокомысленно изрек Антон и, подхватив на руки, будто пещерный человек потащил меня в спальню, — против природы не попрешь.

Я и не собиралась никуда переть! Я горела от нетерпения и предвкушения! В крови такой вулкан страстей горел, что дыхания перехватывало и томные спазмы внизу живота становились почти невыносимыми.

Он поставил меня на пол рядом с кроватью, и принялся с нетерпением маньяка извлекать из остатков одежды, а я всеми силами помогала ему, хотя, по сути, больше мешала. Стащила с него через голову джемпер, тут же шелудивыми ручонками к крепкой груди приникла, едва не заурчав от удовольствия. После памятного посещения аквапарка его телеса каждую ночь во снах являлись, доводя до исступления. А тут вот оно все, прямо передо мной! Трогай сколько хочешь! Эх, я сейчас и оторвусь! Затискаю всего!

Наконец вся моя одежда оказалась на полу.

Ура! Лифчик в цвет трусам все-таки пригодился! Не зря сегодня так тщательно собиралась, ох, не зря! Как чувствовала, что наконец дойдем до горяченького. Впрочем, и белье скоро оказалось отброшено за ненадобностью, а мы, как два голодных волка набросились друг на друга.

Он повалил меня на кровать, тут же набрасываясь сверху, а я подставляла губы для поцелуя, а сама пыталась справиться с застежкой на поясе. Проклятье, это посложнее чем мои пуговки будет. Северный откатился в сторону и сам, ругаясь на чем свет стоит, начал торопливо избавляться от джинсов, а я смотрела на него и чувствовала, что еще немного, еще чуть-чуть и просто сгорю дотла от того огня, что полыхал в крови.

Антон отшвырнул свои портки в сторону и вернулся ко мне.

— Давай живее! — сцепилась в его плечи, к себе сильнее притягивая. От нетерпения уже просто трясло. И меня, и его.

А дальше поцелуи, прикосновения, рваные движения, дыхание одно на двоих и протяжные стоны. Вся моя Вселенная сжалась до размера одной комнаты, до человека, который сжимал меня в объятиях. Я просто растворилась в нем, отдалась на волю желаний и молила только об одном, чтобы он не останавливался.

***

Потом мы просто лежали на кровати. Я удобно устроилась на груди у Северного, закинув на него руку и ногу, и блаженно щурилась, чувствуя, как нега лениво плещется в усталом теле. Так хорошо. Мур.

— Раз уж мы с тобой, наконец, перешли на новую ступень, — чуть хрипловатым голосом пробасил Антон, — то хочу предложить тебе кое-что.

— Надеюсь, это разврат в разных позах?

— Почти, но нет.

— Эх, а я уж обрадовалась, — захихикала, как девчонка.

— Хулиганка, ты Кулакова. Я подумал, что если ты действительно созрела для переезда, то почему бы тебе не переехать ко мне? Смысл мотаться по съемным квартирам, если у меня лучше.

— У тебя нет нормальной мебели на кухне, — ляпнула первое, что пришло в голову.

— С мебелью разберемся. Это не проблема.

Сердце билось где-то в животе. Я приподнялась на одном локте и пристально заглянула ему в глаза, ожидая увидеть там насмешку или еще что-то в этом роде, но Северный был предельно серьезен. Настолько серьезен, что мне даже не по себе стало.

— Антон, ты действительно хочешь, чтобы я переехала к тебе? — осторожно уточнила, стараясь раньше времени не радоваться. Выходило плохо — дурацкая улыбка настойчиво прорывалась на поверхность. А еще мне хотелось на него наброситься и зацеловать, затискать, как плюшевого медвежонка.

— Да. — пожал плечами Северный, — ты же все равно после Нового года съезжаешь от родителей. Так почему бы тебе не съехать ко мне.

Да я с радостью! Хоть сейчас!

Но для вида включила неприступную барышню:

— Хорошо. Я подумаю над твоим предложением.

— Что значит подумаешь? — тут же нахмурился он, — ты должна была сразу вскочить и побежать за вещами.

— А если меня не отпустят? — я продолжала строить из себя не пойми кого.

— В смысле?

— Не разрешат переезжать к тебе. Скажут, что я еще маленькая.

— Очень смешно, — проворчал он, — если трусишь, то давай я за твоими вещами съезжу и все сам скажу.

— Боюсь, тогда мне не к кому будет переезжать. Мама тебя четвертует.

— После твоей комнаты страха, я уже ничего не боюсь. Ну так что насчет…

Он не договорил. В прихожей послышалась заливистая трель.

— Это мой телефон, — я скатилась с кровати и пошлепала босиком в коридор. Северный ничего не сказал, только проводил долгим взглядом, а потом включил телевизор.

Мобильник продолжал голосить, пока я пыталась найти его в недрах сумочки.

— А вот и маменька, — пробубнила себе под нос, когда увидела на экране фотографию родительницы, — Привет, мам!

— Ты где? — с ходу начала она.

Ответ «голая в коридоре у ПТУшника» ей бы точно не понравился, поэтому уклончиво сказала: