Измена. Развод. Свадьба - Сандра Бушар

— Хорошо, объясню иначе, — сцепив губы, мужчина сложил руки на талии и вздернул бровь. — Наша больница считает вашего мужа трупом. И мы не заинтересованы продолжать поддерживать этот фарс.

— Что это значит?! — от шока я пошатнулась. Упала в кресло. Начала обмахиваться ладошкой. — Он ведь не бесплатно тут лежит. Вы получаете огромные деньги ежедневно!

— Да, но деньги для нас далеко не главное, — присев рядом, врач обрушил на меня ужасную информацию. — До конца этой недели вы должны решить, как быть дальше. Либо вы отключаем аппараты, и мы даем господину Фролову право уйти достойно, либо вы ищите другую больницу, готовую принять к себе безнадежного пациента.

****

Новый Год… Всего три часа оставалось до боя курантов. Саша вовсю развешивал по палате Влада серпантин. Маленькая Лиза игралась с дождиком. Мы даже умудрились протащить с собой салаты, сервиз, сырную и овощную тарелку. Правда, без спиртного. Оно ушло медсестрам, как «взятка» за посещение в неположенное время.

— Мамочка, — вдруг голос сына выдернул меня из тяжелых мыслей в реальность, — а папа умрет, да?

— Ч-что? — по телу прошла дрожь. За все время я слышала этот вопрос впервые.

— Ну, у моего друга Альберта бабушка так же долго лежала, как наш папа, а потом ее закопали в землю, — сердце в моей груди сжалось, а горло сдавил ком ужаса. Слова из уст ребенка звучали убийственные. — У нас так же будет?

Саша просто интересовался. Не плакал, не веселился. Мальчик, к счастью, не понимал, что такое смерть. Что это навсегда. И назад дороги нет.

— Нет, — я быстро посмотрела на Влада, прикованного к постели, — наш папа просто…

— Умрет… Умрет… Умрет… — словно попугай начала повторять за братом Лиза.

Вот тут я не выдержала. Перед детьми никогда не плакала, истерик не устраивала и не собиралась. Быстро вскочив на ноги, пошагала к выходу из палаты.

— Я в туалет, а ты за сестренкой посмотри, хорошо? — с трудом удалось проговорить оптимистично. Я даже смогла улыбнуться сыну. Который, к несчастью, по глазам понял — что-то не так.

— Живот болит, да? — сочувственного проговорил мой сын, моя опора. — Эх, не взяли мы никаких таблеточек…

— Ничего, и так пройдет! — махнула рукой я и вышла в коридор.

На дрожащих ногах добралась до туалетной кабинки. Плотно закрыла за собой дверь, включила воду в кране и буквально упала на раковину, заливаясь слезами.

Первого января мне нужно было сделать выбор: отключать Влада от аппаратов или переводить в новую больницу. Единственная клиника, которая согласилась принять Влада, находилась в другом конце страны. Просила денег в десять раз больше… Но даже не это важно. Хочет ли Влад продолжать лежать?

Но… Как я могла его отпустить? В голове снова и снова возникала картина, как я бросаю на гроб горсть земли. Потом дети… И, боги, внутри сразу что-то умирало! Когда-то я думала, что хочу его смерти. Что так все мои проблемы решатся. О, как же заблуждалась!

Сейчас я молила бога ежедневно: верни его обратно. Со мной или без меня — просто верни. Хоть на день, хоть на час… Лиза ни разу не видела отца здоровым, а Саша начал его забывать…

— Почему. Все. Так. Сложно! — закричала я во весь голос. А потом вспомнила, что в больнице. И затихла.

Упав на пол, прислонившись к стенке, просто смотрела перед собой. Больше не было слез. Просто пустота. Прошло пять минут, когда я встала, отряхнулась, умылась и быстро направилась обратно в палату.

— Ну, как вы здесь! — как можно веселей воскликнула. — Не скучали?

— Нет! — уверенно ответил мне Саша. — Я как разу успел украсить палату и даже нарядил еловую ветку, которую мы принесли.

Лиза радостно побежала ко мне. Девочка, которая распознала сладость прямохождения, теперь не могла остановиться. Присев на колени, я поймала дочь и, подняв над головой, начала крутить. Та визжала от радости.

Вдруг в поле зрения попало нечто странное. Медленно посадив Лизу обратно на диван, я мертвым голосом обратилась к Саше:

— Скажи, а ты хорошо за сестрой следил?

— Да, а что? — сын испуганно замер. Все пытался понять, почему я так переменилась в лице. — Правда, пару раз отворачивался, когда гирлянду заматывал…

— Отворачивался… — в глазах застыли слезы. Медленно шагая вперед, я перестала ощущать ход времени. Все помутилось. — Как давно?

— Сразу, как ты из палаты вышла… — растерянно отчеканил мальчик.

— Давно… Минут двадцать прошло. Не меньше… — шептала я себе под нос, словно в бреду.

Огромная стена с показателями аппарата по поддержанию жизнеобеспечения Влада была черной. Дочь, которая видимо прыгнула на какую-то из розеток, отключила его от питания. И почему-то кнопка вызова медсестры не сработала. Хоть и прошло двадцать минут.

Двадцать… Я застыла над Владом. Он не дышал. Не подавал признаков жизни. Аппарат не работал почти полчаса. Он был уже мертв.

— С-саша… — наконец опомнилась я. Все не могла собрать мысли воедино. Все казалось не правдой. Будто не со мной, а во сне. — Сбегай к медсестре, пожалуйста. Скажи, мама зовет. Срочно.

Сын без единого вопроса вышел из палаты. А я подхватила на руки Лизу. Присела на край постели и не выдержала, расплакалась. Лиза, которая все за всеми повторяла, тоже разрыдалась.

— Так не должно было быть… — прошептала себе под нос. — Не должно…

Вдруг слеза упала Владу на лицо. Скользнула по щеке, затекла в нос. И… Этот нос подергался. Будто пытался избавиться от мешающей капли.

— Я, наверное, с ума сошла… — выдернув из платья дочери перышко, я провела им по лицу Влада. И оно задергалось. — Ой, мамочки!

Рука Фролова, которая лежала возле меня, вдруг резко упала на мое бедро. Я испуганно подскочила на ноги. И тогда наконец он открыл глаза. Мутные, потерянные, будто после затяжного сна…

Взгляд Влада блуждал по комнате. Затем сфокусировался на мне и… Лизе.

— Это… — прошептал он почти неразборчиво.

— …Твоя дочь, Влад, — помогла ему я. В комнату как раз вернулся Саша. Он вместе с медсестрой застыли на пороге. Все вокруг, даже годовалый ребенок понимали — произошло что-то невероятное. — Это Лиза.

И Фролов все понял. Что проспал больше года… Что все пропустил. И рождение, и первые шаги, и первые слова… И глаза его стали такими печальными, полными боли и тяжкого бремени. Которое я разделить не могла. Ведь он очнулся. Чудо случилось! А больше ничего и не надо…

Год спустя…

Я медленно шла по коридору, снова и снова оттягивая вниз узкое платье выше колен. После образа мамы — флисовые штаны и худи — нечто изысканное