Ольга, княгиня русской дружины - Елизавета Дворецкая

– Мы могли бы победить! – поддержал его Бьольв. – Мистина успустил время, и мы промолчали – кажется, зря!

– Вы что, белены объелись? – изумленно воскликнула Соколина. – При моем отце вы не рассуждали так смело, чего должен делать ваш вождь, а чего не должен!

– Свенгельд сам знал, где и как ему искать себе чести, а нам славы. Его сыну, похоже, надо в этом помочь.

– Вздор ты городишь! – Почти против воли Соколина была вынуждена встать на защиту своего сурового брата. – Ну, захватили бы вы Коростень. А дальше?

– Брали бы дань, – ответил за всех Ольтур.

– А с Ингваром вы бы что сделали? Взяли бы Киев? Это его дань. И прежде чем воевать опять с древлянами, надо уладить дело с ним. А вот этого вы никак не сможете без воеводы! Хотя бы потому, что с вами он и разговаривать не станет!

– Если бы мы захватили силой право на эту дань, Ингвару пришлось бы с нами разговаривать! А теперь… он может вышвырнуть нас всех отсюда! Когда пожелает!

– А кто останется, будет платить дань новому посаднику, – добавил Клин.

– Я не останусь! – негодующе воскликнул Ольтур. – Я лучше… в Таврию уйду!

И посмотрел на Соколину: не хочет ли и она в Таврию?

– А мы с батей останемся, – вздохнул Клин, не летавший мечтами далеко. – У него хозяйство, у меня хозяйство, бабы, дети… Куда нам со всем этим?

– Вас новый посадник на службу возьмет.

– Кто ж знает, что за леший окажется? Может, такой, что с ним на одном поле гадить не сядешь, не то что за стол.

Все молчали, придавленные неустройством судьбы и обидой. Разве им есть в чем себя упрекнуть? Или они худо несли свою службу?

– В общем, своими руками мы себя загубили… – пробормотал Лис.

– Да уж! – подтвердил Ольтур. – На Коростень идти надо было, а не баб красть!

– И бабы-то были – тьфу! Одна княгиня и хороша…

Вокруг раздались вздохи. Мало кто понял, о чем сказал Лис. Но Соколина сидела застыв; никакая сила не заставила бы ее сейчас посмотреть на него. Только они двое и еще Бьольв знали, что их-то руками был погублен старый воевода и все последствия – на их совести.

* * *

А когда Соколина вернулась домой, там ее поджидала еще большая неожиданность.

– Собирайтесь! – такими словами встретил Мистина ее и Уту. – Поедете домой.

– Когда? – Ута огляделась, будто прикидывала, что собирать в первую очередь.

– Как только соберетесь. Лучше всего – завтра.

– А я? – невольно спросила Соколина, поскольку при этом Мистина смотрел и на нее.

– И ты! – подавляя досаду, подтвердил он.

– Я? В Киев?

– Да. Я пока не знаю, придется ли мне здесь жить, а здесь такие дела, что в Киеве вам безопаснее…

– Но я… Мой дом – здесь! – не выдержала Соколина. – Я никуда не поеду!

Если для Уты поездка в Киев означала возвращение домой, то для Соколины – наоборот, разлуку с домом. Но теперь она принадлежала к семье брата и ее дом был там же, где и прочих его домочадцев.

Тут взгляд ее упал на скамью в тени, и она с удивлением увидела сидящего там Сигге Сакса.

В это время заскрипела дверь и вошли трое старших оружников Мистины: Ратияр, Доброш и Альв. Видимо, Мистина посылал за ними: они лишь молча поклонились Уте и тоже сели.

– Рассказывай, – видя, что все в сборе, Мистина кивнул Саксу.

– Вчера я был на жатве, и ко мне подошел Житина, – начал тот. – Это боярин и близкий человек князя Маломира, вы видели его на Святой горе. Он принес мне речи обоих князей, которые те не хотели передавать лично…

– Что же так засмущались? – усмехнулся Ратияр.

– Это как сватать хорошую невесту посылают родичей – чтобы не сглазить, – тоже с усмешкой ответил Сигге.

– Кого же они сватали? – Альв посмотрел на Соколину, и той стало жарко.

– Меня! – отрезал Мистина. – Володислав и Маломир хотят, чтобы я принял отцову дружину, но стал с ней вместе их человеком, а не Ингвара! Так я понял, Сигге?

– Именно так, – кивнул тот. – Князья предлагают Мистине стать их воеводой, вместе со всей дружиной, которая признает его своим вождем. Это мы – и вы, если пожелаете, – он глянул на троих киевских оружников.

Повисло изумленное молчание. Все были неподвижны, лишь Мистина беспокойно ходил туда-сюда.

– А для скрепления союза князь Володислав предлагает взять в жены твою сестру, – обращаясь к Мистине, Сигге Сакс взглянул на Соколину.

– Хороша честь! – с оттенком возмущения подала голос Ута. – Он ведь не сошел с ума и не собирается отказаться от Предславы?

– Я спросил его об этом. Он вовсе не намерен отказываться от княгини.

Больше Сигге ничего не добавил, но слушатели все поняли и так. Разумеется, Предслава Олеговна, дочь моравского князя и племянница киевского, останется княгиней. Соколина станет младшей женой, ибо для другого положения в княжеской семье дочь рабыни не годится. Но для Мистины, свояка киевского князя, будет не много чести, что его сестру взяли в младшие жены.

– Об этом даже речи быть не может, – бросил он, даже не взглянув на предполагаемую невесту.

– О сватовстве? – уточнил Доброш.

– Обо всем этом. – Мистина остановился перед своими оружниками и повернулся к ним, уперев руки в бока. – Ни о сватовстве за мою сестру, ни о переходе к Володиславу. Но я хотел, чтобы вы знали о положении дел.

– Не слишком ли ты торопишься отвергать это предложение? – заметил Сигге Сакс. – Разумеется, надо посоветоваться с дружиной. И не только с этими тремя, а со всеми людьми. Пусть люди скажут. Ведь это весьма выгодно: мы будем получать ту же куницу с дыма, что и прежде. Конечно, нас станет больше на три десятка, но кто нам мешает следующей же зимой сделать побольше то число дымов, что платит нам дань? Можно поискать новых данников на севере и на западе, и с дружиной в сотню с лишним копий это уже…

– Ты так говоришь, будто на свете нет ни Русской земли, ни Ингвара! – перебил его Мистина. – Если я решусь на что-то подобное, нам сразу же придется не искать новых данников, а отбиваться от Киева! А у Ингвара, если ты не знал, восемь сотен копий!

– А ты не веришь, что мы отобьемся? – насмешливо прищурился Сигге. – Не слишком ли ты робок для сына своего отца?

Соколина похолодела. Она давно знала Сигге и никогда не доверяла ему. По обращению он был весел и дружелюбен, но сердце у него было как кусок черного льда. Ни жалости, ни совести. Хладнокровный, расчетливый и отважный, он был верен только одному: своей выгоде. Свенгельд прекрасно знал об этом. Только он и мог управлять этим человеком, используя его силу и стараясь не давать ему поводов для недовольства.

– Как я понял Житину, в этой битве нас охотно поддержит вся Деревлянь, – продолжал Сакс. – И здесь даже не нужны клятвы: мы все знаем, как они ненавидят нас… то есть русь. И если мы станем мечом, которым они смогут воевать с русью, они ухватятся за рукоять тысячами рук! Ты прав, что не желаешь отдавать за Володислава свою сестру. По крайней мере, сейчас не стоит этого делать и принижать себя перед ним, отдавая девушку своей крови ему в наложницы. Наоборот, мы должны не давать, а взять у него заложников!