Залетные, или две полоски это ж... - Инга Максимовская

свадьбу подарить, не обставлена. А эти чертовы шарики с надписями «Молодожены», которые я заставил Петюню привязать к лимузину,  совсем не подходят к моменту. Я в панике? Да, мать его, я в истерике. И стонущая зайка в моих руках, только усугубляет положение.

- Вадим, это всего лишь схватки.

 Ну надо же. Она еще меня успокаивает. Неужели на моей звериной морде написан страх?

- Да осторожнее ты, отец, года,- бурчит рядом элегантный, как рояль, Маркелыч, облаченный в смокинг, какого –то совершенно дикого, пурпурного цвета, с тревогой поглядывая на пациентку.- Ну, двойня, они всегда торопятся увидеть мир снаружи. Хотя, положа руку на сердце, смотреть тут нечего особо. И свадьба снова откладывается.

- Не ной, сдерёшь сегодня с меня подвязку,- хихикнула нервно бабушка – попугай.

- Мотя, умоляю, избавь меня от подробностей вашей бурной интимной жизни,- простонала Стелла, вцепившись мне пальцами в предплечье так, что мне показалось, что у меня сейчас наступит компрессионный перелом со всевозможными смещениями. – Маркелыч, а можно я рожать не буду сегодня. А может и завтра.

- Можно,- уверенно кивнул Маркелыч, - конечно можно. Чего нет – то? Подумаешь. Уговоришь близнецов затаиться на время. Только вот, без вод они не выживут. Просто задохнутся, начнется гипоксия мозга. А так..

-Вытащи их из меня, срочно,- приказала Стелла. - Если надо режь наживую. Я сдохну, если с моими малышами случится что - то.

 Мне вот все кажется, что я нахожусь сейчас в каком – то слишком крутом андерграундом кино, или в бреду шизофреника. Стойкое такое чувство. Может я просто сплю? Хотелось бы, но нет.

Стелла выгнулась дугой и закричала так, что кровь у меня в жилах превратилась в ртуть, не иначе.

- Штаны снимай,- прошептала она. Я расстегнул ширинку, ну мало ли, что там ей в голову придет. Мотя наверное в восторге. По крайней мере молчит сидит, смотрит в окно, только губы поджала и все.

- Снял,- отрапортовал, и сбросил брюки.

- Придурок, с нее снимай,- прорычал Маркелыч. – Девочка, дыши. Не доедем,- это он мне. То есть, как это не доедем? Это что такое происходит? И я сижу в одних трусах, как имбецил. Но Стелла затихла и смотрит на меня странно. Мать твою, на мне же трусы с сердечками и нарисованными парочками занимающимися любовью. Я хотел сразить ушастую наповал. Вот такой вот я романтик. Сразил.

Этот лимузин еще не видел никогда такого действа. Новенький, только из салона.

- Петька, гони,- прорычал я, и лямки камбинезончика, обтягивающего животик моей женщины.

- Ааааа,- закричала зайчишка.

- Аааааа,- заорал я, выдирая с мясом пуговицы. Выглядел я сейчас наверное как маньяк. Обезумевший мужик в охрененных трусах, сдирающий одежду с женщины, умирающей от боли. Нет, я знал, конечно, что роды это ужасно. Но, наивно предполагал, что сам вызовусь присутствовать при таинстве рождения моих шалопаев. С видом гордого отца, читай дебильной улыбочкой. Буду снимать на камеру, как появляются на свет мои два счастья. А Стеллка будет улыбаться в камеру. Гребаный придурок. Какие улыбки? Тут самого хоть откачивай. В глазах мухи летят. Предвещающие обморок.

- Трусы с нее снимай. Мотя, там у меня чемоданчик, как знал, прихватил. Перчатки мне дай. И фату свою. Быстро,- рявкнул Маркелыч, превращаясь из доброго дедушки в несгибаемого профи. - Подстели под ягодицы. Да не себе, Стелле. Так.

 Господи, пошли мне обморок, а еще лучше глубокую кому. Только бы не слышать, как тихо стонет измученная любимая. Я слабак и тряпка.

- Мотя, я сказал быстро. Раскрытие десять сантиметров, мать вашу. Корф, ты штаны снял уже, теперь рубаху давай, быстро.

- Когда ты так командуешь, я трепещу,- в голосе Моте я услышал не вечную издевку, а ужас. Старушке то тоже сейчас кисло.

- Головка уже появилась. Мать вашу. Свадьба удалась. Стелла, девочка надо постараться.

 Что я сейчас чувствовал, сидя в трусах, майке и носках на сиденье шикарного лимузина, в котором вот – вот появятся на свет мои дети. Радость, что купил огромную тачку, и полное опустошение.

- Вадим,- позвала слабо зайчишка. – Я очень тебя люблю. Пожалуйста, будь рядом. Просто будь.

- Я всю свою жизнь буду твоей тенью,- прошептал тихо и взял ее за безвольную ладошку. Моя измученная девочка. Я виноват в этом. В этих ее страданиях. Только я.

-Ааааа,- закричала моя женщина и сдавила мои пальцы та, что у меня потемнело в глазах.

- Тужься, ну. Слабачка. Пацана сейчас придушишь. Давай! – заорал Маркелыч. Не забыть придушить его, когда все закончится. Никто не смеет поднимать голос на мою женщину.

Еще один вопль сотряс несущийся по городу лимузин и я услышал громкий хлопок, увидел, как Маркелыч держит за маленькие ножки совершенно восхитительное, синее, покрытое белесой смазкой, существо и лупит его по попе, старый черт. Нет, я точно его убью. Эти ужасные ножницы, пуповина свисающая из... Черт, сейчас меня вырвет.

 А потом тихий плач, похожий на писк. Господи, дай мне сил сейчас не свалиться на пол машины.

- Грудь ей оголи, папаша,- довольно улыбнулся Фердинанд. Слава богу, мне нужно срочно чем – то занять мысли. - Прекрасный пацан. Я не неонатолог, но апгар точно не ниже десятки.

Я путался пальцами в пуговицах уютной рубашки, насквозь промокшей от пота. Потом просто рванул тряпку, помог Стелле избавиться от простенького лифчика и уставился на набрякшие, темные соски. И черт возьми, проклятый змей снова меня предал. Настолько, что Мотя рядом стоящая хмыкнула. Маркелыч приложил моего первого сына к груди плачущей Стеллы. И знаете, не видел я в своей жизни зрелища прекраснее.

- Он такой красивый. На тебя похож,- прошептала Зайчишка. А я видел в младшем Корфе ее. Мою ушастую королеву.

- Прибыли, шеф,- проорал Петюня, не рискнув опустить стекло, разделяющее салон и пассажирскую зону.

- На руки ее. Мотя, наследника бери. У нас мало времени.

Мы ввалились в клинику и произвели фурор. Мужик, похожий на сельского донжуана, в восхитительных