Как хочется счастья! - Ирина Степановская

– Чтобы не сомневаться, ты можешь отправить рукопись по почте.

Он испугался. Со мной ему казалось все-таки надежнее.

– Но ты точно там скажешь? Мол, так и так… Человек написал… ты еще скажи, что я твой знакомый. Хороший писатель. Обещаешь? Я ведь тоже многое тебе рассказал, что тебе окажется полезным…

Я поняла. Он выдавал мне материал об обеих тетках с надеждой на благодарность с моей стороны.

– Ну а вообще… – он все не мог сразу уйти. – Как тебе у нас тут?

Он надоел мне просто до чертиков.

Я смотрела ему прямо в глаза и надеялась, что, несмотря на темноту, он заметит подвох.

– У вас тут замечательно. Полный абзац. – От усталости я почему-то почувствовала дикую злость. – Прямо Чехов тут у вас. Антон Павлович. Колдовское озеро. Маклаков влюблен в Лидию Васильевну, а матушка-настоятельница больше всех людей ненавидит живопись.

Но мой водитель принял мои слова за чистую монету.

– Еще бы ей живопись любить! – Он был тоже весь уже серый – то ли от усталости, то ли от волнения за свою рукопись. – Лидка-то жениха своего еще в школьные времена научила рисовать. Жениться вот на себе заставить не смогла, а картинки он всю жизнь потом малевал. Малева-а-а-л…

– Мне надо идти, – решительно сказала я.

Он кинул прощальный взгляд на свою рукопись, сел в машину и быстро уехал, разбрызгивая колесами послегрозовую жидкую грязь. И это странное слово «малева-а-ал» долго еще звучало в моих ушах.

Вернувшись в свой номер, первым делом я кое-что набросала в блокнот, чтобы не забыть. Потом набрала номер Татьяны.

Спят уже, решила я, когда она не отозвалась на несколько коротких повторных вызовов. Мысленно расцеловав своего Вовку, я тоже улеглась и спала, как убитая. На утро у меня были назначены встречи с несколькими людьми, которые в моем блокноте обозначались, как «свидетели». Во всяком случае, их подписи красовались на письмах противных сторон. Но я не ожидала многого от разговоров с ними. Статья уже сложилась у меня в голове.

Запутанный клубок людских судеб, который послужил для нее поводом, мне, конечно, распутать не удалось. Но не в этом я видела свою задачу. Привлечь внимание людей к тому, что плохо, что хорошо в нашем непростом мире – вот в чем я видела главную идею своей статьи. Всю обратную дорогу я старалась запомнить фразы, уже готовые сами складываться в абзацы. Статья обещала быть замечательной.

В Москву я вернулась вечером и почувствовала, будто год в ней не была. Запах метро, вид знакомых вечерних улиц быстро вернули меня к собственным проблемам. Домой я бежала, полная любви и тревоги: как там мой Вовка? Как спал без меня? Как ел? Не заболел ли? Я не видела сына два дня. Вот, наконец, и мой двор. Я подняла голову, отыскивая взглядом Танины окна. Света не было ни в одном из них. Сердце у меня упало. Что же случилось? Не могли же они отправиться гулять так поздно. Оставалась последняя надежда: вся компания переместилась ко мне. Моя квартира двумя окошками выходила на улицу, но огибать дом для того, чтобы разглядывать собственные окна, не было никакого резона. Я ворвалась в подъезд и, не в силах дождаться лифта, пешком взлетела на четвертый этаж.

Ключ еле попал в замочную скважину, провернулся два раза… В ответ – тишина. Сердце мое упало.

Однако из-под плотно закрытой двери в комнату выбивалась неясная полоска света. От ночника! Я включила в коридоре свет и осторожно приоткрыла дверь. В комнате был разобран диван. На нем валетом лежали спящие дети. Танькина дочка уютно устроилась на боку, обняв довольно потрепанного от многочисленных стирок медведя. Мой Вовка лежал, разметавшись, на спине, а его сон охраняла новая, незнакомая мне, блестящая машина. А на полу, на моем дешевеньком паласе, возле окна, зацепив ночничок за батарейную трубу, чтобы он не светил в глаза детям, сидела незнакомая мне женщина, очевидно старшая Танькина сестра, и читала иллюстрированный журнал. Она посмотрела на меня, я тихонько махнула и прикрыла дверь.

Стараясь не шуметь, я сняла в коридоре куртку, достала из сумки ноутбук и на цыпочках вошла в комнату. Но боже, что за беспорядок был кругом! На диване, на столе, на полу лежали детские вещи. Колготки и майки висели на спинках стульев и даже на дверях, как будто в квартире происходили сборы в дальнюю дорогу. Игрушки и книжки кучами и поодиночке перемешивались со штанами и платьицами, крошечные Вовкины сандалики и ботиночки стояли где попало, а один ботинок даже оказался почему-то за стеклянной дверцей шкафа. Несколько открытых баночек из-под детского питания с засунутыми в них ложками стояли рядком на полу прямо возле дивана. Танькина сестра оказалась на вид старше, чем я думала. С короткой модной стрижкой на ярко-рыжих волосах, в черной водолазке, в узеньких джинсах, при моем появлении она встала с пола, отложила журнал и стала прибирать вещи.

– Оставьте, я сама! – Все это прибрать было действительно для меня пустяком. Самое главное, что дети здоровы! Мне даже было бы легче остаться сейчас одной.

– А Таня где?

Женщина, как показалось мне, с легкой иронией на меня посмотрела.

– Уехала куда-то со своим мужем.

Мне показался немного странным такой ответ. Не то именно, что Танька все-таки уехала со своим «мужчинкой», это я как раз легко могла допустить, а то, что эта женщина назвала «мужчинку» не кем-нибудь, а Танькиным мужем. Ее сестра, как я могла понять из рассказов самой же Таньки – мать троих детей, до сегодняшнего дня весьма неодобрительно отзывалась о «мужчинке». А тут прозвучало даже не нейтральное, а нечто положительное – «муж»… Я мысленно пожала плечами. Ну, что ж, раз Танька решила уехать – пускай. Главное, что дети не остались без присмотра.

– Может, чайку? – предложила я и быстро, привычно стала подбирать и убирать по местам вещи.

– Нет, спасибо. – Женщина, не торопясь, помогала мне.

Мне, в принципе, и не нужна была ее помощь – что здесь делать – это же пустяки – прибраться в моей маленькой однокомнатной квартире. Моментально пустые баночки улетели в мусорное ведро, игрушки заняли свои места в ящиках из «Икеи», а я сама опустилась на колени перед спящими детьми и жадно стала разглядывать их очаровательные сонные мордашки. Как я все-таки соскучилась! Как мне хотелось их потискать! Обоих!

Женщина в это время в кухне мыла посуду. Вдоволь налюбовавшись на детей, я убрала из-под Вовкиной руки новую машину. Завтра спрошу у Таньки, откуда она взялась? Где-то в глубине души подснежником теплилась надежда, что машину принес Александр. Я усадила аккуратно в угол плюшевого медведя, открыла ноутбук, прошла в кухню. Женщина как раз, закончив с посудой, вешала на крючок полотенце.

– Вы уже идите, наверное. Поздно уже.

Она прошла в комнату, достала из-под стола свою сумку (настоящая, кожаная – навскидку определила я), окинула взглядом детей, окинула мое уже опять уютное, прибранное крошечное жизненное пространство, мой ноутбук, который я как раз в это время перетаскивала на кухонный стол.