Очарованный красотой - Патриция Пелликейн

– Сейчас совсем светло, – сказал он, – и тебя могут увидеть.

– Но тут никого нет. А город в нескольких милях отсюда.

– Все равно, – упрямо покачал головой он и окинул взглядом насквозь промокшее одеяние Фелисити, ставшее совсем ненадежным прикрытием для ее тела, – я не пущу тебя на пляж в таком виде.

– А я-то надеялась, что мы снова будем любить друг друга прямо на берегу, как ночью.

Он снова отрицательно качнул головой:

– Сегодня вечером, как только стемнеет.

– Джаред, – насупилась Фелисити, – я не замечала раньше, что ты такой скучный.

Однако Уокеру не казалось, что защищать свою жену от нескромных соглядатаев – такое уж скучное занятие. Он хотел сказать ей об этом, но тут она смелым, решительным движением дотронулась до самого низа его живота и обнаружила, что ее супруг снова начинает возбуждаться. Ему ничего иного и не оставалось. Не мог он, глядя на Фелисити, не испытывать желания.

– Вот это да! – Она хитро улыбнулась и, продолжая дразнить его, как ночью, добавила: – Кажется, не такой уж ты и скучный.

– Кажется. Но только я все равно никуда не пойду, – отозвался Джаред, – и ты тоже.

На сей раз Фелисити оставалось лишь послушаться его, но она немедленно решила, что можно обойтись и без пляжа. Тропинка, на которой они стояли, была с обеих сторон прикрыта высокими утесами скалы, возвышавшимися над их головами футов на десять, и земля здесь была мягкая.

– Нас и тут никто не увидит, – сказала она и тут же провела своим шаловливым языком по соску на груди Джареда.

У него аж дух захватило. Он уже заметил, знакомя свою молодую супругу с таинствами брачного ложа, что она охотно становится на позицию инициатора, причем довольно настойчивого инициатора, любовных игр. И все же он никак не ожидал от нее такого нетерпения и смелости. Однако ему это понравилось. Особенно когда рука Фелисити скользнула ему в брюки и ее нежные пальчики заиграли… Джаред понял, что теперь он полностью в ее власти. Он уже не смог бы при всем желании отказать ей, а это значило, что в конце концов они все-таки окажутся в море.

Так и случилось. Фелисити утверждала, что нет иного способа смыть с себя налипший песок, и Джаред, придирчиво оглядывая окрестности – нет ли кого поблизости, – последовал за женой к берегу.

Зайдя в воду по пояс, они долго стояли, обняв друг друга. Подол ее рубашки плавал по поверхности, так что от пояса до пят Фелисити была совершенно голой. При этом она непрестанно прижималась своими шелковистыми бедрами к его ногам, не в силах до конца насладиться этими прикосновениями.

Джаред с ума сходил от ее мягкой мокрой кожи, и хотя еще не был готов к продолжению, не мог не удовлетворить ее желания. Поддерживая Фелисити одной рукой, тогда как она обвивала его стан ногами, он доставил ей почти невероятное удовольствие пальцами.

Когда она снова смогла встать на ноги, они вышли на берег и поспешили к дому – теперь дождь и ветер усилились, похолодало, и Фелисити стала замерзать. Едва супруги шагнули за порог, как из-за поворота дороги показался экипаж. Джаред успел лишь насухо вытереться, когда возница постучал в дверь.

Фелисити в это время стояла на кухне и, растершись полотенцем, чтобы, как сказал муж, не схватить простуду, натягивала чулки. В это время в кухню вошел Джаред.

Не поднимая глаз, Фелисити разглаживала второй чулок по бедру.

– Что случилось? – спросила она. – Надеюсь, ты не собираешься возвращаться в город, ведь ты сказал… – Взглянув наконец на Джареда, она неожиданно умолкла – настолько он выглядел расстроенным. Но ведь не могут же быть такими плохими новости из госпиталя. – Что там случилось? – повторила она, замирая от страха.

– Твой отец. Ему стало хуже. Нам надо возвращаться.

Последних слов он мог бы и не произносить – Фелисити мгновенно бросилась в гостиную и начала лихорадочно одеваться. Она опомнилась уже в карете, когда, резко рванув вперед, экипаж помчался обратно в город.

– Кто послал это известие?

– Сэм.

– Что именно он велел передать?

– Только то, что Томасу было нехорошо, а сегодня утром они не смогли его добудиться.

– То есть он… что же… – Фелисити не сумела заставить себя произнести это. Скорее потому, что боялась услышать ответ.

– Нет. Он жив. Но без сознания.

Девушка подняла полные мольбы глаза на своего мужа.

– Джаред, я не могу… – Одинокая слеза капнула ей на щеку и потекла, незамеченная, к подбородку, оставляя мокрый след. – Я не хочу, чтобы он умер. Пожалуйста, не дай ему умереть.

Джаред обнял ее и усадил к себе на колени. Прижимая жену к своей груди, он, как мог, старался обнадежить ее:

– Не понимаю, почему ему вдруг стало хуже. Слабость – это еще понятно, но болезнь… – Услышав, что Фелисити всхлипнула, он сам застонал, точно от боли, пронзившей сердце. – Ну, дорогая, не надо. К тому времени как мы приедем, твой отец наверняка поправится.

– Или умрет, – вздрогнула Фелисити. – Может, уже умер.

Джаред категорически покачал головой:

– Сэм должен был позвать другого доктора, не оставил же он больного человека без помощи. Так что, я уверен, все будет хорошо.

Несмотря на эти ободряющие речи, Фелисити догадалась по тону Джареда, что даже он не совсем верил в то, что говорил. Сэм вообще не стал бы их беспокоить, если бы положение не было отчаянным.

– Я помогу ему, милая. Клянусь тебе, я сделаю все, что в моих силах.

На сей раз его слова несколько утешили Фелисити. Если только они приедут вовремя, то Джаред непременно самым лучшим образом обо всем позаботится. Она же видела, как он беспокоился о других своих пациентах, причем эти другие зачастую тоже находились в самом плачевном состоянии. И он спасал их. Он ведь уже однажды вернул к жизни ее отца. И она точно знала, что, если вообще возможно помочь, Джаред обязательно справится.

Они добрались до Нью-Йорка уже к вечеру. Фелисити буквально выпорхнула из экипажа, не дожидаясь, пока ей поможет Джаред, а когда он только-только переступил порог, она была уже наверху и входила в спальню Томаса.

Возле его кровати стоял мужчина. Это был доктор Миллер. Она видела его на свадьбе. Джаред не ошибся – Сэм действительно послал за врачом. Когда Фелисити подошла, он как раз слушал сердце Томаса. Девушка дождалась, когда доктор закончит, и только тогда спросила:

– Ну как он?

– Держится. – Миллер повернулся к Фелисити, отметив про себя ее отчаяние и посочувствовав ей. – Мне жаль, что пришлось вызывать вас, миссис Уокер, но я подумал, что вы захотите быть рядом.

Фелисити кивнула. Разумеется, теперь уже не имеет значения, что их медовый месяц прерван. Это маленькое неудобство – пустяк по сравнению со здоровьем и жизнью ее отца.