Черные розы для снайпера - Нина Васина

– Кто-нибудь ранен? – Хрустов еще раз внимательно осмотрел двор. – Где дети?

– Вот именно, – стучала зубами Далила, – именно ранена, а не убита! Голова отрезана, а она бегает и бегает! – Далила раздирала под водой руками летнее платье, тонкий сатин поддавался легко, собрав обрывки в комок, Далила выбросила их из бочки, размахнувшись. – Кровь… Она не отмывается, Хрустов, понимаешь, даже в холодной воде!

Хрустов услышал где-то далеко детские крики и смех. Он побежал на голоса за двор и увидел, как из леса выходили Кеша и Илия, неся на спине близнецов, а за ними шла Муся со своим ребеночком. Тогда Хрустов обошел двор и внимательно все осмотрел. Наклонившись над мертвой курицей, взял ее за лапы и понес к дому. Далила, высунувшись из бочки головой и отбивая зубами дробь, наблюдала, как он укладывает курицу в таз и несет горячую воду.

– Надо было ей лапы связать, понимаешь? – Хрустов поливал курицу кипятком. – Сначала надо было связать лапы. Сейчас я ее окачу кипятком, чтобы перо легко отделялось. Вылезай, простынешь.

– Ей надо обязательно еще кишки все вытащить, с кишками нельзя, – губы у Далилы уже еле двигались.

Хрустов подошел к бочке и приказал, повысив голос, немедленно вылезти. Далила взялась за края бочки и подтянулась на руках, с очень белого тела стекала вода. Хрустов взял ее под мышки и прижал к себе. Края старой бочки обдирали Далиле коленки, она тряслась, обхватив его за шею руками. Хрустов, подумав, решил отнести ее в сарай, где он иногда спал в одеяле на сене. На Далиле были только мокрые крошечные трусики, до сарая было ближе, чем до дома, а дети разговаривали уже совсем рядом. Укладывая женщину и заворачивая ее в шерстяное одеяло, Хрустов удивился странному головокружению и вдруг вспомнил аэропорт в Стамбуле, Далилу – в джинсовом костюме и с бусами черного жемчуга на шее – и как шла она по залу заблудившейся судьбой, а рядом с ней – ужасный горбун в красном бархатном пиджаке. Потом ее руки, достойные кисти старых мастеров, и свои – оцарапанные убитой им женщиной. Он захотел еще раз увидеть эти странные пальцы, сужающиеся к узким ногтям с почти бессуставной плавностью. Последнее время он старался на Далилу часто не смотреть и держаться от нее подальше; с тех пор как был с Евой, он забыл эти руки. Развернув одеяло, он упал на нее и ловил ускользающие ладони, уже плохо соображая, что делает. Далила отбивалась и вдруг обхватила его очень крепко за шею и перевернулась, оказавшись холодным телом сверху.

– Я хочу посмотреть на твои руки, пожалуйста, – еле выговаривал одеревеневшими губами отстрельщик. Тяжелые мокрые волосы упали вокруг его головы на грубое одеяло, образуя коридор – нескончаемый, высасывающий ужасом и счастьем сердце, там, в конце коридора, жили мягкие и недосягаемые губы.

Лекция в клубе любителей детектива начиналась в восемь вечера. Лев Иванович Пискунов приехал на «Калужскую» раньше, у выхода из метро его стали атаковать желающие приобрести лишний билетик. Пискунов, надев очки, всматривался в афиши на Доме культуры. Группа, на которую так рвались люди совсем немолодые, Пискунову была незнакома, он поднялся на второй этаж в выставочный зал. В семь тридцать в зал, где Лев Иванович собирался раскрывать секреты своего писательского мастерства, пришлось приносить дополнительные стулья: некоторые любители попсы, не попав на концерт, пошли на лекцию. Это была третья лекция великого писателя на тему «Давай напишем детектив!». На первых двух вместе с Пискуновым излагали некоторые свои секреты поимки преступников специалисты из ближайшего районного отделения милиции, которое находилось как раз позади Дома культуры «Меридиан». На сегодняшнюю лекцию обещал приехать продюсер с киностудии «Шик», чтобы рассказать и показать на экране, как снимаются некоторые сцены с привлечением каскадеров, но Лев Иванович знал его как человека категорически необязательного. В конце лекций великий писатель подписывал тут же продающиеся экземпляры его книг и принимал на рассмотрение некоторые рукописи «начинающих писателей», которые он выбрасывал в урну не сразу по выходе из «Меридиана», а немного погодя, в метро.

В восемь десять все желающие разместились. Лев Иванович ждать продюсера не собирался, поэтому, многозначительно откашлявшись, начал говорить необычайно тихим голосом, чем добился через некоторое время полнейшей тишины.

– Мы, собственно, с вами на двух предыдущих встречах говорили не столько о писательском мастерстве, сколько о разнообразных способах преступления закона. Сегодня предлагаю сотрудничество на уровне обмена идеями, опытом и фантазиями на тему, как же все-таки написать детектив, учитывая, что лучшие способы написания этого жанра уже воплощены в жизнь великими и всем известными мастерами. Итак, однажды писатель решается описать преступление. Он честно и подробно навязывает читателю детали, объясняет причину тех или иных поступков своих героев и получает в результате полную скуку. Изменив немного структуру повествования, начав с самого преступления, окутав его тайной, постепенно перемещая читателя от одного персонажа к другому таким образом, что подозреваются все, писатель в конце самым неожиданным образом раскрывает тайну. Это интересно, если писал мастер… Что я имею в виду? – Пискунов удивился, что в самом начале лекции, когда обычно слушатели, впавшие в оцепенение от его тихого голоса, замирают без движения и звука, вдруг уже появился первый любознательный и задал вопрос. – Я имею в виду, что мастер не позволит себе в классическом исполнении детектива вдруг к концу книги обнаружить неизвестные события многолетней давности, которые как-то объяснят преступление, либо ввести дополнительных персонажей, чем, например, грешила к старости даже Агата Кристи. Это, если рассматривать классический, как его еще называют, английский детектив. Давайте предположим, что вы явились свидетелем убийства. Оно произошло на ваших глазах, убийца скрылся, вы в шоке, но потом проходит некоторое время, вы успокаиваетесь, отвечаете на вопросы следователя, и вам это начинает надоедать. Это обывательский случай. Но как только вам показалось, что следователь слишком ленив и не замечает явных улик либо не придает им значения, как только вы увидели знакомую фигуру на улице второй или третий раз за вечер и подумали, что за вами могут следить, как только вы на рабочем месте впали в оцепенение и вдруг поняли, как именно могли бы совершить преступление сами, все! Вы почти писатель, и вам осталось только преодолеть три ступеньки, чтобы стать известным. Слушаю вас! – Пискунов кивнул миниатюрной блондинке, укутанной в накидку из синих перьев.

– Меня интересует третья ступенька, – сказала женщина, приподнявшись на стуле.

– Надо так понимать, что первые две вы уже преодолели? – Пискунов удовлетворенно кивнул на сдержанный смех, которым некоторые слушатели приветствовали его легкий юмор. – Поделитесь с нами вашими двумя ступеньками, это очень интересно.

– Да пожалуйста, – встала блондинка, – никаких секретов тут нет. Вы сказали, что надо видеть преступление или слышать о нем, короче, надо как-то участвовать. Это мой случай. Я увешана преступлениями. Я работаю в органах, за день на две-три бытовухи всегда найдется что-то интересное, что заводит, это понятно? Работаешь, раскручиваешь, а через пару месяцев суд. Придумывать ничего не надо, описывай конкретных героев, изменяй фамилии, а если хочется добавить экзотики, можно и фантазию употребить. Вот у меня по плану, – она достала из сумочки блокнот, вспорхнули и затрепетали в нервном движении воздуха синие перышки, – в следующем месяце несколько раскрытых дел идут в прокуратуру. Убийство мужем жены за наследство. Четыре кражи на квартирах у ювелиров, сработано очень чисто. Мошенничество с однодневными фирмами, организатор не оставил ни одного свидетеля, но все равно попался. Получается, что преступления есть, есть что описывать. Это первая ступенька. Вторая – написать так, чтобы это было интересно. А третья? Издательства требуют сериалов. Их не волнует общий художественный уровень. Как сделать интересным сериал?