Балтийские патриоты - Константин Буланов

В любом случае, продолжавшаяся свыше двух часов интенсивная стрельба полностью затихла лишь после того, как упал последний японский солдат из четвертой по счету волны, что предприняла попытку вырваться из ловушки. Не смотря на подрыв трех групп мощнейших фугасов и расстрел артиллерией всех прихваченных с собой снарядов, что составляло по 90 штук гранат и шрапнелей на ствол, не менее двух тысяч человек смогли уйти обратно на юг. Причем в последний прорыв шли даже те раненные, что еще могли держаться на ногах. Оставив оружие и зажимая руками кровоточащие раны, они неслись назад вместе со своими более везучими сослуживцами, давая тем лишний шанс на спасение. Как именно? Да очень просто! Представляя собой точно такую же мишень для русских солдат, что и не потерявший винтовку боец. Потому, принимая на себя русские пули, они дарили шанс на спасение тем, кто впоследствии еще мог продолжать сражаться.

Те же из раненых, кто не имел возможности двинуться с места, отстреливались от пограничников еще почти двое суток, не позволяя последним приблизиться и оказать выжившим посильную помощь. Они даже обстреляли выдвинувшихся под белым флагом парламентеров. А по ночам продолжавшие удерживать свои позиции бойцы пограничной стражи то и дело вздрагивали от разносившихся тут и там одиночных выстрелов, ознаменовавших собой добровольный уход из жизни очередного воина не пожелавшего попасть в плен к западным демонам.

В результате из более чем четырех тысяч человек в плен были взяты лишь двадцать восемь впавших в беспамятство рядовых, большая часть которых погибли в пути к русскому госпиталю. Остальные же предпочли умереть, но не посрамить чести. Все же, что ни говори, они действительно являлись элитой японской армии. С учетом же менталитета японцев, от них трудно было ожидать иного выбора. Вот только геройской в сложившейся ситуации у японцев была только гибель, поскольку нанести сколь либо серьезный урон противнику они не смогли. Одиннадцать погибших и пятнадцать раненых — именно таковой оказалась цена, заплаченная одним единственным батальоном 1-й бригады Заамурского округа пограничной стражи, что являлось каплей в море по сравнению с нанесенным ущербом. Правда, оставаться на этом месте в ожидании очередного отряда японцев никто не стал. Обеспечивавший разведку эскадрон драгун к вечеру второго дня принес вести, что в одном дневном переходе находятся куда большие силы японцев, потому, собрав обнаруженные документы, подорвав стволы и так поврежденных орудий, да прихватив не сильно обременяющие трофеи, пограничники снялись с места, дабы спустя неделю начать обустраиваться на новом рубеже, предоставляя своим, оставшимся на пути японской армии, сослуживцам возможность тоже отметиться в деле противостояния противнику.

Как уже было сказано, еще за несколько лет до начала войны, в этих местах начала вестись работа по подготовке горячей встречи того, кто позарился бы на русские земли. Или те земли, что в России уже начали считать своими. Так что на всем протяжении пути до Ялу 1-ю армию Японии ждало аж восемь засад, после чего ей предстояло полностью растаять в атаках основной оборонительной линии, что по своей неприступности и насыщенности вооружением даже не снилась защитникам Тюренчена в иной истории.

Терзаемый пограничниками, холодом, болезнями и недостатком питания авангард японских войск вышел к Ыйджу лишь 29 мая, затратив на переход почти на месяц больше, чем планировалось изначально. Сводный пехотный батальон — все, что осталось от растаявшей по пути, словно снег под лучами весеннего солнца, 2-й дивизии, первым подступился к границам Ыйджу лишь затем, чтобы навсегда остаться на улицах этого подготовленного к встрече противника города. Даже будучи прекрасно осведомленными о большой любви русских пограничников к тактике засад и наличии целой армии соглядатаев, японцы втянулись в узкие городские улочки, не имея иного выбора. Где-то там, позади, всего в одном дневном переходе находились силы еще двух дивизий, для которых в самом срочном порядке требовалось подготовить место квартирования. Да и своя артиллерия — аж дюжина уцелевших за время всех боев горных орудий, успела развернуться на ближайшей возвышенности, готовая обрушить гранаты и шрапнель на голову любого, кто осмелился бы оказать сопротивление пехотному батальону. И встреть русские своих противников на подходе к городу, так бы оно, несомненно, и случилось бы. Однако, когда едва ли не по всему городу началась заполошная стрельба, японские артиллеристы попросту не смогли показать себя во всей красе, опасаясь поразить своих же солдат, так как не было видно, где именно скрывался противник.

К сожалению, одноэтажные деревянные лачуги, из которых и состоял Ыйджу, не сильно способствовали укреплению обороны засевших в городе пограничников. Единственное, что играло им на руку — полное отсутствие местного населения, что ушло еще неделю назад, после того как было уведомлено о скором уничтожении этого города подходящими японскими войсками, да те укрепления, что удалось воздвигнуть за прошедшее время.

Дабы не демаскировать себя раньше времени, десятки тысяч набитых песком мешков укладывались не снаружи зданий, а внутри их стен, и уже за подобными баррикадами устраивались позиции для стрелков и пулеметчиков. Большей частью, конечно, для последних, ведь именно пулеметные команды, помимо станковых Максимов, каждый из которых позволял спокойно контролировать и удерживать целую улицу, простреливая ту на всю длину, имели на вооружении самозарядные карабины под пистолетный патрон, что, как никакое другое оружие, подходили для ведения боя на близкой дистанцию. То есть на тех самых городских улицах. Конечно, не были забыты и куда более многочисленные ручные пулеметы, неплохо показавшие себя в горных засадах. А вот простые стрелки, дабы не перенасыщать не сильно крупный город войсками, уже давно находились на китайском берегу Ялу, за исключением пары сотен оставленных для усиления пулеметчиков собранных вместе аж с двух бригад.

Все закончилось менее чем за полчаса. Растекшимся по улицам Ыйджу японским солдатам попросту не удалось скрыться в домах, когда начали работать русские пулеметы. Нет, конечно, они пытались выбить двери и ввалиться внутрь, ближайших лачуг. Но все дома, что не были заняты русскими бойцами, оказались добротно забаррикадированы изнутри, а двери к тому же забиты досками, так что даже налегая с разбега втроем их не удавалось вынести. В итоге, под тем ливнем пуль, что заполонил городские улицы, смогли уцелеть только те, кто залег за телами своих погибших товарищей или умудрился найти какую-нибудь щель, в которую и забиться.

Не менее половины батальона полегло в первые же пять минут боя. Все же командование пограничников прекрасно знало о наличии у противника артиллерии и потому часть японских войск требовалось взять в кольцо окружения, дабы не позволить их сослуживцам разнести в щепки весь этот город после того как поддет последний японский солдат. Накрыть же японские горные орудия огнем своей дальнобойной артиллерии, развернутой на противоположном берегу, тоже было нельзя, дабы не выдавать факта ее наличия раньше времени. Не зря ведь многочисленные конные разъезды уже несколько месяцев рыскали в округе, отлавливая всех подряд, кто пытался приблизиться к месту устройства оборонительных укреплений. Не везде, конечно, так как на подобное не хватило бы никаких сил. А только у Тюренчена и Аньдуня или Саходзы, как его еще именовали. Причем последний оборонялся исключительно силами флота и морской пехоты. Причиной тому являлся тот факт, что именно до Аньдуня могли подняться вверх по Ялу относительно крупные пароходы с осадкой в четыре метра и менее. Именно поэтому в нем и базировались русские канонерки, тогда как способные ходить куда выше по реке пограничные пулеметные бронекатера и даже пара речных мониторов, переделанных на скорую руку из небольших колесных пароходов, что с началом войны были переброшены с реки Ляохэ, «квартировали» в притоке Ялу — реке Эйхо, откуда они могли действовать в районе Тюренчена, не опасаясь появления вражеских кораблей, и заодно прикрывать имеющийся на Эйхо брод, напротив которого как раз устроила оборонительную линию одна из пограничных бригад.