Америка off… - Андрей Ерпылев

— «Апач», — сообщила Мэгги, указывая пальцем на едва различимую белую звезду на неузнаваемом в обгоревшей мятой трубе фюзеляже. — Вертолет поддержки…

— За что они тут дрались?

— Спроси Салли…

— А-а! — беспечно отмахнулась девчонка. — Давно это было. Я еще совсем сопливая была. Война была, вот и все. Сначала желтые город заняли, а потом синие их выбили. Потом снова первые вторых и снова…

— Гражданская война? — переглянулись путешественники. — Очень похоже…

Горючего в подбитых, но по каким-то причинам не сгоревших танках, которых насчитывалось немало, оказалось столько, что можно было заправить целый батальон таких БРМ, как «Банни»[55](так шустрая девчонка окрестила грозную боевую машину, намалевав одной рукой где-то раздобытой краской на борту симпатичную мордочку с длинными ушами).

Кстати, несколько прояснилась принадлежность воюющих сторон. Большинство «Абрамсов», как пояснила Мэгги, судя по маркировке на бортах, принадлежало армейским частям, расквартированным в соседнем с Теннесси штатом Арканзас, а «Паттоны» — национальной гвардии Теннесси и Северной Каролины.

— Похоже, арканзасские джи-ай тут схватились с местными гарди[56]не просто так… Все три штата лежат на одной широте и, видимо, не в состоянии вырваться из узкой темпоральной полосы, тут решили установить, у кого яй… Заткни ушки, девочка! Кое-что покрепче, чем у остальных. Вояки били гвардейцев или наоборот, теперь не разберешь…

После боевого крещения на Мэйн-стрит, 16, Сергей легче относился к покойникам, но после многочасового лазанья по мертвым стальным громадам, в темных чревах которых под ногами то и дело хрустели кости непохороненных танкистов, а в спертом воздухе висел густой, перемешанный с ароматами ржавчины, пороха и сгоревшей взрывчатки, запах мертвечины, его мутило не по-детски. Поэтому, заправив под завязку баки своего «Банни Брэдли» и забив все свободное место позади канистрами с драгоценной влагой, он даже не подумал оглянуться на кладбище динозавров, ведя машину вперед, к экватору.

Начал накрапывать осенний дождик, и за мутной, колеблющейся на ветру пеленой казалось, будто ржавые поверженные монстры печально машут вслед своему живому коллеге воздетыми вверх хоботами орудийных стволов…

* * *

— Что это с ними? — услышал Сергей в наушниках вопль Салли, сразу и навсегда застолбившей за собой пост оператора ПТУРов в башне, а заодно и должность впередсмотрящего. Он как раз пытался объехать громадную воронку, видимо, от пятитонной фугасной авиабомбы, разворотившей дорожное полотно метров на сто с лишним.

Оторвав взгляд от размокшего глиняного откоса, норовившего, почище иного муравьиного льва[57], утащить «Банни» в центр ловушки, где скопилось мутное озерцо ядовито-зеленого цвета, Извеков увидел далеко впереди одинокую купу деревьев, обнаженные ветви которых исполняли какой-то дикий танец, будто люди, атакованные роем разъяренных пчел.

Блин! Они же с Мэгги совсем забыли об очередном ускорении! Может, потерпеть? Все равно встречных машин в этом безлюдье опасаться не стоит. А если непоседливая девчонка выберется из-под зашиты сдвоенного поля удельсаантов?

Одолев препятствие, Сергей решительно заглушил двигатель «Банни Брэдли» и, выбравшись из своего люка под секущий микроскопическими дробинками ускоренный дождь на броню, забарабанил в башню. Пустили его, однако, только через броневую дверь десантного отделения.

Женщины уже успели обжить тесную, сугубо мужскую конурку, напрочь истребив дух войны и смерти, долго витавший под ребристыми металлическими сводами. Из ящиков и канистр с топливом были сооружены две удобные лежаночки, заваленные всяческим тряпьем, среди которого Извеков разглядел даже белое парашютное полотно — не зря же девочки сообща рыскали по кладбищу бронетехники, не иначе разыскали врубившийся когда-то в землю штурмовик с нерасторопным пилотом в кабине. Под потолком, заменяя разбитые плафоны, висел сигнальный фонарь с разноцветными стеклами, а откидной столик (о, практичные американцы!) украшала любовно отдраенная гильза от 122-миллиметрового снаряда, в которой стояли… цветы! Гром их разрази, настоящие цветы!

— Просш-шу к насш-ш-шему шалайсш-шу! — старательно выговорила по-русски Салли, ловкой однорукой обезьянкой (поврежденная рука была крепко примотана к телу) скатившаяся из башни.

Вот же чертовка Мэгги! Обучила-таки переимчивую юную индианку русскому приветствию. И даже акцент вполне приемлемый…

— Извини, Салли, — развел Извеков руками, — но нам тут с Мэгги нужно пошептаться наедине… Так что иди-ка снова в башню.

Слегка надувшаяся девчонка была водворена на свой насест, а в качестве утешительного приза снабжена шоколадным батончиком «сникерс». Шоколад она обожала и могла поглощать в любых объемах безостановочно.

— Поздравляю с прибавлением в семействе! — ядовито заявил атлант, едва проявившись. — С младенчиком вас!

В колеблющемся свете фонаря он выглядел настоящим выходцем с того света. Из ада, например. Особенно с той стороны, куда падал красный луч. Не дай бог, непоседливая девчонка сунется вниз… Сергей на всякий случай, как бы невзначай, пододвинул под башню, откуда свешивались весело болтающиеся в воздухе тощие лапки, шаткую пирамиду мятых канистр, сердито при этом забулькавших содержимым.

— Знаю, знаю! — сердито заворчал старик, едва путешественники открыли рты. — Я вам скажу, что это категорически запрещено, вы начинаете меня пугать… Пользуйтесь моей добротой, пользуйтесь…

Йода испарился, а удельсаант Сергея сразу принялся за процесс размножения…

Когда Салли спустилась на зов из своего гнезда, на мятой горке парашютного шелка светились чистыми красками три игрушки: голубая, сиреневая и ярко-розовая…

Работа кипела. За полтора месяца сеть созданных Алексеем контор (в основном те же обменники, арендованные на полгода за смешную цену у их владельцев — коммерческих банков средней руки, теперь едва сводящих концы с концами) собрала ни много ни мало пять с половиной миллиардов долларов США, выкупив их буквально за копейки у обнищавшего враз населения.

Вчерашняя домохозяйка и белый воротничок, подмосковный фермер и «ночная бабочка», рабочий автосервиса и омоновец рады были избавиться хоть за какие-то деньги от валяющихся без дела лавов, в зарабатывание которых было вложено столько труда, своего и чужого, пота, а то и крови… Прослышав неведомыми путями про сумасшедшего, скупающего резаную бумагу с портретами заморских президентов, к Мерзлину стекались не только жители окрестностей Москвы, но и ходоки с дальних окраин одной шестой суши и даже из сопредельных стран.