Теряя Лею - Тиффани Кинг

Ноги бессознательно понесли меня по коридору. Я замерла у ее двери, не понимая, как попала сюда. Здесь, у самой комнаты, всхлипы были громче. Они выворачивали меня наизнанку, рвали душу. Как мне утешить ее? Мы едва знали друг друга. Понимание этого не помешало мне осторожно заглянуть в комнату.

Мама сидела посередине кровати, опустив голову. По покрывалу были разбросаны фотографии, словно пролились вокруг нее дождем. В приглушенном свете я разглядела на некоторых картинках маленькую себя. Маленькую себя, которую я даже не помнила. Ее окружали воспоминания, которые больше не были мной.

С трудом сглотнув застрявший в горле комок размером с дыню, я попятилась и тут заметила, что она держала в руках. Воздух со свистом покинул мои легкие – не всхлипывай она так громко, могла бы и услышать.

Она всем телом свернулась вокруг предмета, о котором я мечтала, о котором думала, по которому скучала целую вечность. В руках у нее лежала вещь, с которой все и началось.

Дейзи, моя старая кукла.

Прошло две недели. Выносить испытание школой помогали лишь мои новые подруги. Они приняли меня в свой кружок, несмотря на тот факт, что мы ежедневно оказывались словно на арене. Я надеялась, что всеобщая болезненная сосредоточенность на мне поиссякнет, но взгляды, тычки пальцами и перешептывания по-прежнему сопровождали меня, куда бы я ни шла. Было мучительно понимать, что это разрушало и жизни моих друзей.

– Да к черту, – сказала Хизер в ответ на очередное мое извинение. – Это они должны извиняться. Не обижайся, Мия, но стоит тут разыграться какой-то новой драме, и ты станешь вчерашним днем. Кроме того, на следующий год, в выпускном классе, заправлять всем тут будем мы. Я вот подумываю подать заявление в школьный совет. Может, и тебе стоит баллотироваться.

Я взвесила ее слова. Да я скорее ласточкой нырну в Ниагарский водопад посреди зимы.

– Нет, спасибо, – отозвалась я, ерзая на бетонной скамье в поисках более удобного положения.

Мягкая погода соблазнила нас удрать из аквариумной атмосферы столовой в небольшое пространство позади школы. Ученики называли это место «Плац», хотя на деле это была всего лишь бетонная плита размером примерно с баскетбольную площадку. По большинству параметров она была невзрачная – ни травы, ни деревьев. Просто горстка пластиковых столиков, которые быстро оказывались заняты.

Обычно Плац являлся неприкосновенным, но Хизер застолбила нам столик заранее, когда я выразила желание получить передышку от бесконечных взглядов. Пустотой Плац не отличался, но тут было лучше, чем в столовой.

– Кстати, о драме. Видели, как Кара Джон опять закатила Феликсу истерику? Вот уж парочка – ходячее реалити-шоу. А как вам ее новые тени? Катастрофа, – вполголоса произнесла Молли.

– Отлично, Мол. Я тут пытаюсь подбодрить Мию, а ты ведешь себя как все.

– Просто оттягиваюсь. Как насчет того, что ты, став президентом, запретишь плохие волосы? То-то все развеселятся.

– Мия, просто будь собой. Вскоре все поймут, что ты ничем не отличаешься от остальных, – тихо сказала Кэти, откладывая книгу и глядя на меня.

– Ну, вы это знаете, и я это знаю, и наш будущий президент знает, но пока новизна похищения Мии не потускнеет, здесь для всех, кто видел ее лицо на всех телеэкранах, она другая, – объявила Молли.

Я нервно заерзала. Мои новые подруги старательно избегали разговоров о похищении на протяжении двух недель нашего знакомства. Не то чтобы я скрывала от них свое прошлое. Учитывая, сколько новостных компаний пересказывало мою историю, все равно все знали о моей жизни больше, чем хотелось бы. Просто так приятно было не говорить о тяжелых материях. Этого мне хватало у доктора Маршалл. Я размышляла над словами Молли, взвешивая их в голове. Они имели смысл. Однако сколько времени потребуется людям, чтобы забыть? Вот в чем вопрос.

– Согласна. Им же хуже, – сказала Хизер, утащив у меня чипсину. – Кроме того, я эгоистка. Мне нравится, что все только для нас. К вопросу о… – Она указала на парня, глазевшего на меня по дороге в здание. – Чего не сфотографируешь, картинки на дольше хватит, – крикнула она ему вслед.

– Хизер, – выдавила я, не зная, смеяться или плакать. – Вот теперь обо мне и впрямь заговорят. – Я застонала, уронив голову на руки.

Подруги мои фыркнули и заржали. Через мгновение я невольно присоединилась к ним. Как можно на них сердиться? Затем разговор, к моему большому облегчению, перешел на более легкие темы.

Уроки в основном оказались повторением того, что я уже знала. Какая ирония: все так осуждали Джуди за все ее преступления, а мое образование по сравнению со сверстниками оказалось блестящим. Даже уроки мистера Найта мне надоели. Всех учителей в основном заботили стремительно надвигающиеся весенние каникулы. Я начала гадать, что я вообще тут делаю.

Дома держалось такое же напряжение. Из раза в раз все получалось так же натянуто и неловко. Мы дружно притворялись нормальной семьей, но что-то было не так. Никто не хотел говорить, что именно, но я знала, что дело во мне. Я была скрипучим колесом в некогда рабочем велосипеде. В довершение всего, я снова не получила вестей от Стрелка. Пыталась писать ему сообщения, но он никогда не отвечал. У меня появилось неотвязное чувство, что меня бросили.

Сеансы с доктором Маршалл были ничуть не лучше. Мы зашли в тупик по части того, чем я была готова с ней поделиться. Она подталкивала меня к рассказам о детстве и наказаниях Джуди. Она пыталась убедить меня, что путь к выздоровлению можно выковать, только когда я начну отпускать все секреты, которые прячу глубоко внутри. Она заходила то с одной стороны, то с другой, но чем больше она пыталась вытянуть из меня правду, тем упорнее я сопротивлялась. К концу второго месяца свободы я отчетливо видела, как растет ее досада.

– Расскажи мне о твоих школьных подругах, – спросила она, когда я в очередной раз отклонила серию ее вопросов о первом времени с Джуди.

– О Молли и Хизер? – уточнила я, поднимая взгляд от узоров, которые выводила ногтем на ноге.

– И про тихоню. Как там ее?..

– Кэти, – ответила я, гадая, с чего это она снова подняла эту тему.

Первые несколько недель я пыталась много говорить о своих друзьях, но в то время доктору Маршалл было интереснее копаться в моем детстве. С ее стороны умно было вернуться к разговору о друзьях, но ведь и я не дура. Она просто хотела отвлечь меня, а затем втянуть в разговор о наказаниях. Если она хочет продолжать перетягивать канат, пусть будет так.

– Расскажи мне о них побольше. Вы каждый день вместе обедаете?

Я поскребла ногтем кожу. Мне нравилось, как она морщится.

– Да, пара уроков у нас общие. Не то чтобы все остальные хотели со мной сидеть. Они слишком заняты разглядыванием меня, словно представлением в цирке. По-моему, вы говорили, что это пройдет.

Она побарабанила пальцами по столу.