Романтическое приключение - Сара Монк

— Она подросла, — сказал Том, поднимая щенка.

— Прибавила полтора фунта с тех пор, как вы ее видели в последний раз, — гордо сообщила Лизель. — И вы будете приятно удивлены, услышав, что Годрич потерял столько же после инцидента с шоколадом.

— Что ж, отличные новости. Пошли, выведем их на прогулку.

Было время прилива, гости отсутствовали, и поэтому они прошли в сад.

— Мы должны научить Раби садиться и вставать по команде, — объявил Том, вынимая из кармана обычные предметы для тренировки.

— Я думала, мы уже это делали.

— Да, но на этот раз мы пойдем вперед, а она должна остаться, пока ее не позовет хозяин.

— Хорошо.

Как только Лизель направилась в сторону, Раби тут же припустила за ней — подпрыгнула так, что Лизель поймала ее и покрыла ее мордочку поцелуями, несмотря на ошибку.

Том с улыбкой за ними наблюдал.

Лизель заметила его взгляд и смутилась.

— Что-то не так? — спросила она.

— Вы все время улыбаетесь, вы знаете это?

Лизель пожала плечами.

— Это плохо, да?

— Нет.

— И все-таки… Это значит, что, когда я буду старой, у меня будет много морщин.

Она рассмеялась и вдохнула запах чистой шерсти и влажной травы.

Наблюдая за ней, Том подумал, что Лизель не станет волноваться из-за таких вещей, как морщины. Для такой красивой девушки это необычно, но казалось, тщеславие вообще ей не присуще. Кэролайн всегда была безупречно ухожена, она проводили часы, перед зеркалом с бесконечным ассортиментом лосьонов, кремов и прочих вещей, обещавших чудо.

Голос Лизель нарушил, ход его мыслей.

— Знаете, я заметила, что, когда мы переехали сюда, я стала больше улыбаться, — сказала она в ответ на его комментарий.

— Да?

Лизель кивнула.

— Потому что здесь так прекрасно. Я волновалась по поводу переезда, вы понимаете. Новое всегда пугает, но мне нравится отель, нравятся здешние люди, обожаю даже аромат воздуха, я люблю слушать звуки моря из моей спальни, я люблю Раби и даже Годрича и рада, что Алекс здесь просто расцвел…

— А есть что-то, что вы не любите?

— В Корнуолле?

— Не обязательно.

— Хорошо, потому, что нет ничего, что бы мне не нравилось здесь, в Корнуолле, — Лизель долго думала, прежде чем ответить. — Что ж, не люблю, когда холодно. Особенно не люблю холодный ветер. Когда он дует в уши. Если бы Мэрилин безжалостно не дразнила меня каждый раз, я бы крепко-накрепко закрывала уши с октября по май.

— А еще?

Снова долгая пауза.

— Ненавижу шпинат… то есть не совсем так, я люблю шпинат, но не могу видеть, как его готовят и в конце он становится мокрым и мягким. Противным, короче.

Том рассмеялся.

— Вам нравится смеяться надо мной. Да?

— Мне нравится, что вы постоянно меня смешите. Вы спрашиваете девушку, что она не любит, и все, что получаете в ответ холодный ветер и мокрый шпинат. Вы удивительная, Лизель Эллис.

— Удивительная? Как в тех американских шоу, которые устраиваются в маленьких провинциальных городках, чтобы развлечь публику?

И конечно, Том начал смеяться еще сильнее, пока оба не замолчали и их взгляды не встретились. И по какой-то причине улыбка ушла с ее лица.

— Я не люблю жестокость, — тихо проговорила Лизель. Это было не то, что имел в виду Том, но внезапно ее слова натолкнули его на мысль, что то, что он проводит с ней время, — жестоко. И тут зазвонил его телефон и, несмотря на то, что это было напоминание матери о семейном ужине, Том воспользовался этим поводом, чтобы уехать.

— Мне нужно ехать. — Не желая лгать, он воздержался от дальнейших объяснений, а Лизель снова улыбнулась ему и, понимающе кивнув, поблагодарила его за то, что он нашел время для Раби.

Кэролайн приехала, как и обещала, и они провели вместе весь уик-энд. Сначала чувствовалась некоторая напряженность, но они очень давно и хорошо знали друг друга, чтобы суметь преодолеть это. Она рассказывала о Лондоне, о своей работе и людях, которые с ней работали. О своей квартире, о том, что отремонтировала спальню, о своем боссе. О том, как все боялись его, и она в том числе, пока не познакомилась с ним поближе. О новом баре, который открыла, о фантастическом ресторане… Они говорили о многих вещах, но только не о чувствах.

Наконец, желая быть честным перед собой, Том рассказал ей о Лизель спокойным, почти безразличным тоном и о ее комментариях относительно его увлечения беспризорными животными, и о том, как она была удивлена тем, что сам он не может завести питомца — ведь он всегда на работе!

Разумеется, это была капля дегтя в бочке меда, и они оба знали это. И потом они спорили. Конечно, не о Лизель, нет, это был их обычный спор. Кэролайн говорила, что больше бы бывала дома, если бы он меньше работал, но какой в этом смысл, ведь он любит свою работу больше ее.

Да. Он любит свою работу, но, может быть, он так много времени проводит на работе, потому что ему незачем торопиться домой? И разве не Кэролайн уехала за триста миль ради своей работы?

Все закончилось так, как всегда заканчивались их ссоры, — молчанием с ее стороны, сожалением с его, потому, что он ненавидел подобные выяснения отношений. Правда, потом был секс, потому, что это единственное, что помогло снять напряжение.

Когда Кэролайн проснулась на следующее утро успокоенная, кающаяся, любящая, она больше походила на прежнюю Кэролайн, которую он помнил. За завтраком без всякого предварительного вступления она взглянула на Тома, склонив голову набок, и спросила:

— Эта Лиза красивая?

Вопрос был настолько неожиданный, что он ответил сразу и честно:

— Ее имя Лизель, и да, она очень красивая. Мы друзья, — добавил он после тяжелой паузы. Но ведь это была правда — иные, совсем не дружеские отношения были в его голове, а не между ними.

— Не знаю, нравится ли мне, что у тебя красивые друзья, — задумчиво проговорила Кэролайн и затем быстро сменила тему, рассказывая о статье, прочитанной в газете.

После того вечера, когда Лизель уехала с Томом, Мэрилин позволила себе ряд осторожных вопросов, но фраза «мы просто друзья» превратилась у Лизель в некое заклинание. Тем не менее, это утверждение, как понимала Мэрилин, вовсе не значило, что Лизель хотела бы прекратить отношения с Томом. Мэрилин могла не знать Тома Спенсера, но хорошо знала свою сестру, и в голове Лизель, по крайней мере, было куда больше надежд на продолжение, чем на разрыв.

Он был сейчас здесь, с Лизель и Раби в саду. К слову сказать, он не появлялся почти две недели. И все эти две недели Лизель то и дело проверяла, нет ли звонков на телефоне, и задумчиво смотрела в окно, все больше и больше волнуясь из-за отсутствия Тома.