Инкогнито - Анна Яфор

Что так сильно напугало ее? Слишком хорошо помнил сладкий жар и трепет тела, и пленительный шепот утомленной наслаждением женщины. Все было потрясающе… физически, но та душевная близость, которую он испытал рядом с любимой, стала ли взаимной? Почему его птичка упорхнула?

В очередной раз прокрутил в сознании каждое мгновенье их встречи. Где-то определенно крылась ошибка, какая-то нелепая оплошность, которую он пропустил, увлеченный собственными ощущениями. И оттолкнул тем самым, не позволяя довериться. Арина скрыла то, что ее тревожило больше всего, – и скрылась сама. И, наверняка, успела за эти несколько дней известись от страхов и сомнений, утратив с ним всякую связь.

Нина, Нина… Он больше не сердился на бывшую жену, но не мог не испытывать досады оттого, что ее выходка не позволила связаться с Ариной раньше. Хоть он и не так представлял их следующую встречу, не в больнице, а себя – не прикованным к постели, постарался бы решить все намного раньше и разогнать ее тучи. А теперь… как же найти побыстрее, чтобы не напугать еще больше?

Разве что Алиса поможет?

Девушка ответила быстро, но в ее тоне прозвучали обиженные нотки.

– Ну и где ты пропадаешь? Мы ведь договаривались звонить, если у кого-то не будет получаться выйти на работу. Мне не трудно взять лишний заказ, но я реально не успеваю… Еще и Арина ушла…

– Что? – он перебил, и притихшая в голове боль ожила с новой силой, ударив в виски. – Как это: ушла?

Алиса растерялась.

– Очень просто. Уволилась… Еще три дня назад. Позвонила с утра и сказала, что больше не сможет работать у нас. Я думала, ты знаешь…

Захотелось выругаться, хотя он давно не опускался до подобного: со времен ранней юности, когда грубоватые словечки казались признаком опытности и зрелого ума. Но как это не помогало тогда, не делая ни мудрее, ни успешнее, так не могло помочь и теперь, когда отчетливо стало ясно, что он упустил слишком много времени.

Своим уходом Арина попыталась разорвать с ним все связи. Его это не остановит, но что творится сейчас в сердце женщины, и какой шаг будет правильным? Где та путеводная звезда, без которой теперь никак не обойтись?

– Лисенок, найди мне ее телефон. Мобильный, домашний… Любой. Я хочу с ней поговорить.

Алиса ответила с какой-то горечью:

– Только сейчас просишь меня? Где ты был? Почему до сих пор ее не нашел?

Он вздохнул, понимая, что оставить девушку без объяснений некрасиво, а снова терять время очень не хочется. Казалось, что каждая лишняя минута только усугубляет и без того непростую ситуацию.

– Я не совсем здоров… – то, что данное состояние подразумевает сотрясение мозга и перелом ноги, в данный момент было не важно. С Алисой он разберется после, – и все эти дни был без связи.

Возглас, который издала девушка, походил на смесь изумления и недоверия.

– Что значит без связи? Ты уехал в глухую сибирскую деревню и там заболел? А придумать что-то более правдоподобное было нельзя?

Пульсирующая в голове боль заставила его устало вздохнуть.

– Алис, давай ты все вопросы потом задашь? А сейчас просто продиктуй мне номер Арины.

Вышло грубовато, но, кажется, Алиса не обиделась. Только хмыкнула, уточнив:

– Скину тебе сейчас сообщением. Или перезвоню. Найти нужно…

Он отключился, откинувшись на подушку и сразу ощущая заметное облегчение: физическая боль немного ослабла, но вот в груди продолжало ныть, и справиться с этим чувством можно было одним-единственным способом: поскорее найти Арину. Почувствовать ее рядом. Переплести пальцы, впитывая тепло, прижать к себе и больше никуда не отпускать.

Телефон снова зазвонил, и мужчина потянулся к тумбочке в поисках листа бумаги и ручки: видимо Алиса решила все-таки диктовать. Но, услышав совсем другой голос, в первое мгновенье застыл, не веря собственным ушам. А потом задохнулся от облегчения и такого счастья, что даже полученные травмы и доставляемый ими дискомфорт сделались неважными.

– Милая… Хорошая моя, как же здорово, что ты позвонила…

Я без тебя совсем один,

Мне без тебя трудней дышать,

Брожу по улицам пустым –

Ни отыскать, ни потерять.

А сердце все стучит, болит,

Как птица в клетке мается,

Слеза как звездочка блестит,

И по щеке все катится.

А я опять твой взгляд ловлю,

Твои глаза – два омута,

Моя душа кричит: Люблю!

Охрипшая до шепота.

И в коридорной темноте,

Наградой ожидания,

Ты прижимаешься ко мне,

Родная и желанная.

А за окном весна чудит,

Капелью нервы дергает,

И кто осудит, кто простит,

Меня так мало трогает.

Ведь для меня слились в одно,

От будущего в прошлое –

Глаза, глядящие в окно,

И губы пересохшие…

Сказоч-Ник

Автобус тряхнуло, и, оберегая цветы от повреждения, Арина прижала их к груди. Опустила лицо в душистый букет, снова ощущая, как заходится в волнении сердце. Чем ближе она подъезжала к больнице, тем больше переживала, хотя слово «переживание» даже отчасти не передавало ее ощущений. Это был страх, паника, нарастающая с каждой минутой и подстегивающая к тому, чтобы повернуть обратно.

Встреча делалась все ближе. Арина понимала ее неизбежность, и смирилась с этим, как с приговором, который вынесла себе сама. Она признается во всем, расскажет, как и почему вообще могла случиться такая невероятная ситуация, попросит прощение, а потом уедет. Но, прежде всего, убедится, что с НИМ все в порядке.

Короткий телефонный разговор мало что прояснил. Какая-то авария на производстве, в результате которой он оказался на больничной кровати. Всего лишь с переломом? Мужчина говорил вполне бодро, но Арина уловила и другие нотки, тщательно скрываемые им за привычно уверенным тоном. Усталость и боль. Вспомнилась собственная травма несколько лет назад, когда повредила запястье и пришлось несколько дней носить тугую повязку. Перелома не было, но ноющая боль долго не давала покоя и не позволяла расслабиться даже после приема лекарств. Хотя врачи и не предложили остаться в больнице, не посчитав это необходимым.

А с ним все было серьезнее. Наверняка. За то недолгое время, что ей повезло работать рядом и общаться, привыкла к его голосу и научилась улавливать оттенки. Только сейчас поняла это, когда почувствовала не озвученное, но имеющее место. И переживала за его состояние сильнее, чем за собственное разоблачение. Это уже было неважно. Игра закончилась, страсть, соединившая их тем коротким вечером, не оставила возможностей для маневров. Если и не говорить правду, продолжать общение инкогнито больше невозможно. У нее не вышло бы писать, болтать о пустяках, просто желать спокойной ночи – и вспоминать… жар его объятий, пьянящие поцелуи и ласки, которых оказалось так катастрофически мало.