Осады и штурмы Северной войны 1700–1721 гг - Борис Мегорский

Бомбардированием назывался обстрел крепостных укреплений и города из мортир бомбами и зажигательными снарядами. Навесная траектория позволяла разрушать скрытые стеной от глаз осаждающего цели: внутренности бастионов, артиллерийские позиции, склады, а также все обывательские постройки в городе; наносились потери военным и гражданским обитателям города. «Мортиры зело полезны: понеже достают оне бомбами своими во все городовые места, куда не возможно пушку навесть… Эти бомбы падением своим разрушают, и обрушивают домы, и сильнейшие редуты, и зажигают оные»[561]. Бомбардировка велась до тех пор, пока люди «ни работати, ни битися не возмогут», по выражению Боргсдорфа[562].

Приступать к бомбардированию имело смысл после того, как построены и вооружены все батареи. Пока же осадные батареи не были готовы, приходилось «утеснять» осажденного другими доступными средствами. Так, до открытия огня с батарей под Нарвой в 1704 г. осаждающие вели по крепости интенсивный огонь из стрелкового оружия и ручными гранатами. Под Выборгом Ф. М. Апраксин просил разрешения царя начать бомбардирование, не дожидаясь завершения всех батарей, поскольку артиллерия осажденного была сильна и за время молчания осадных батарей могла нанести чувствительные потери: «Ежели нам ждать последних батарей от Беркгольца, то в две недели дождатца не чаем; и затем, конечно, может статца, что неприятель зделает какую обиду» [563].

Когда же все было готово, начало обстрела отмечалось каким-либо сигналом или церемониалом. Военно-походный журнал Шереметева говорит, что перед началом бомбардировки Нотебурга неприятелю был дан «знак барабанным боем и через гобой» [564]. Под Нарвой в 1704 г. «лозунк» (сигнал) был дан залпом из трех пушек [565]. Эффектно была начата бомбардировка Штеттина ранним утром 17 сентября 1713 года. Книга Марсова повествует, что сначала «во всех апрошах били зорю с полковою музыкою, куда и трубачи и литаврщики были употреблены» [566]; затем, судя по «Ведению о действах войск росиских в Померании при Штетине…» «поутру, по молебном пении начали бомбардировать» [567] Судя по русским источникам, бомбардирование Риги начал лично Петр Великий – 14 ноября в пятом часу утра он произвел первые выстрелы из трех мортир, причем одна бомба попала в кирху[568]. Дневник Гельмса рассказывает, что за день до того по городу было выпущено несколько, очевидно, пристрелочных, бомб, которые не долетели[569]. Но на следующий день «неприятель с пяти часов утра начал угрожать городу бомбардированием, которое навело великий ужас в городе и причинило в разных местах болыпия повреждения домам и людям. Наши должны были допустить это: они хотя и отстреливались изредка, но без успеха, так как наши ядра не долетали. Неприятель между тем продолжал бомбардирование целый день: в соборную церковь ударило две, в церковь Св. Петра одна бомба, а именно в 8 часов, когда прихожане были еще в церкви, что причинило такой страх, что многие от страха умерли. Один добрый друг уверял меня, что с утра до 12 часов ночи было брошено около 150 бомб. Он сам с 5 часов вечера до 12 часов насчитал 49; после 12 часов неприятель прекратил пальбу до 7 часов утра» [570].

Обстрел Нарвы в 1700 г. начался днем 31 октября (н. ст.), когда пять пушечных и три мортирные батареи начали стрелять «вдруг», однако уже 3 ноября бомбардировка была приостановлена, «понеже оскудение в полковых пушках и бомбах случилося»[571]. В дальнейшем массированную бомбардировку отложили из-за нехватки снарядов и пороха – в осадном парке оказалось собрано большое количество совершенно разных систем, снабжение каждой из которых боеприпасами нужного калибра оказалось неразрешимой проблемой [572]. Проблема неподходящих боеприпасов вставала перед русскими артиллеристами и позднее; в июле 1705 года из Полоцка Я. В. Брюс сообщал, что в армию было поставлено 600 двухпудовых бомб, из которых годных (соответствовавших заявленному калибру) выбрали лишь 40. Остальные бомбы оказались больше диаметром, «и того ради принужден был мортиры рассверливать, от чего немалый труд был» [573].

В дальнейшем эту проблему учли и старались заранее заготавливать необходимое количество боеприпасов, чтобы можно было вести продолжительный и непрерывный обстрел. Но это не означало, что осаждающий подходил под крепость сразу со всей артиллерией и мгновенно начинал бомбардировку, – осады в любом случае начинались раньше, чем к крепости успевали подвезти всю осадную артиллерию. Осада требовала концентрации значительных сил и средств, а это занимало какое-то время; однако после 1700 г. почти не было случаев, чтобы начатая бомбардировка прекращалась из-за сбоев в снабжении боеприпасами. В 1713 г. под Штеттином порох закончился после одних суток интенсивного бомбардирования, но, к счастью осаждающих, шведский губернатор уже запросил перемирия[574].

Бомбардировка некоторых городов по сравнению с другими была недолгой. По Ниену было сделано 10 залпов из 19 пушек, а 14 мортир вели обстрел в течение 10 часов[575]. Этого оказалось достаточно, чтобы шведский комендант вступил в переговоры. Митаву бомбардировали 5 мортир в течение 10 часов, после чего замок сдался[576].

К Нотебургу приступили 26 сентября 1702 г., бомбардировка крепости началась сравнительно быстро – после отказа коменданта сдать крепость – 1 октября и длилась почти две недели до самого штурма 13 октября [577]. По сообщению Шлиппенбаха, 34 русские пушки ежечасно делали три залпа, а 10 мортир стреляли день и ночь, бросая в крепость до 30 бомб в час [578].