Победитель получает все - Дженнифер Доусон

Люди перед ними расступились, освобождая место, чтобы они могли встать в линию. Сесили еще раз внимательно взглянула на ноги ведущего танцора, запоминая движения. Четыре раза стукнула ногами о пол, чтобы запомнить основную фигуру танца, и еще два раза, чтобы уловить ритм песни, и затем начала.

Многие годы обучения окупились с лихвой, она вошла в танец так, как будто танцевала его с детства. Стоявшие рядом с ней Грейси и Софи сразу оступились, замялись на месте и, дружно рассмеявшись, продолжали танцевать, пропуская те или иные па. Вдруг Софи, схватив Сесили за руку, закричала, перекрывая шум в баре:

– Эй, почему у тебя все так хорошо получается?

Сесили расхохоталась.

– Двенадцать лет занятий балетом и пять лет бальных танцев.

Она повернулась вокруг своей оси, голова легко и приятно закружилась, а потом хлопнула в такт с другими танцующими.

Одна песня сменялась другой, менялся рисунок танца, но Сесили схватывала все на лету и через два-три па ловко подстраивалась под новую мелодию. Она отдалась музыке целиком, музыка переполняла ее, даря ей море счастья. Она даже забыла, что можно быть такой счастливой, беззаботной, раскованной.

Она разошлась вовсю. И танцевала, танцевала. Мокрая от пота. Смеющаяся.

Наконец она стала свободной.

Заиграла другая песня, медленная. Не успела она огорчиться такой перемене, как высокий парень с черным «стетсоном» на голове обхватил ее за талию, увлекая за собой.

Зазвучали четкие и быстрые звуки вальса. Парень в «стетсоне» умел танцевать вальс, и Сесили с наслаждением закружилась вокруг него так, как будто они были давними партнерами.

Из-под широких полей ковбойской шляпы на нее смотрело симпатичное загорелое лицо с ямочками на щеках и мужественным ртом. Нет, ее сердце не забилось быстрее, как при виде Шейна, но в его карих глазах светилось столько тепла и нежности, и глядели они так непривычно для нее – открыто и доверчиво. Его крепкие руки уверенно лежали на ее спине. Нисколько не робея и приятно улыбаясь, он сказал:

– Меня зовут Луи.

Сперва Сесили хотела промолчать, слишком он был шустрый, но потом передумала. Это же танец и ничего больше. Она успокоилась.

– Сесили.

Он склонился к ней так близко, что край его шляпы коснулся ее лба.

– Очень рад нашему знакомству. Ты ведь не местная, не так ли?

Она кивнула в знак согласия:

– Да, я из Чикаго.

Он еще крепче обхватил ее за талию:

– Да? Странно, ты танцуешь не так, как городские девушки.

Наверное, это прозвучало как самый приятный комплимент из всех комплиментов, услышанных ранее.

– Неужели? – Сесили кокетливо улыбнулась. – Спасибо.

– Убери руки от нее, – раздался сзади хорошо знакомый голос. – Живо.

Ее сердце внезапно подпрыгнуло и забилось быстро-быстро. Сесили оглянулась, может, ей спьяну почудилось. Нет, это он – Шейн. Никаких сомнений. Огромный, сильный, как всегда готовый смести любого, кто стоял у него на пути.

– Как ты здесь очутился? – Сесили слегка испугалась.

– Ступай своей дорогой, парень, – сказал Луи, притягивая Сесили еще ближе.

Шейн скрестил руки на груди и напряг бицепсы так, что ткань на рукавах его черной футболки туго натянулась. Он намеренно рисовался перед ней.

– Считаю до трех, а потом пеняй на себя, как бы я не переломал тебе все кости.

Как ни пыталась Сесили притвориться возмущенной его дерзким поведением, у нее ничего не вышло. Да и как она могла притворяться, когда у нее так приятно закружилась голова. Подобное внимание очень льстило ей как женщине. Он ревновал.

Он потерял голову от ревности. Ревность сделала его опасным.

Она чуть было не рассмеялась, но вовремя подавила смех. Смеяться сейчас было очень глупо. Надо изобразить негодование – только так она должна отреагировать на его поведение. Но она не могла притворяться. Внутри нее все так и пело от радости. Раньше никто не ревновал ее. Никогда.

Сесили взглянула на парня, танцевавшего с ней. Как же его зовут? И вспомнила.

– Луи, простите нас.

Он выпустил ее:

– А, так он ваш приятель?

– Вот именно. Держись от нее подальше. Понятно, дружище?

Луи дружелюбно вскинул обе руки вверх.

– Извини, старик. Мы просто танцевали. Это недоразумение. Но если тебе настолько это не нравится, то не позволяй ей вот так танцевать.

– Как так? – Шейн буркнул себе под нос и крепко сжал руку Сесили. – Хорошо, учту.

Сесили заморгала, она вдруг очнулась от оцепенения, вызванного опьянением, ее феминизм тоже проснулся.

– Эй, не распускай руки!

– Не зли меня, Сесили. – Голос Шейна звучал твердо и жестко. Затем он увлек ее за собой, скорее, почти силой потащил к дверям.

– Шейн! – Сесили закричала так громко, что ее крик можно было услышать в любом уголке бара. Но он даже не повернул головы назад. Свободной рукой он отпихивал всех, кто попадался ему на пути, целенаправленно двигаясь к выходу.

Тяжелые двери бара распахнулись, и они очутились на улице. Свежий весенний воздух мягко овевал ее лицо, от спиртных паров у нее зашумело в голове. Воздух, казалось, был пропитан опасностью и вожделением, Шейн по-прежнему тянул ее за собой через всю парковку, а затем за угол дома, в его густую тень.

Там уже целовалась какая-то парочка влюбленных. Шейн выругался, ускорил шаг, огибая целующихся, и направился к роще, окружавшей чьи-то частные владения.

– Шейн, да что с тобой? Куда ты меня ведешь?

Под ее ногами уже хрустели нападавшие с деревьев сухие ветки, а он упрямо тащил ее за собой все дальше.

Наконец впереди возник силуэт огромного дуба. Шейн остановился и прислонил ее спиной к его стволу, грозное выражение его лица не обещало ничего хорошего.

– Ты меня спрашиваешь, что со мной? Нет, лучше ответь, что это с тобой?

Шейн был взволнован, его глаза горели, как у дикой разъяренной кошки. Его волнение передалось ей, сердце застучало быстро и горячо.

– Я просто танцевала!

– Не мели чушь. – Он угрожающе склонился над ней. – Ты там устроила настоящее шоу.

– Не устраивала я никакого шоу.

– Как бы не так. – Он провел рукой по волосам. – Больше половины мужиков в баре только и делали, что глазели на тебя.

– Не говори глупости, – огрызнулась Сесили. – Ты просто ревнуешь.

Шейн пригнулся к ней, прижимая еще плотнее к дереву.

– Ты совершенно права. Я ревную.

Она удивленно заморгала: