Я бриллианты меряю горстями - Андрей Дышев

Его охватило чувство азарта. Как только Дина скрылась за ближайшим кустарником, Гера встал на четвереньки – в свою любимую позу за последние два часа – и бочком сошел с насыпи. Откуда-то спереди донесся негромкий свист. Выпрямившись, Гера стал таращить глаза, пытаясь увидеть какие-либо перемещения в плотной тени лесопосадки. Особенно не надеясь на зрение, он замер, привалившись к березе, и превратился в одно огромное ухо. Ему показалось, что Дина тоже остановилась. Ее темный контур замер на сером фоне насыпи.

«Очень интересно, – подумал Гера. – А главное, все понятно».

Медленно нарастая, издали донесся шум поезда. По мере того как он наполнял звуковой вакуум леса, Гера шел по траве, усыпанной сухими ветками все более смело. Три мощных фонаря локомотива стремительно приближались, как глаза чудовища. Гера снова поднялся на насыпь и сел на тропе путевого обходчика. Теперь он видел рельсы и обступившие их с двух сторон стволы деревьев, как днем. Грохот и свист, опережая состав, навалились на него лавиной. Он почувствовал, как закачалась, завибрировала земля. Когда локомотив уже почти поравнялся с ним, раздался пронзительный гудок. В какое-то мгновение Гера увидел, как Дина, размахивая сумкой, перепрыгнула через рельсы на ту сторону полотна, где скрылся незнакомец. Потрясенный этим смертельным трюком, Гера вскочил на ноги. Неистово сигналя протяжным гудком, локомотив со страшным шипением пронесся мимо него, обдав жаром и вонью солярки.

Ноги как бы сами собой понесли Геру к тому месту, где только что была Дина, но не успел он сделать и двух шагов, как кто-то крепко схватил его за плечо.

* * *

– Тихо! – раздалось над ухом Геры.

Он не понимал, как выдержали его нервы. Гера повернулся, чувствуя, как его кулаки наполняются свинцовой тяжестью, и не сразу узнал Бодю.

– Тихо, парень, тихо! – повторил строитель, убедившись, что Гера наконец узнал его, и потянул вниз, в темноту кустов. Ломая ветки, они побежали вдоль полотна, надежно прикрытые длинным телом товарняка. Гера не понимал, откуда здесь взялся Бодя и куда он его тащит, но невольно подчинился.

– Здесь! – сказал Бодя, остановившись у километрового столба, и хлопнул Геру по спине, заставляя лечь. Тот послушно лег на гравий, залитый смолой, не зная, чем это место было лучше того, где прятался он.

Бодя опустился на колени рядом. Они провожали глазами последний вагон состава, который, постукивая колесами о стык, прогрохотал мимо, и опустевшее на рельсах место стала тотчас заполнять тишина.

– Нехорошие дела тут творятся, – прошептал Бодя, царапнув ухо Геры щетиной, пахнущей дешевым табаком. Он вытягивал шею, вглядываясь в темноту леса.

– Откуда ты здесь взялся? – шепнул Гера. – Чего тебе не спится?

– А тебе чего? Почему мокрый? – в тон ему спросил Бодя и кое-как объяснился: – Динка вроде спать пошла вниз. Я через полчаса заглянул к ней в комнату – пусто. Вышел на дорогу, курю. Вижу, она краем леса идет. Я к ней, а она как ломанется в кусты…

Гера заткнул ему рот ладонью и прислушался. Показалось, что где-то недалеко раздался приглушенный крик. Минуту они оба слушали тишину и гаснущий шум поезда.

– Я выследил этого… который купается по ночам, – тихо сказал Гера и кивнул в ту сторону, откуда до них долетел крик. – Он там!

– Вот что, парень, – шепнул Бодя. – Даже если здесь нечистая сила промышляет, то мы должны ей рога обломать и на цепь посадить. Потом будем за деньги показывать.

– Что тебе Дина рассказывала?

– Потом! – махнул рукой Бодя и, широко расставив ноги, пауком полез через рельсы. Гера последовал за ним.

Они скатились в канаву, наполовину засыпанную мусором и залитую водой. Под ногами затрещали пластиковые бутылки. Ощущение, что сейчас они станут свидетелями какого-то страшного зрелища, не покидало Геру. Бодя, проявляя удивительную смелость, решительно двинулся в заросли. Гере показалось, что в темноте строитель ориентируется намного лучше его. Движения Боди были ловки и точны, как у прирожденного охотника. Он шел впереди, отодвигая упругие ветки, и Гере уже ничего не оставалось, как отдать ему всю инициативу и следовать за ним.

Они шли по густым зарослям вдоль рельсов недолго. Бодя вдруг остановился как вкопанный, и Гера налетел на его сгорбленную мосластую спину.

– Что там?

– Спички есть? – шепнул Бодя.

– Откуда? Я же не курю!

Бодя заслонял собой проход. Гера не мог ни обойти его, так как канава была слишком узка, ни заглянуть через его плечо – Бодя был почти на голову выше.

– Сбылось, – произнес он таким голосом, от которого у Геры онемел затылок.

– Дина? – ахнул Гера.

Бодя молча посторонился, полез в карман и чиркнул зажигалкой. Маленький огонек, трепыхаясь на ветру, давал слишком мало света, но Гера все же смог увидеть лежащее на дне канавы тело. Бодя взялся рукой за запястье лежавшего.

– Дурные игры, – произнес Бодя, опуская руку на гравий. – Я чувствовал, что это ночное шебуршание добром не кончится… Пульса нет. Все понятно.

Гера не был большим любителем трупов. Даже любопытство не могло заставить его прикоснуться к лежащему навзничь человеку. Бодя со своей заскорузлой и покрытой толстым слоем цинизма душой оказался просто незаменимым в этой ситуации. Видя, что Гера брезгует, что не может прийти в себя, он крякнул, протянул Гере зажигалку и опустился на корточки.

– Нет, это не Дина, – произнес он, касаясь рукой темной накидки на голове убитого. – Но кричала она… Ты как считаешь?

Гера молча кивнул, хотя Бодя не смотрел на него и его немого согласия увидеть не мог.

– Сюда свети! – приказал он, проведя ладонью по спине покойника. – Не похоже, что под поездом побывал. Руки и ноги целы…

Гера едва сдерживал себя, чтобы не выскочить на рельсы и не помчаться куда глаза глядят, обгоняя попутные поезда. Меньше всего его сейчас беспокоило, где побывал этот человек, целы ли его руки и ноги.

– Давай-ка перевернем его на спину, – сказал Бодя.

– А тебе это надо? – не выдержал Гера.

– Не тарахти! – приструнил его Бодя. – Или крови боишься?

Пришлось Гере, стиснув зубы, взяться за плечо покойника. Они вдвоем не без труда перевернули труп. Под ним примялись пустые консервные банки. Это было ужасно – человека валяли по мусору, а он не сопротивлялся.

– Ух ты! – удивленно воскликнул Бодя. – Похоже, из пистолета хлопнули. А вот и гильза! Глянь-ка, маленькая какая!

Он задрал футболку, оголяя грудь покойника. Гере было плохо видно – плечи Боди загораживали обзор. Гера попытался обойти труп. Нога скользнула по вязкой глине, и он нечаянно наступил на руку трупа. Геру чуть не вывернуло.

– Да что ты все время ногами сучишь? – заворчал Бодя. – Опусти огонь ниже!

Гера присел у головы трупа, накрытой накидкой, и посмотрел на грудь. Сначала ему показалось, что футболка убитого вся пропитана кровью. Она была красной, как флаг Парижской Коммуны, как зарево заката.