Жена президента - Аля Кьют

Наверно, банальное «прости, это не мое дело» было бы идеально. Я открыла рот, но тут внезапно мне ответила Карина:

— Мой любовник женат на своей работе, и мы регулярно из-за этого спорим и ссоримся.

У меня сразу мелькнула догадка, но я опять не решалась озвучить ее. Карина и не нуждалась в вопросах, она облизала ложку, отпила чай и продолжила:

— Он тоже работает на Андрея. Ты его знаешь.

— Казарин, — выдохнула я.

Карина кивнула и откинулась на сидении. Она запустила пальцы в волосы потянула за них.

— Я не должна была лететь с вами. Этот визит не так важен на самом деле. Штаты не готовы к уступкам. Мы — тоже. Мы могли послать Арсения, чтобы он действовал Андрею на нервы и наряжал тебя, как Барби.

Я хмыкнула, представив своего помощника в этом турне. У Андрея была на него аллергия.

— Но у меня нет больше сил. Нужен тайм аут. Раньше было так приятно спорить с этим говнюком, но сексом мы испортили отличное противостояние. Теперь мне сложно ему отказывать. — Карина взглянула на меня и неожиданно извинилась. — Прости, Лиз. Я бы могла отстоять тебя. Андрей бы не узнал о твоих приключениях с Климом, но…

— Ничего, — поспешила я ее утешить. — Мне кажется, нам с Андреем пошли на пользу мои глупости. Я не имею права ошибаться.

— Чушь! — фыркнула Верден и оперлась локтями на стол, показала на меня пальцем. — Ты имеешь право на глупости и даже обязана их делать. Ты девчонка, Лиза. Красивая, умная, взбалмошная. Когда как не сейчас делать глупости? Я с удовольствием сама прыгнула бы Стерну на байк, но видишь… Возраст, мать его. Статус.

— Все равно Андрей… — начала я оправдывать мужа.

Карина перебила:

— Пусть Андрей идет в задницу. Не настолько ты безбашенная. Хотя… Я бы сроду не села в дрон.

— У меня была легкая истерика после него, — призналась я.

— Ох, повезло. Я бы померла, наверно, сразу.

— Ты же не боишься летать.

— Не боюсь, но тут есть стены, туалет и даже вкусная еда. А тот дрон напоминает крылья Икара. Катюша, завари нам еще чая, пожалуйста.

Катя принесла чай, и мы болтали, отпивая из фарфоровых чашек. Карина рассказал мне про мужа и его брата, того самого Сашу Вердена из Дублина. Их история была такой печально, но все же в конце тоннеля свет манил всех Верденов. Этим светом был мой муж. Именно Андрей помог через Казарина навести порядок и наказать виновных в смерти Евгения Вердена.

Потом я рассказала, как соблазнила Андрея в Аллертоне. Карина хихикала, закатывала глаза и бормотала в ложку варенья: «Мужчины, боже. Громов такой Громов».

Затем мы перешли на обсуждение любимых мест в Британии, немного поругали монархию и министров, я с удовольствием послушала об учебе сына Карины в Шотландии. Нам было весело и приятно просто болтать или делиться сокровенным. Кажется, мы могли бы подружиться.

— Прости, что вывалила на тебя все это… О Сергее, — извинилась Карина, неожиданно меняя тему. — Просто я чувствую себя переполненным стаканом. Сколько не лей, но в меня больше не влезет. Лучше я выплесну это на тебя, чем на Андрея. Ему не хватает сейчас только моих проблем.

Я усмехнулась, качая головой.

— Все в порядке Карин. Я не против. Андрею хватит и моих выходок, конечно.

Мы рассмеялись. В этот момент из кабинета вышел заспанный Громов. Он первым делом поцеловал меня в макушку, а потом только, протирая глаза, оценил обстановку.

— Чаи гоняете? И не подрались?

— Размечтался, — фыркнула Карина. — Мы подружились.

— Лучшая новость за последние три дня. Я тоже хочу чая.

Он уселся рядом со мной. Вместо чая было решено поужинать. Это было долгое застолье с вином и бесконечной сменой блюд. Мы ели и болтали, не в силах наговориться. Но Андрей снова стал клевать носом, и я увела его обратно в постель. Мы занимались любовью тихо и медленно. Громов был настолько нежен, что я с трудом сдерживала слезы.

Запрещая себе думать о плохом, я доверилась его рукам и своему телу.

Лиза

Карина была права. Визит в Штаты не сулил отношениям двух держав никаких перемен. Президент Джонсон почти отрыто выражал пренебрежение к Андрею. Даже на официальных встречах на его лице была ядовитая ухмылка и говорил он сквозь зубы. Меня Джонсон обсмотрел с ног до головы и едва слышно, не для прессы уточнил у Андрея:

— Думаешь, это тебе поможет, Громов?

Муж ничего ему не ответил, лишь приподнял бровь и ответил по-английски:

— Поможет мне только Бог, Гарри.

Напряжение звенело между ними вопреки крепким рукопожатия и улыбкам напоказ.

Джонсон не верил, что Андрей пойдет на второй срок. Андрей в свою очередь тоже не желал американцу задерживаться на посту президента.

Мне также не нравился этот тип. А еще больше его дочь. Джонсон был вдовцом и часто его в деловых встречах сопровождала дочь. Она обсматривала меня еще противнее, чем отец. Я волновалась и все врем оглядывалась на Карину во время официальных мероприятий. Она едва заметно кивала, поощряя мое поведение и поддерживая. В России на публике я чувствовала себя намного свободнее, спокойнее. Здесь как будто все были против меня. Хотя я не первый раз посещала Штаты. Мы часто гостили у друзей в Калифорнии. Но Вашингтон мне не нравился совсем.

После каждой встречи я подолгу принимала душ. Андрей ни разу ко мне не присоединился. Он все время что-то просматривал в телефоне или говорил с Кариной о предстоящей встрече.

Я очень волновалась, оставшись в отеле одна, пока муж обсуждал с Джонсоном дела в Европе без камер и свидетелей.

Он вернулся злой и впервые позволил себе проявить эмоции. Громов стащил галстук и швырнул его на пол, прошел к бару, плеснул себе в бокал виски или что-то такое… Я сидела на кровати тихо, как мышка. Даже дышать было страшно, не то что спрашивать, как дела. И так понятно, что паршиво.

Андрей одним глотком осушил стакан и бросил обратно на столик. Я поежилась от громкого звука.

— Ненавижу этого долбоеба, — прорычал Громов.

Я впервые услышала, что Андрей может говорит матом. Значит Джонсон достал его хорошенько.

— Думает, я сейчас возьму и сверну все программы по газу в восточной Европе. — Муж развернулся ко мне и развел руками. — И тут возникает вопрос: с хуя ли, Гарри?

Я прыснула. Даже в ярости Андрей оставался ужасно харизматичным, а матерился забавно. Нет, в нем не было злости. Того темного, липкого, от чего становилось не по себе. Мой президент просто возмущался, недоумевал. И нравился мне еще больше.

— При этом он даже на каплю не попытался быть дружелюбнее. Считает я должен до ухода откатить назад все, чего достиг. Охерительный план! Я же именно для этого выстраивал новые отношения в Европе. Чтобы на финише взять и раздолбать все к ебеням. Козел.