Умягчение злых сердец - Вера Колочкова
Шрифт:
Интервал:
– Хм… Слово какое красивое для себя придумали – дуэнья. Это ж как надо было запугать ребенка, как ему внушить… Да неужели вы и впрямь ничего не понимаете? Или притворяетесь, что не понимаете?
– Вы чудовище, Руфина Леонидовна, уж повторюсь, извините. Настоящее чудовище с дипломом философа.
– Ну, тогда нам больше и говорить не о чем, я так полагаю? Кстати, позвольте уточнить у вас одну деталь. Когда мне можно приехать, чтобы начать процедуру оформления наследства? Я ведь у вас какие-то справки должна получить.
– Я думаю, вам следует найти для этого доверенное лицо. Самой не с руки будет.
– Это почему же?
– Трудно заниматься оформлением документов, находясь в местах не столь отдаленных. А у вас, я думаю, есть все основания туда попасть.
– Вы… Вы что? Вы меня сейчас пугаете, что ли?
– Ну, зачем я вас пугать стану?.. Я говорю как есть.
– Да ладно, бросьте! Я ж понимаю, как вам хочется, чтобы последнее слово осталось за вами! Вы только пугать и умеете… Как та сумасшедшая, которая мне названивала… Только она небесной карой пугала, а вы – Уголовным кодексом!
– Не поняла… Какая сумасшедшая? Вы ее знаете?
– Да откуда? Я беру трубку, а она начинает свою песню – как там Таечка, да что Таечка, да бог за сироту покарает. И откуда она взялась, эта сумасшедшая? Один раз про икону мне что-то принялась толковать, чтобы я Филиппу эту икону дала… Еще название у нее такое странное, я забыла…
– «Умягчение злых сердец»… – произнесла Кира, задумчиво потирая щеку ладонью. – Она называется «Умягчение злых сердец»…
– Точно! А откуда вы знаете? Хотя какое мне дело. Я в этой ситуации вообще случайное звено. Меня брат просил сироту опекать – я опекала. Девчонка жила, горя-беды не знала. Неблагодарная… И вы мне тут обвинения не двигайте… Все претензии брату предъявляйте. А когда его хоронить будут?
– Не знаю.
– Да его некому хоронить, кроме меня. Тайка ж не будет. Бедный, бедный Филипп! Жил всю жизнь один и умер – похоронить некому. А наследников, кроме меня, быть не должно. Я наследница, я родство докажу. Тайке вообще ничего не обломится, пусть не надеется даже.
Кира вдруг почувствовала, как зашумело в голове от ненависти. Ее было так много, что она сама за себя испугалась – ни одной минуты, ни одной секунды не сможет больше вынести, встанет с места и шагнет к этой бабе, даст волю рукам… Еще одно слово – и не выдержит…
Хорошо, что Руфина Леонидовна не произнесла этого рокового слова, занята была прикуриванием очередной сигареты. И потому Кира поднялась, молча и быстро пошла к двери. Потом так же быстро пошла по дорожке, оформленной по краям правильной цветочной композицией.
Саша выскочил из машины, открыл перед Кирой дверь. Глянул в лицо, спросил тревожно:
– С вами все в порядке, Кира Владимировна?
– Да, Саш.
– Вы бледная и зубы стучат! Может, воды дать? У меня есть.
– Дай воды. И поехали отсюда быстрее. Быстрее…
Всю обратную дорогу ехали молча. Кира была очень благодарна этому молчанию. Особенное оно было, теплое и комфортное, разбавленное солнечным ветром, врывающимся в открытое окно. Молчание обнимало за плечи, гладило по голове, шептало на ухо заботливую чушь, успокаивало, убаюкивало. У молчания был голос этого парня, сидящего рядом. Странные ощущения, незнакомые… И уже необходимые. Как она раньше без них жила?
Когда подъезжали к городу, в сумке зазвонил телефон. Голос Павла Петровича в трубке показался далеким и чужим:
– Стрижак, ты где сейчас?
– Из Отрадного возвращаюсь, Павел Петрович.
– Из Отрадного? А чего тебя туда понесло?
– Я к сестре Рогова ездила.
– К сестре Рогова? А зачем?
– Просто хотела ее увидеть. Поговорить.
– А с ножом этим разобралась? Есть кого привлекать за покушение на убийство?
– Некого привлекать, Павел Петрович. В этом деле есть виновные, но это убийство другого рода.
– Загадками говоришь, Стрижак! Некогда мне кроссворды разгадывать! Ты давай не мудри. Что, будем закрывать дело? А с ножом, без ножа… Зачем нам лишний висяк, правда? Ну кого мы к этому ножу присобачим? Тем более в заключении черным по белому написано – смерть наступила от сердечной недостаточности. В общем, сама думай, как быть.
– Хорошо, Павел Петрович, я подумаю.
– Вот и думай… Только недолго и без фанатизма. Я тебе уже другую работенку сосватал… Все, Стрижак. До связи. Пока…
Когда въехали в город, Саша спросил, не поворачивая головы:
– Теперь куда, Кира Владимировна?
– Просто Кира, Саш… Зови меня просто Кира. Поехали к дому Рогова.
Когда машина остановилась у ворот, Кира повернулась к Саше, проговорила тихо:
– Я пойду с тобой на свидание, Саша. В кафе пойду, на пикник с шашлыками, на озеро Глухое поеду. Куда скажешь.
Он улыбнулся, осторожно протянул руку, дотронулся пальцами до ее щеки. Пальцы были теплые и чуть шершавые, от них пахло бензином.
– Все будет хорошо, Кира. Все у нас будет хорошо.
– И ты будешь летать ко мне на крыльях?
– Буду… Я уже лечу, разве ты не чувствуешь?
– Да, я чувствую. Но сейчас мне надо работать, Саш… Мне надо идти…
– Иди.
– А ты съезди, пожалуйста, снова на Пролетарскую, привези сюда Воскобойникову Марию Тимофеевну. Она должна быть дома.
– Съезжу, привезу… Иди.
– Да, иду.
* * *
Кира шла по дорожке среди голубых елочек, неся в себе новые ощущения собственной жизни. Они были нежные, неуклюжие и слепые, как вылупившиеся из гнезда птенцы. И страшно было их потревожить, даже дышать было страшно. Подойдя к крыльцу, подумала испуганно – надо спрятать их глубже, ничем себя не выдать. И улыбку робкую тоже спрятать. Собранной надо быть, сосредоточенной.
И лучше сразу подняться в спальню, посмотреть, что там Таечка.
Как тихо в доме… Каждый шаг слышен. Дверь в спальню распахнута настежь…
Таи в комнате не оказалось. И на балконе ее не было. И в гостиной. Заглянула на кухню.
Татьяна сидела на стуле к ней спиной, лицом к окну. Кира вошла, спросила тихо:
– Вы Таю не видели? Где она?
Женщина вздрогнула, развернулась к ней лицом, потом выдохнула, положив руку на грудь:
– Ой, как вы меня напугали. А я сижу, задумалась. А Тая вон, среди сосен бродит. Видите, у забора?
Кира подошла к окну, всмотрелась. И выдохнула с радостью – Тая была не одна. Даже на большом расстоянии было видно, как крепко держит ее за руку этот парень, Тарас Марычев. Молодец, Тарас Марычев.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!