Жизненная сила - Роберт Рид

Открытое место, где они оказались, начиналось с потока лавы, но когда расплавленное железо ушло под землю, наружная поверхность изогнулась и приняла форму амфитеатра. Сценой служила огромная плита гладкого шлака, а во все стороны мощными лестницами вверх уходило черное железо. Постоянная игра света и тени и сам угол наклона этих лестниц создавали обман зрения, и все казалось ближе, чем есть на самом деле. Как предписывали инструкции, Уошен остановилась посреди сцены, капитаны вышли, и погрузчик обеими своими составными руками осторожно опустил сосуд на поблескивавшую поверхность. Тут же появились первые Бродяги, почти незаметные на черном фоне. Идя тихим, церемониальным шагом, они спускались, казалось, целую вечность. Помимо штанов на них на этот раз были декоративные маски из мягкой кожи, натянутой на каркас из костей и украшенной богатой резьбой. Кожа была их собственной, кости тоже. Каждая маска была раскрашена кровью и мочой, и каждая изображала все одно и то же дикое зверское лицо с глазами, но без рта. Это было лицо Строителей, догадалась Уошен. Почему Бродяги вообразили себе их именно такими, она не знала. Дью говорил ей, что Тилл увидел это лицо во время своей молитвы. Вождь Бродяг был уверен, что его посетил дух Строителей, и отныне слушался только его голоса и советов.

Когда первые Бродяги приблизились, они совсем замедлили шаг и подняли маски с лиц на макушки.

С того времени, как Уошен в последний раз видела Тилла, прошло, наверное, около пятнадцати столетий. И все же она узнала его тотчас. Она знала его по портретам и по воспоминаниям, однако сейчас она сразу же увидела в нем Миоцен - ив этом надменном лице, и в этой важной, императорской поступи.

Он был уменьшенной и улучшенной копией своей матери.

Остальная делегация - священники, дипломаты и члены кабинета - шли за ним на почтительном расстоянии, не сводя глаз с сосуда. Уошен воткнула в сосуд провод, и по нему пошел ток от генератора погрузчика. Живое ровное жужжание повисло в воздухе, порождая его явственное ощущение преждевременных возможностей.

На это чудо не смотрел один только Тилл. Он глядел на Миоцен, и на его лице отражалась настороженность вкупе со многими другими чувствами. На мгновение он открыл рот, чтобы обратиться к ней, но вовремя спохватился, перевел дыхание и повернулся к Уошен.

- Могу ли я осмотреть находку?

- Пожалуйста, - разрешила она, обращаясь не только к нему, но и ко всем остальным.

Локи стоял рядом с Тилл ом, что означало высшую степень приближенности. И это, как обычно, наполнило сердце Уошен гордой радостью.

- Как ты, мама? - спросил Локи вежливо, но без намека на сердечность.

- Вполне хорошо, - оставалось ответить ей. - А ты? Ответом ей стали странная усмешка и молчание.

Но где Дью? На сцену выходило все больше и больше Бродяг, и Уошен напряженно всматривалась в каждого, снимавшего маску, уверенная, что Дью, спрятавшийся в нарастающей толчее, все же где-то близко.

Тилл опустился на колени, лаская пальцами гладкую поверхность сосуда.

Миоцен смотрела на него, но глаза ее оставались пустыми и незрячими.

Вскоре сцену окружили еще несколько тысяч избранных Бродяг - это все были кормящие женщины, у каждой к роскошной груди был приложен хотя бы один ребенок. Ветерок приносил густой, непонятный, но приятный запах. Десятки тысяч новых Бродяг появлялись из джунглей со всех сторон, шагая медленно, важно и почти неслышно, создавая ровный гул, напоминающий рокот отдаленного прибоя. В этом звуке было что-то маняще-прекрасное и пугающее, чему невозможно было сопротивляться.

И среди них находились дети и внуки Локи.

В принципе, Уошен имела сотни тысяч наследников среди этих людей, что, к сожалению, никак не радовало старую женщину, сосредоточенную лишь на своем собственном сыне.

Жужжание сосуда становилось все громче, затем, достигнув пика, смолкло.

- Итак, - крикнул, подняв руку, Локи.

И тысячи повторили его жест и слово. И этот общий голос понесся к вершинам амфитеатра, неожиданно вызвав к жизни множество золотых шаров, появившихся по верхним краям склонов. Они катились, сверкая в свете дня, словно невидимая сильная рука тащила их вперед и вперед. Они золотой стеной висели в воздухе, покрывая все пространство сплошной пеленой площадью во много гектаров. Как бы это ни было сделано, во пленка из плодов дерева добродетели перекрыла амфитеатр поверху, создав временную непроницаемую крышу.

Небо потемнело.

И тут, почувствовав полную темноту, сосуд открылся, обнажив новое небо и новый мир. Медулла оссиум был снова гол, гладок и покрыт единым океаном пенящегося расплавленного железа.

И все обнаружили, что стоят прямо в этом океане, наблюдая древнюю трагедию собственными глазами.

Появились враги Строителей.

Без всякого предупреждения ненавистные Унылые проникли через стены, появившись из бесчисленных туннелей - похожие на насекомых киборги, двигавшиеся на чудовищно ненормальной скорости. Как злые осы, они ринулись на Медулла оссиум, выплевывая потоки антивещества, хлещущие расплавленную поверхность. Над нею заплясали белые взрывы. Завертелось и поднялось жидкое железо, поднялось и опало вновь. В жестком свете этих взрывов Уошен смотрела на сына, стараясь проникнуть в его душу и понять выражение спокойного лица. Локи стоял, расставив ноги и широко раскрыв глаза, а от его мускулистого тела шел острый запах пота. Да и почти все Бродяги вокруг были в таком же состоянии. В это действо оказалась втянута даже Миоцен. Но она смотрела не на спектакль, а на собственного сына, и потому ее оцепенение было гораздо более страшным, чем у кого-либо из окружающих.

И среди всех только ее сын стоял совершенно неподвижно, словно не тронутый этими торжественными, святыми образами.

Купол из гиперфибры загорелся от расплавленного железа.

Вспыхнули лазеры, уничтожив с десяток Унылых, и купол снова заволновался под напором железа, словно раненый кит.

К Унылым подошло подкрепление, и они снова атаковали. Заряды внедряли антивещество глубоко в железную кору, ища и поражая цели. Медулла оссиум дрожал и вертелся, испуская огонь и плазму. Может быть, Унылые и выиграли, убив последних Строителей. Может быть, Великий Корабль стал принадлежать им. Но оставалась месть Строителей. Унылые напирали, заполняя небо Медуллы своими чудовищными телами. Затем вспыхнули противодействующие силовые поля, осветив все вокруг своим сине-белым светом, и монстры казались в нем крошечными и хрупкими. И прежде чем они снова поднялись В воздух, буря света - Событие - расплескалась по небу, слепя своей яркостью глаза, превращая всю материю в плазму, повисшую над миром, как кипящий туман. Повисшую на миллионы лет, и лишь постепенно охлаждающуюся по мере того, как Медулла оссиум сокращался и расширялся вновь. Медулла оссиум бился, как огромное живое сердце, понемногу остывая и покрываясь сверкающим железом.

Миллиарды лет миновали за мгновенья.