Завет Христа - Ульрих Хефнер

Максим и Буковски получали огромное удовольствие от своего общения, болтали и наслаждались вечером, да и Лизе, кажется, все очень нравилось. Она положила голову на плечо Буковски, а после того как на маленькой сцене началось травести-шоу и свет погас, она нежно погладила его по бедру. Штефан Буковски чокнулся с ней. Она запечатлела нежный поцелуй на его щеке.

— Я… Лиза, — запинаясь, проговорила она.

— О, la, la, mademoiselle, похоже, не промах, — пошутил Максим; к нему подсела темнокожая красотка, с которой он только что весело шутил.

Ночь шла своим чередом. Было уже начало четвертого, когда Максим высадил своих немецких гостей у отеля.

Буковски держал в руке бутылку шампанского и, покачиваясь, стоял рядом с Лизой в прихожей на втором этаже.

— Как думаешь, может, опрокинем еще по одной? — спросил он.

Язык у него заплетался.

— Естественно, зачем добру пропадать, — отвечала Лиза.

Они вошли в номер Буковски и уселись на кровать. Буковски откупорил бутылку и наполнил бокалы, которые нашел в мини-баре. Большая часть шампанского пролилась мимо.

Лиза сделала большой глоток.

— Кстати, ты вовсе не такой уж идиот, — хихикнула она. — Твое здоровье!

— Да и ты тоже ничего, — ответил Буковски и заглянул в глубокий вырез платья Лизы.

— Да? Тебе нравится? — спросила она, заметив его взгляд.

Он погладил ее по белокурым волосам, которые она заплела в косу. Она распустила их и встряхнула головой.

— Ты прекрасна, — прошептал Буковски.

— А ты старик, — ухмыльнулась она.

Лиза расстегнула молнию на платье и спустила бретельки с плеч. У нее оказалась большая красивая грудь. Буковски страстно поцеловал ее в губы.

— Я тебе в отцы гожусь, — хрипло каркнул он.

— Но ты мне не отец, — возразила она, расстегивая его брюки.

— Я… я… я не знаю… я не знаю… правильно ли это, — охнул он.

— Помолчи! — прошептала она.

Иерусалим, улица Лунц…

Это был маленький антикварный магазинчик на заднем дворе, в стороне от больших и светлых магазинов, которые своими витринами манили проходящих мимо них туристов. Том, Яара и Мошав стояли перед темной витриной, где помещались лишь несколько предметов, преимущественно глиняные сосуды, грубо составленные из осколков, и старые кувшины из латуни или меди. Магазин казался заброшенным. Том нажал на дверь, и она, скрипнув, раскрылась. Они вошли в низкое помещение. Деревянная музыкальная подвеска громко затрещала, когда дверь ударилась об нее. Пахло гнилью и пылью. Полки на стенах были заставлены всяким хламом. С потолка свисали корзинки, в которых находился такой же пыльный хлам. Прилавком служил простой стол. Том осмотрел витрины.

— Вы думаете, что все это действительно было найдено во время раскопок?

Яара потянулась к одной из корзинок и достала из нее камень.

— Это обычный булыжник, каких здесь очень много. Я не знаю, кто стал бы покупать его.

Мошав улыбнулся.

— Возможно, кто-то, кто хочет построить дом. Но тогда ему понадобится еще несколько корзин.

Том подошел к прилавку, в то время как Яара занялась полками.

— Ой, паутина, — сказала она. — Здесь уже очень давно никого не было.

— А мне интересно, есть ли вообще жизнь внутри, — пошутил Мошав.

— Хотел бы я знать, что нужно было тут профессору, — Протянул Том. — Эй! — крикнул он в темноту.

За прилавком обнаружилась дверь, завешенная толстым ковром. Том обошел стол.

— Я не глухой, — внезапно произнес глубокий голос в углу магазина.

Зажегся тусклый свет. Торшер, очевидно, был так же стар, как и мужчина в кресле, закутавшийся в одеяла.

Том испуганно отскочил.

— Простите, мы не хотели показаться назойливыми, — сказал он старику.

— По этим камням ходил пророк Магомет, — заявил тот, указав на корзинку, откуда Яара взяла камень.

— Вы Мохаммад аль-Захин? — спросил Том.

— Кому какое дело? — резко ответил старик.

— Мы ищем профессора Хаима Рафуля. Вы его знаете?

— Вы не единственные, кто пришел сюда в поисках профессора. Он, похоже, человек популярный.

— Вы знаете его?

— Кто ж его не знает.

— Заходил ли он к вам в последнее время?

— Здесь, в моем доме, многие заходят и выходят. Кто чист душой, тот желанен, но кто несет в себе ненависть, тому я говорю, что он должен уйти.

Старик встал и, шаркая ногами, подошел к прилавку. Он был едва ли выше полутора метров, возраст его, пожалуй, перевалил за восьмой десяток. На нем красовался белый кафтан, сверху — черная безрукавка, а голову покрывал узорчатый платок, который в тусклом освещении казался желто-синим. Он остановился прямо перед Томом и посмотрел археологу в глаза.

— Чистая ли у вас душа?

Том вздохнул.

— Послушайте, мы ищем профессора. Мы на него работаем. Там, в долине Кидрона, на раскопках. Вы же наверняка об этом слышали?

Старик не шевелился. Прошло довольно много времени, прежде чем он повернулся и скользнул за прилавок. Том растерянно следил за ним взглядом.

— Да, клянусь пророком, — внезапно заявил старик. — Я — Мохаммад аль-Захин. С самого моего рождения таково мое имя и мое предназначение.

— Меня зовут Том Штайн, я работаю на профессора.

Старик посмотрел на Яару, стоявшую в нескольких метрах от него и улыбавшуюся.

— О ты, жемчужина пустыни, твоя красота испускает слепящий свет и озаряет мой дом, с тех пор как ты вступила в него, — сказал он Яаре.

— Я благодарю тебя, великий мудрец, — ответила Яара. — Твои слова делают мне честь.

— Это твое присутствие делает честь моему дому, о цветок пустыни, — возразил старик. — Но если вы ищете того, кого надеетесь найти здесь, то вы подобны Луне, которая ищет Солнце.

Том вопросительно посмотрел на Яару.

— Он на другой стороне? — спросила Яара.

— Он ушел, уже давно, — хихикнул старик. — Здесь вы его больше не найдете. Он обратился спиной к пустыне и избежал проклятия первенца. И он знает правду, поэтому должен быть настороже. Безбожные придут за ним, если Господь оставит его, так как он нашел одного из девятерых. Одного из девятерых, которые некогда покинули родину, дабы служить своему Создателю и искать правду.

— О чем это он? — спросил Том, повернувшись к Яаре, и в это время старик исчез за занавеской.

Париж, отель «Леско», рю Пьер Леско…