Мечты о полете - Келли Сент-Клэр

грушу, свои извинения, и я отстаю, — заканчивает он.

— А если ты победишь? — спрашиваю я.

Его губы сжимаются, и он усмехается.

— Ты простишь меня, и я съем оставшуюся часть груши на твоих глазах.

Я вздыхаю.

— Ты в любом случае можешь съесть эту грушу. Я хочу новую. Эта теперь заразная, — указываю на сочащийся фрукт.

Он оскорблено смотрит на меня. Я прикусываю щёку, желая удержать смех.

Он опускает грушу, и я бросаюсь на него. Он не оговорил, что это должен быть честный поединок, и мне понадобится любое преимущество, которое я смогу получить.

Он реагирует слишком быстро, чтобы я снова повалила его. Начинается борьба.

После очередного шквала ударов мы расходимся.

Джован стоит перед дверью. Я запускаю кувшин в его голову и двигаюсь к нему, он уклоняется. Кувшин разбивается. Он огибает меня, и мы меняемся местами. Я стою лицом к нему, мы оба на ногах. Без всякого предупреждения дверь ударяется об меня, заставляя меня попятиться вперёд.

— Всё в порядке…

Я поворачиваюсь к Дозорному, и все заканчивается за секунду. Я лежу на спине, прижатая, предплечье Джована на моей груди. Я бью ногами. Другой рукой он отмахивается от Дозорного. Тот отступает с изумленным выражением лица.

— Это не честно! Я не могла ударить тебя, пока Дозорный был здесь, — задыхаюсь я, извиваясь под его захватом.

Он просто смеётся, склоняя своё лицо ко мне.

— Если ты можешь атаковать меня со спины, то и я могу атаковать тебя со спины. Я выиграл, — говорит он, глядя в мои глаза. Его взгляд опускается на мои губы. — И я передумал. Я даже не люблю груши.

Он наклоняет голову и сокращает небольшое пространство, оставшееся между нами. У меня перехватывает дыхание, когда его рот прижимается к моему. Его поцелуй властный, но его губы разрушительно мягкие. Это прямая противоположность поцелую Греха. И тут начинаются мурашки. Такие, какие я чувствовала лишь пару раз до этого. Его лёгкая щетина царапает мою кожу, и сквозь дымку пробивается тревожная мысль. Я целую Джована. Короля Гласиума. Я поворачиваю голову и делаю неглубокий вдох. Его мозолистый палец гладит меня по лицу.

Он встаёт и поднимает меня на ноги. Я отвожу глаза. Раздается столь редкий смешок. Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с забавляющимся выражением лица.

— Разве тебе не нужно быть где-то ещё? — сверкаю глазами я.

— К слову, да.

Он поворачивается к двери и пинком отбрасывает с дороги осколки кувшина. Они с грохотом падают в опрокинутый таз.

— Спокойной ночи, — восклицает он через плечо.

Я показываю на него пальцами, когда он уходит с ожидаемым хлопком двери.

Меха разбросаны по полу после того, как я пыталась завернуть Короля в один из них, а он попытался использовать другие, чтобы поймать меня в сеть. В ширме пробиты дыры, а на полу разлиты лужи воды. В своей странной манере Король отвлёк меня от того, что произошло ранее. Это было заменено чем-то, что должно было быть хуже, но это не так. Почему он поцеловал меня?

Позже голод приводит меня в обеденный зал, и я легко отмахиваюсь от вопросов, где я была в тот день. Я даже не смотрю на груши, хотя обычно это делаю. Почему-то я знаю, что Джован будет наблюдать за мной, и я твердо решила не доставлять ему удовольствия.

— Мы собираемся спуститься в купальни с Дозорными. Хочешь с нами? — спрашивает Лёд, когда я снова сажусь.

— Купальни? — спрашиваю я.

— Ага, большие ванны. Для Дозора каждую неделю выделяется определённое время. И ты можешь пойти, когда не на дежурстве. Нас раньше не приглашали.

Я поворачиваю голову в сторону Аднана, припоминая, что он был занят установкой этих купален, пока ассамблея находилась в Третьем Секторе. Очевидно, всё прошло успешно. Я трясу головой в сторону Льда. Я ни за что не буду принимать ванну с Дозором. Тренироваться с мужчинами — это одно, а раздеваться и мыться с ними — совсем другое.

— Почему-то я не думаю, что это поможет с комментариями про потаскуху, — говорю я, смотря на них.

Кристал хихикает.

— Не беспокойся об этом. Каждый человек в этой комнате, вероятно, является таковым или был им. Это лёгкое оскорбление.

Мне от этого не легче. Я наклоняюсь вперёд.

— Вы слышали что-нибудь от Алзоны? — тихо спрашиваю я.

У нас была договорённость не упоминать о владельцах. Наказание за владение казармами было таким же страшным, как и за участие в боях.

Её лицо вытягивается, и я тут же жалею, что спросила. Она качает головой, её позвоночник напряжён. Я недоумеваю по поводу её гневной реакции.

— Хей, ребята, если вас попросят присоединиться к Дозорам, что вы скажете? — спрашивает Вьюга.

Мужчины из барака Трюкача тоже наклоняются.

По какой-то причине все смотрят на нас с Осколком. Я пожимаю плечами. Я не собираюсь уезжать отсюда. Сомневаюсь, что Джован мне позволит. Они поворачиваются к Осколку.

— Я не знаю, как вы все оказались там, где вы есть. Но… хозяйка нашего барака спасла наши шкуры. Она вытащила меня из плохой ситуации и не дала мне попасть в ужасную жизнь. Всё это, — он жестом указывает вокруг, — мечта. Если я соглашусь, о любой семье, которая у меня когда-нибудь может появиться, будут заботиться, — он постукивает пальцем по столу, его умные глаза далеко посажены под нахмуренными бровями. — Но я не думаю, что могу пренебречь своим долгом и бросить её таким образом.

Вьюга и Лёд бормочут свое согласие, как и большинство людей Трюкача.

Гнев более нерешителен. Я бросаю на него вопросительный взгляд, и он пожимает плечами с небольшой улыбкой.

Я не задумывалась об этом до сих пор. Я полагала, что все, кому предложили должность, останутся. Я даже надеялась, что некоторые из них будут рядом. Некоторые члены ассамблеи — мои друзья. Кое-кто из них — отличные друзья. Но когда ты сражаешься рядом с кем-то, возникает связь, которая крепче любой другой связи.

Осколок высказал верную мысль. Я думаю о золотых, спрятанных в моём матрасе у Алзоны. Я отдам их ей в качестве компенсации за её помощь в мою первую ночь во Внешних Кольцах. Теперь я с замиранием сердца понимаю, что, возможно, у меня осталось всего несколько дней до того, как они уйдут. В другой жизни я бы отправилась с ними. Если бы нас не схватили, я, возможно, никогда бы не вернулась в замок. Но теперь я здесь, и мы на грани войны.

Я всё ещё не уверена в том, какую роль