Ком - Роман Злотников

— Поэтому, я вряд ли смогу согласиться на ваши предложения, — состроив грустную рожу, со вздохом закончил Андрей, затем сделал паузу, воздел очи горе и задумчиво бросил: — Разве только вы согласитесь сделать мне еще небольшую скидочку, ну, на размер вашего личного интереса, профессор, и… вашей развивающейся скуки, мастер… скажем, ограничившись пятью тысячами кредов на двоих?

Несколько мгновений в кабинете Бандоделли висела напряженная тишина, а затем мастер Стук вновь приоткрыл свои челюсти и насмешливо бросил:

— Нахал…

А профессор просто заржал.

— Вставай, — коротко бросил Стук. И это было очень хорошим знаком, поскольку обычно он только молча указывал Андрею, что следует сделать. Короткий жест — и землянин замирал в предписанной стойке, несколько оттопыренных пальцев — и его «Унгак» в тренировочной оплетке начинал с гулом рассекать воздух, исполняя очередной тренировочный комплекс. Стук был очень молчалив, предпочитая не объяснять, а показывать, не говорить, а делать и не ругать, а наказывать. Так что первые пару саусов Андрей продержался только на самолюбии.

Теперь день землянина начинался с того, что он спускался все в тот же тренировочный покой, где его, однако, ожидал не профессор, а мастер клинка, под руководством которого он делал разминку длительностью в два лука. Причем только в присутствии и под руководством мастера. Это до сих пор соблюдалось неукоснительно. Когда, уже где-то на шестом саусе после начала занятий, Андрей предложил было Стуку не подниматься так рано, поскольку он уже втянулся и способен самостоятельно сделать разминку, тот только коротко качнул головой. Затем был завтрак, который почти наполовину состоял из специальных белковых коктейлей и органических смесей, после которого следовала первая тренировка длительностью первоначально в нис, а теперь уже целых два ниса. После чего наступал нис занятий с профессором. Потом новый прием пищи и еще одна тренировка с мастером Стуком, длительностью в два ниса. Потом еще нис занятий с Тишлин, из которых три, а то и четыре лука она тратила на массаж. Впрочем, на интенсивности занятий это никак не отражалось, потому что кларианка заставляла Андрея оперировать с формами даже во время массажа. Причем у него даже создалось впечатление, что будь она способна, то непременно заставила бы его заниматься этим и во время секса. Но, к его облегчению, данному занятию Тишлин отдавалась вся, без остатка. Так что от этого его, пока, бог миловал… затем был еще один прием пищи, практически полностью состоявший из коктейлей и смесей, и еще один нис тренировок. В итоге на сон ему оставалось всего около полутора, максимум двух нисов. Чего, при таких нагрузках, Андрею явно не хватало. Но когда он попробовал поговорить об этом с профессором, тот молча указал на Стука. Стук же в ответ на вопрос только бросил:

— Справишься…

— Шестой комплекс, — бросил Стук, едва только Андрей принял нижнюю стойку. Выпад, рывок, кувырок, бросок, резаный удар, подскок, блок, уход, выпад… — и Андрей снова оказался на полу. Стиль боя, преподаваемый Стуком, довольно слабо походил на земное фехтование. И это было объяснимо, поскольку основным противником людей здесь, в Коме, были отнюдь не другие люди, вооруженные клинковым оружием, как при обычном фехтовании, а твари Кома. Которые, к тому же, чрезвычайно отличались друг от друга — весом, размерами, живучестью, конфигурацией и расположением уязвимых мест, манерой поведения, количеством и тактикой при нападении, а также массой других параметров. Но кое-что общее у них все-таки было. И это общее местным мастерам клинка удалось выявить, осмыслить и скомпоновать в несколько различных комплексов, предназначенных для противодействия мелким стайным подвижным тварям, средним стайным подвижным, средним одиночным подвижным, крупным одиночным подвижным, крупным одиночным защищенным и так далее. Всего этих комплексов было семнадцать. Еще одной особенностью местного фехтования было то, что бойцы Кома, используя практически весь арсенал нападения, имеющийся в том же земном фехтовании, из арсенала защиты практиковали в основном уход. Ибо заблокировать, например, удар лапы ракрона не был способен ни один человек, каким бы сильным он ни был…

На этот раз мастер Стук молча шевельнул ладонью, и Андрей с досадой понял, что этот комплекс он отработал гораздо хуже, чем предыдущий. Похоже, мастер клинка считал, что его обращение к ученику с помощью речи является невероятной наградой, поскольку позволял себе подобное только в том случае, если ученик сумел его как-то порадовать. Но такое случалось чрезвычайно редко. Даже сейчас, после девяти саусов обучения, а уж в начале…

После тренировки Андрей, как обычно, выполз из тренировочного покоя еле живой. Впрочем, его прогресс уже стал очевидным и ему самому. Нет, он по-прежнему практически ничего не мог противопоставить мастеру клинка, но уже способен был заметить, что Стук начал работать с ним в полную силу. И напрягаться. Достаточно сказать, что если раньше, после занятий с Андреем, мастер клинка частенько отправлялся гулять по поселению или торчал в холле, пялясь на проекции головизора, то теперь после тренировки все чаще ложился отдохнуть или отправлялся на массаж к Тишлин. А может, и не только на массаж… Но Андрея почему-то эти мысли никак не трогали. Он подозревал, что все это являлось результатом какого-то сложносоставного воздействия кларианки, но уже не возмущался этим, а принимал как должное, да еще и с благодарностью. И вообще, ему казалось, что он сегодняшний куда в большей степени владеет своими чувствами и эмоциями, чем тот Андрей, который только появился в клинике Бандоделли. А это не могло не радовать. Ибо либо человек владеет своими эмоциями, и тогда они — его ресурс, его потенциал, его стратегический резерв, который он способен бросить в дело в критической ситуации или… в полной мере насладиться ими, выжав досуха редкие и короткие минуты счастья, либо чувства и эмоции владеют человеком, и тогда он их раб, не способный им противиться. А это значит, под их воздействием он непременно совершит массу глупостей, а то и преступлений, а самые счастливые минуты его жизни вполне могут оказаться отравлены недоверием, завистью или жадностью. Так говорила Тишлин… Впрочем, вероятно, оба эти полюса сложнодостижимы, и люди, большей частью, всегда не полные хозяева своих эмоций, как и не полные рабы их, а просто более склонны к одному либо другому. Вернее, в молодости почти все склонны ко второму, являясь в большей степени рабами эмоций, а вот потом некоторые, даже скорее, очень некоторые, способны сильно приблизиться к владению ими. Хотя Тишлин рассказывала, что встречала и очень молодых людей, которые сумели взять под контроль свои эмоции и даже распоряжаться ими… Но Андрей к ним явно не относился.

По окончании тренировки у него был всего один лук на то, чтобы принять душ, переодеться, выпить очередной коктейль и спуститься обратно в тренировочный покой, где его уже будет с нетерпением ждать профессор. Так что он торопливо содрал с себя пропахшую потом одежду, ввалился в гигиеническую камеру, включил воду и, усевшись на пол, привалился к стене. Противоположная стена душа была из полированной нержавеющей стали, в которой сейчас отражался не слишком знакомый Андрею человек. Во-первых, он был, вернее казался, намного более худым, чем был Андрей девять с лишним саусов назад. Казался, потому что на самом деле Андрей сегодня весил на три нима, то есть на пятнадцать килограммов больше, чем тогда. Но почти весь этот вес приходился на мышцы, причем, как утверждал профессор, мышцы заметно более сильные, но при этом еще и более резко срабатывающие и более выносливые, чем ранее. Хотя и на тридцать процентов более тяжелые. Так что особенным качком Андрей не выглядел… да нет, качком он выглядел, конечно, но не как Мистер Вселенная. А ведь когда-то он завидовал парням, которые выглядели так, как теперь он. Завидовал, но при этом презрительно кривил губы, безразличным тоном заявляя, что он, мол, просто не считает нужным тратить время на то, чтобы «тупо таскать железо», что мышцы у всех этих качков-де дутые и не обладают «настоящей силой», что они все через одного дебилы и импотенты, потому что «наглотались стероидов»… ну и все такое прочее. Как будто, блин, он был так чем-то до отказа занят, что не мог бы найти часа-двух в день, чтобы тоже покачаться… Он сейчас и сам не знал, в какие из этих заявлений действительно верил, а какие просто повторял из зависти. Ведь если уж точно пережравший в свое время стероидов Арни Шварценеггер не только был известен на всю Америку как еще тот ходок по бабам, но и сумел стать губернатором Калифорнии, значит, как минимум, с импотенцией и мозгами не менее чем у части «качков» все было в порядке…