Бог калибра 58 - Макс Острогин

И тут же в туннеле рявкнуло.

Надо было перезарядиться. В стволе сидела мелкобойная дробь, судя по реву, нужен был мощный жакан.

Я подбежал к правому краю платформы, направил ствол в темноту тоннеля, выстрелил. Дробь засвистела по тоннелю.

Во что-то я попал. Во всяком случае, в ответ из темноты рявкнули гораздо более злобно.

Я быстро перезарядил карабин. Положил в ствол жакан. Выбрал особый, на нем я собственноручно вырезал тропарь Убойный, аккуратно, по конусу пули, чтобы не содрался при выстреле.

— К выходу! — крикнула Алиса.

Но я не собирался отступать. Во-первых, с меня еще не сошла злоба. Хотелось убивать. И это хотение стоило претворить в жизнь, в противном случае оно отложилось бы в крови разъедающей солью, отравило бы организм. Надо было довести смертельные дела до конца.

А во-вторых, мне хотелось посмотреть Нижнее Метро. Там наверняка было много полезных вещей. Порох, например. Инструменты — надо чинить приклад. Может быть, даже фильтр для противогаза. Если там горело электричество, если люди могли там делать вот такие мазеры, то там и другое полезное могло найтись.

В-третьих… В-третьих, я все-таки надеялся. Ну, на невест. Нет, я не дурачок, я почти сразу понял, что невест там никаких нет. Вернее, они есть, но никто мне их не даст — они же не дураки. Но… Но вдруг получится как-то уговорить? Или еще что, чудеса ведь случаются, я знаю. Не должен был я отступать, не должен.

Надежда остается всегда.

Рявкнуло совсем рядом.

Я приготовился. Поднял карабин и стал читать убойный тропарь.

Это была их мама. Или папа. Я не понял. Но это и неважно, тварь оказалась раз в пять крупнее обычного жреца, зубы острее, скорость выше. Сатана, воплощенный в мерзкую подземную сверхкрысу. Едва он на меня поглядел, как я все и понял. Я перебил его паскудных бесенят, и он вышел на бой со мной лично. Поквитаться за разрушенное семейное счастье. Остановить меня.

Вообще-то я давно хотел такого. Готовился. К Большой Схватке. Чтобы окончательно переделаться из выживателя, крадущегося подле, в истребителя, шагающего с поднятой головой.

Алиса орала что-то, кажется, какие-то советы мне сообщала, как с этой гадостью справиться, я же не слышал ничего. Я даже рева этой твари не слышал — в моих ушах стоял какой-то торжествующий звон, как будто тысячи немых колоколов вдруг проснулись и ударили, наполняя воздух торжествующей песней очищения.

Главный Жрец легко запрыгнул на платформу и, не теряя времени, кинулся на меня. В долю секунды я успел заметить глаза, пылающие адским желтым огнем, раздвоенный змеиный язык, мелькнувший за черными зубами, когти, шерсть, сросшуюся в острые шипы.

Затем Жрец прыгнул, сразу перемахнув половину расстояния. Приземлился с грохотом, белые плиты треснули под могучей тушей, сверху посыпались кирпичи. На секунду он замер, приготовляясь ко второму прыжку. Я ждал. Нужно было поймать мгновение, в бою все зависит от мгновения.

И я его поймал.

Жрец подобрался, напружинил лапы, собравшись метнуть туловище на меня. Я выстрелил.

Жакан попал в колено. Колено у него было не как у многих прыгучих тварей, не развернутое назад, а прямое, примерно как у кенги. Жакан попал в шишковидную чашечку и разломал ее на части. Но Жрец не успел погасить мощь, он уже толкнулся. Нога подломилась, нагрузка сместилась на другую толчковую, и Жрец прыгнул криво. Наискось платформы.

Он проломил несколько колонн, соскочил с платформы, врезался в стену, как раз под надписью «оломенская». Рухнул на рельсы. Буквы осыпались.

В этот раз он ревел гораздо громче, я услышал.

Попытался подняться, получилось, прыгнул, но силы одной ноги не хватило, Жрец завалился на пол и забился на рельсах, крича и ломая еще уцелевшее убранство станции.

Вылезти он не мог, цеплялся за края платформы, силясь подтянуться, но короткие передние лапы не имели силы поднять туловище, я осторожно приблизился и отрубил левую топором.

Все, в общем-то, все.

Поверженная погань с воем билась на рельсах. Можно уходить — в таком состоянии тварь была не жизнеспособна. Участь, учитывая аппетиты потомства, ей предстояла незавидная. Но…

Она могла вполне отрастить новые лапы. Как тот же волкер, лапу ему долой — и он сразу убегает к себе, в берлогу. Сидит там, лижет культю — и вылизывает себе новую, через три месяца вполне себе снова скачет. И эта могла вылизать. Или эти ее, отпрыски, кто их знает. Поэтому дело стоило закончить.

Подошла Алиса. Присвистнула.

— Ну, ты, Калич, даешь… Такого я вообще уж не видела… Если бы ты еще не в Рыбинске жил… Слушай, оставайся, а? У нас? Сразу в полковники запишут, точно. Я подтвержду… подтвержу, что ты жрецов разорил — все логово, и рабочих, и мамку. Такого же никогда не было, ни зимой, ни летом. Оставайся!

Я мужественно промолчал.

Зарядил жакан. Много потратил. Пуль, пороха, сил. А что делать?

Жрец возился на рельсах, дрыгался и хрякался, не давал прицелиться. Бить требовалось наверняка, чтобы не тратить зря припасы.

Я поднял тяжелый кусок плиты, швырнул посильнее, попал в брюхо. Жрец зашипел, уставил на меня плещущие бешенством глазки. Выстрелил в его раскрытую черную пасть. Брызнули осколки зубов, пуля вышла из затылка, разворотив череп.

Алиса похлопала в ладоши, я перезарядился, крупной дробью. Поднял отрубленную лапу жреца. Когти были отменные, черный, с металлическим отливом рог, длинные, можно отличное ожерелье вырезать, Трофиму подарить…

Я вспомнил, что Трофим мертв. Бросил лапу на платформу, взял топор. Отрубил когти, размельчил их в мелкий прах, растоптал его вместе с лапой.

Все.

Устал.

Алиса сунула бутылку с водой. Попил. Немного, чтобы в сон не потянуло. Голову покидала бешеная кровь, от этого она слегка кружилась и чувствовалась невесомой и при этом одновременно тяжелой.

— Пойдем, — Алиса взяла меня за руку. — Тут уже недалеко совсем…

Мимо, не обращая на нас никакого внимания, текли мелкие жрецы, для выживших сегодняшний день был удачным — сразу столько мяса.

Папа завозился в клетке. Но не обеспокоенно, а словно бы удивленно.

— Чует, — прокомментировала Алиса. — Чует… Тут уже рядом.

Мы спустились на пути и снова погрузились в туннель. Здесь тоже были дыры в потолке, свет пробивался сквозь них как через колодцы, вращаясь. Туннели растроились, мы двинули полевому, и через километр Алиса остановилась. Люк. В нише справа. Обычный, такие на дорогах часто встречаются, на них нельзя наступать, примета плохая. Я думал, мы полезем, и хотел люк снять, Алиса оттолкнула меня и залезла на крышку.

Стала высчитывать что-то на пальцах, затем кивнула сама себе.