Рецепт счастья от доктора Тины - Ирина Степановская

– Ребята, вы меня еще слушаете? Я все равно туда еду. А достанутся или не достанутся деньги, это зависит от вас. Сам я их брать не буду.

За всех ответил Николай:

– Мы разворачиваемся, Володя. Говори, как найти твою клинику.

Он дал подробные указания и перезвонил Юле, что едет. Интересно, кто теперь работает в операционной? Остались ли нужные инструменты? Сохранилась ли в компьютере его специально разработанная программа, и вообще цел ли его компьютер? Азарцев теперь уже не думал ни о чем, кроме операции. Сколько он уже не стоял за операционным столом? Месяца три или чуть больше. Нет, тактильная память его не подведет – он пошевелил пальцами и улыбнулся. Поток машин набирал скорость, его «восьмерка» влилась в него и помчалась в ночь.

* * *

Михаил Борисович Ризкин вернулся в кабинет, разгоряченный вином и танцами. Его шикарная «бабочка» кокетливо топорщила крылья под измазанным губной помадой воротником рубашки. Михаил Борисович был доволен. Развлечений в его жизни было немного, он к ним теперь не тяготел, но корпоративные танцы в обнимку с надушенными и разодетыми коллегами всегда вдохновляли его. Михаил Борисович представил, как Владик Дорн его бы спросил:

– К чему вдохновляли, шеф?

И Михаил Борисович тогда бы ответил:

– Конечно, к еще более глубокому изучению патологической анатомии, мой мальчик. Ибо что, как не высокая квалификация в сочетании с природным остроумием даже при самой отвратительной внешности придает тебе необходимый шарм в глазах окружающих.

– А шарм вам для чего?

– А все для того же. Чтобы ничего не бояться – ни жизни, ни смерти.

– Я всегда думал, шеф, что одно с другим не связано.

– Еще как связано, голубчик. Человек, обладающий умом и шармом, всегда стоит выше других, а следовательно, должен быть бесстрашен…

Михаил Борисович приготовился уже задать следующий вопрос в этой воображаемой дискуссии со своим младшим коллегой, но вдруг остановился в недоумении. Что это? Владик еще здесь? Его микроскоп до сих пор не выключен, плакат с амилоидозом почки вытащен из-за шкафа и стоит, покосившись, приваленный к ножке стола… Однако… И где же сам Дорн?

Из внутреннего перехода, соединяющего под землей основной лечебный корпус больницы с отделением патанатомии, раздался противный шум движущейся каталки.

«Опять кого-то уморили ради праздника», – подумал Ризкин и подошел к зеркалу. На его разгоряченном лице ярче обычного горели бесовские крапчатые глаза. «А санитар-то уже давно ушел. Тело принять будет некому. И что им за охота по ночам по холодным переходам каталки катать…»

Он из любопытства выглянул в коридор. Владик Дорн и еще один молодой человек вкатили в отделение каталку с телом, накрытым простыней.

– Сами себе материал для исследований добываете? – пошутил он, но, увидев лица парней, замолчал. Каталку подкатили ближе, придвинули к стене. Ризкин приподнял край простыни со стороны головы, заглянул.

– Кто это?

Парни молчали. Потом Владик выдавил:

– Это знакомая моего брата. – Он слегка кивнул в сторону Саши. – Мы связались со следователем, он велел доставить ее сюда. Все равно, говорит, пока будет разбираться, пусть полежит в нашем морге. – Владик говорил будто нехотя, с трудом подбирая слова. Саша вообще молчал. Ризкин ничего не понял.

– Откуда девушка?

– С улицы. Брат нашел около подъезда.

– Она к нему, что ли, шла?

– Наверное.

Михаил Борисович подумал:

– Так вы чего, тут будете сидеть всю ночь?

Саша Дорн посмотрел с надеждой:

– А можно уйти?

– Куда идти? – одернул его брат. – Следователя надо ждать.

– Ну, ждите в кабинете. – Ризкин засобирался домой. Его приподнятое настроение куда-то улетучилось. – А родственникам сообщили?

Саша посмотрел на брата:

– Я никаких родственников не знаю. Пусть следователь сообщает.

– А он откуда узнает?

– Ну, обычно все теперь узнают из мобильного телефона.

Саша побледнел. Владик Дорн посмотрел на него и вспомнил, как смотрела на Олю Валентина Николаевна.

– Мне кажется, та женщина, у Барашкова, узнала девушку.

– Какая женщина? – заинтересовался Ризкин.

– По-моему, вы с ней знакомы. Вы приходили к ней после операции, когда она лежала в нашем прежнем отделении.

– Тина Толмачёва? А что она здесь делает?

– По-моему, лечит кого-то.

– Так она что, вернулась работать в больницу? А почему я об этом ничего не знаю? – Ризкин вернулся к зеркалу, причесал тоненькой расческой свои жесткие волосы, поправил «бабочку». – Пойду-ка я ее навещу. Уж если о ком можно скучать в нашей больнице, так это о Тине.

– У вас на воротнике рубашки губная помада, – машинально заметил Дорн.

– И правда, какая жалость… Нашим теткам дай волю, так не отлипнут. А если так? – Ризкин надел медицинский халат и поднял воротник. – Видно?

– По-моему, нет.

– Ну и ладно. В конце концов, Тина все поймет. Сегодня праздник. Я же не свататься к ней иду. Хотя… – Ризкин покрутил головой. – Интересно, а почему мне никогда это не приходило в голову? – Он деловито накинул поверх халата еще и куртку и собрался идти. – Вы когда ехали по подземному переходу, крыс не видели?

Саша промолчал, не принимая участия в разговоре.

– Я не видел, – ответил Владик.

– Я их не люблю, – поморщился Михаил Борисович и скрылся за внутренней дверью подземного перехода.

– Влад, – сказал тихо Саша, – я ее сумку у себя дома оставил. В ней, наверное, и телефон.

Владик подумал.

– Пока менты раскачаются, ты успеешь вернуться. Беги за сумкой.

Саша посмотрел на часы:

– Транспорт уже, наверное, не ходит.

– О черт! Сиди тогда здесь. Я сам съезжу. Давай ключи!

– Влад… – Саша замялся. – Давай поедем вместе. Я… Мне не хочется здесь сидеть…

– Ты что, с ума сошел? Менты приедут, а никого нет.

– Ну, скажем, что покурить выходили.

Влад махнул рукой:

– Ну ладно, поехали.

Охранник в камуфляже пропустил машину Азарцева в ворота. Юлия уже ждала его на террасе и с несвойственной ранее торопливостью сбежала с крыльца навстречу. И даже не проронила ни слова по поводу задрипанности его «восьмерки».

– Пойдем, Магомет тебя ждет. – Они быстро пошли по прямой дорожке к дому.

«Плохо расчищено, – про себя отметил Азарцев. – И света в окнах немного. При мне-то иллюминация была, как на балу в барской усадьбе».