Преступление. Наказание. Правопорядок - Енок Рубенович Азарян

к совершенно противоположному выводу о том, что рецидив преступлений, совершенных со стороны амнистированных, гораздо выше, чем со стороны тех осужденных, которые в той или иной мере отбыли срок своего наказания за совершенное ими преступление.[175]

Как отмечает Н. Ф, Кузнецова, «в течение четырех лет… группа экспертов работала при Комитете по законодательству Госдумы РФ прежнего созыва. Благодаря ее усилиям в Госдуму не поступило 90 % забракованных ею законопроектов. В нынешнем Комитете по законодательству подобной группы, к сожалению, нет. Иначе, на мой взгляд… такая группа помогла бы Госдуме избежать грубых ошибок в Постановлении об амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг., признанном Конституционным Судом РФ не соответствующим Конституции».[176]

Тем самым мы снова приходим к убеждению, что изначально неправомерное никогда не может быть в конечном счете целесообразным. Исторический опыт показывает, что почти все акты амнистии 1945, 1953 и 1957 гг. не столько облегчили участь политических или экономических заключенных, сколько дали возможность избежать справедливого наказания опытным и умелым уголовникам и подпитать почву для роста корыстных и особенно насильственных преступлений. Поэтому здесь речь может идти не столько о профессионально грамотной подготовке актов амнистии, сколько о ее изначальной неправомерности и нецелесообразности.

Таким образом, институт амнистии не имеет под собой никакого правового основания и не вписывается в конституции и уголовные кодексы наших стран. Не случайно п. 4 ст. 47 Конституции Греции 1975 г. устанавливает, что «амнистия за преступления общего характера не может проводиться даже путем издания закона»,[177] т. е. тем самым конституционно закрепляется правовой принцип неотвратимости уголовного наказания для лиц, признанных виновными в совершении предусмотренного в уголовном законе преступления.

Если акты амнистии носят нормативный характер и распространяются на всех лиц, попавших под амнистию, то акты помилования, согласно ст. 85 УК РФ, осуществляются в отношении индивидуально определенного лица, осужденного за совершение того или иного, обычно тяжкого, преступления с учетом искреннего раскаяния осужденного, который, как принято говорить, твердо встал на путь исправления и отбыл, как правило, не менее половины назначенного ему судом срока наказания либо по причине тяжелой болезни его родителей или детей.

По ст. 85 УК РФ при помиловании не исключается возможность освобождения лица, совершившего преступление, от привлечения к уголовной ответственности, хотя в основном оно связано с заменой смертной казни лишением свободы, в полном или частичном освобождении осужденного как от основного, так и от дополнительного наказания, в замене неотбытой части наказания и виде лишения свободы более мягким наказанием, в снятии судимости, в освобождении от возмещения причиненного материального ущерба, установленного приговором или решением суда.

Однако правовые основания, по которым главы государства и исполнительной власти уполномочены выражать акты своего человеколюбия и милосердия, как видим, уже предусмотрены и упорядочены в уголовном и уголовно-процессуальном кодексах, в соответствии с которыми осуществляется уголовное правосудие. Скажем, в случае искреннего и деятельного раскаяния лиц, совершивших преступления, возможность освобождения от привлечения к уголовной ответственности предусматривается в ст. 75 УК РФ, а в случае болезни осужденного или членов его семьи – ст. 79, 80 и 81 УК РФ. Что касается замены смертной казни лишением свободы в порядке помилования, то здесь мы имеем дело сразу с двумя, так сказать, запредельно-правовыми, крайностями, которые в жизни, как известно, легко переходят друг в друга, а иногда даже пытаются поглотить друг друга и примириться в пределах нормы, т. е. в пределах самого строгого вида уголовно-правового наказания, а именно – лишения свободы на неопределенный срок. Как мы уже отмечали, такое наказание и призвано вытеснить смертную казнь из системы уголовных наказаний как нечто изначально неправовое, нецелесообразное, пагубное или, прямо говоря, санкционированное государством человекоубийство.

Завершая данный параграф, отметим, что акты всякого рода законодательных амнистий и исполнительных помилований противоречат идее права и системе конституционных принципов, сущности и целям уголовного наказания, законным и обоснованным судебным приговорам и решениям, а также умаляют необходимую профилактическую, исправительную и правовосстановительную роль уголовного законодательства. Будучи главным образом религиозными и нравственными проявлениями человеколюбия и милосердия законодателей и исполнителей, они практически расшатывают основания истинной веры в эффективность действия закона и нравственности всех законопослушных граждан. Однако уголовное право – это прежде всего право защиты прав и свобод законопослушных граждан и одновременно право несвободы злоумышленников и преступников.

Глава 5

Правопорядок как общее основание и совокупно-конечная цель уголовного, уголовно-процессуального и уголовно-исполнительного законодательства и его практического применения

§ 1. Гарантии законодательного сохранения правопорядка

Любое преступление является посягательством на всеобщий правопорядок как внутри каждого государства, так и во вселенском масштабе. А любое наказание представляет собой средство для восстановления и поддержания стабильного правопорядка, т. е. нормативной системы государственно-правовых запретов и ограничений, посредством которой гарантируется действие определенных социальных ценностей и правомерных отношений, целей, принципов, институтов и функций, образующих целостный образ повседневной правовой жизни. Иными словами, преступление и наказание являются последовательными стадиями противоправного нарушения и правомерного восстановления установленного правопорядка.

Что же собой представляет само понятие правопорядка?

Поскольку слово «правопорядок» – сложное слово, то его сущность, по-видимому, надо искать в синтезе двух понятий: понятия «право» и понятия «порядок». Мы уже не раз говорили, что, по нашему представлению, право есть одно из проявлений воли Божией, которое более или менее адекватно отражено каждым народом в нормах его законодательства; а порядок (от греч. cosmos) представляет собой образ жизни этого народа и даже всего человечества. Стало быть, правопорядок есть система общепризнанных действующих императивов и взаимосогласованных условий, определяющих образ жизни различных наций и народов и составляющих часть реального миропорядка. В этом контексте порядочный человек – это тот человек, который несет в себе этот высший образ жизни и гармонически вписывается во всеобщие взаимоотношения всех людей и народов во все времена, т. е. своим духом, разумом, волей и действиями воплощает волю и заповеди Создателя и не совершает преступлений законов человеческих, своим поведением утверждает режим правомерности и законности.

Еще Сократ был убежден в том, что общий правопорядок, законность и закон исходят из устроенности и слаженности в душе каждого человека, который справедлив, сдержан, порядочен и почтителен к законам.[178]

Отмечая, что ценности духовной общности государства должны ставиться гораздо выше ценностей общности материальных потребностей и имущества, Гегель подчеркивал чрезвычайную важность сохранения правопорядка: «Содействие анархии является высшим, вернее, единственным преступлением против государства, ибо оно включает в себя все остальные государственные преступления, и те, кто наносит вред государству не опосредственно, подобно другим преступникам, а непосредственно, нападают на само государство, являются самыми страшными преступниками; и нет у государства