Кузнец - Леонид Бляхер

Следующая новость предполагала, что события еще более ускорятся. В крепость прибыл чиновник из «совета войны», что-то типа современного министерства обороны с еще одной тысячей воинов знаменной армии. Был он молод, но амбициозен и важен. Он потребовал от Шарходы немедленного выступления и наказания лоча, приведения их к покорности.

Тот возражал, что ни войско, ни обоз, ни флот не готовы, да и выступать зимой – не самая лучшая затея. Столичный чиновник согласился только с последним соображением. Старый полководец понимал, что огненного принца уже нет, а его племянник, Сын Неба, гораздо охотнее слушает льстецов, нежели полководцев, евнухов, а не воинов. Но бросать в бой не вполне готовое войско он был категорически не готов. Русские показали себя сильными бойцами. Потому и злило опытного князя-наместника (именно этот титул носил Шархода) полное пренебрежение и противником, и просто доводами разума.

Еще неприятнее были молодые маньчжуры из столицы, забывшие о воинском искусстве, но прекрасно чувствовавшие себя во дворце Сына Неба, полном интриг и злобы. Даже Ерден поражался поведению этих «военачальников», разъезжающих пьяными по городу, оскорбляющих воинов и орущих ночью грубые песни. По мне, это был бы оптимальный вариант – заманить всю маньчжурскую армию, не готовую к бою, в засаду и перебить ее пушками. Но не всё коту масленица.

Последняя весточка была о том, что Шархода всё же дал разрешение на поход. Но только тысяче, которая пришла из Пекина, и тем из дючеров, которые захотят к ней присоединиться. Это значило, что весной стоит ждать гостей.

Ветреный, морозный февраль. Амур и впадающая в него речка Кумара стоят подо льдом. У берега лед много раз взорван поздними оттепелями, громоздится торосами, сверху укрытыми снежными шапками.

Прежний даурский городок стоял на острове, там же поставил зимовье Хабаров. Мне было нужно полностью перекрыть ущелье, потому и крепость была перенесена на другой берег. На сопке, которой заканчивался проход, и стоял теперь Кумарский острог-крепость. Поскольку пока на реке мы монополисты, ждать врага стоит здесь.

Строили острог уже больше полугода со всем тщанием. На раскатах стояли пять пушек, полностью простреливающих ущелье. До самого недавнего времени здесь находились только два сторожевых десятка, хотя казарма вмещала намного больше. Загодя свозились припасы, топливо, порох, свинец, новые ядра для пушек.

Сегодня по амурскому льду в крепость вошел отряд из четырех сотен казаков. С собой они затаскивали еще две пушки. Теперь пушек было семь. В огромных казармах топилась только одна печь, хотя в каждой их было по три. Я, Макар и Трофим заняли небольшую «воеводскую» избу возле складов с припасами. Если казармы были плохо протоплены, то изба промерзла совсем. Попытались протопить. Долго не решались даже снять тулупы и валенки. Было бы, я б еще чего-нибудь на себя натянул.

– Может, тоже к казакам пойдем? – не выдержал я, когда и через час не потеплело. От окошек дуло, ставни не могли сдержать порывы ветра с Амура. Гадкий месяц февраль, его какой-то извращенец придумал. Лучше бы достал чернил и заплакал.

– Пойдем. Только протопить избу нужно. Где-то же нужно совет держать, – рассудительно заметил Макар. Он был не в настроении, как и всякий раз, когда приходилось уходить из дома.

– Ну, что делать-то будем? – проговорил Трофим. Даже в холод лучше чем-нибудь заниматься, чем потихоньку околевать от холода.

– Делать, – повторил я. – Думаю, с завтрашнего дня нужно ставить разведчиков по ущелью. Кто их знает, болезных, когда попрутся?

– Не, не дело людей морозить. Не пойдут богдойцы по такому морозу, хоть какой-то оттепели дождутся. Давай пока только в башне одного казака поставим. Час постоит, потом меняется. Пусть греется.

– Дело, – согласился я.

Так и порешили. Изба, наконец, прогрелась. Из своего баула я вытащил окорок и изрядную флягу самогона, именуемого хлебным вином.

– Здесь посидим или к людям пойдем?

Выходить из тепла на холод не хотелось.

– Давай здесь, – полусонно проговорил Трофим – Вечер уже. А утром и службу начнем. По такой метели никто не пойдет.

Как же было душевно. Уже навис призрак большой драки. Скоро богдойцы, сильные, дисциплинированные, вооруженные, будут здесь. Будет бой, будет смерть. Но это будет. А пока есть, наконец, прогретая изба, есть крупными кусками нарезанное мясо, разлитая в чарки водка. Есть друзья. Ставший сильным и умелым командиром Макар. Это уже не драчливый парень из Тобольска, а командир. Жалко, что Алешка не с нами. Авось ему и в Илиме хорошо: семья, дети. Хотя Макар и здесь не зевал: уже и пополнение в семье имеется.

Трофим, светловолосый, с почти прозрачными, светло-светло-синими глазами, наивными и любопытными в праздник, в застолье, темнеющими в схватке. Он тоже за эти годы стал умелым воином. Семьей, кстати, тоже обзавелся. Как бы мне хотелось, чтобы встречались мы по мирным поводам. Нескоро оно будет.

Выпили по первой. Как горячий комок прокатился по горлу, согрел сердце и душу. Закусили мясом. Сейчас бы яблочка моченого. Но и так хорошо. Понятно, что скоро бой, но пока три друга трепались на вечные мужские темы: про баб, про прежние бои, про то, какие мы молодцы.

На следующий день началась совсем другая жизнь. Несмотря на мороз, сытые, выспавшиеся и согревшиеся бойцы спокойно отнеслись к необходимости нести охранение, оборудовать посты выше по ущелью, обслужить и проверить пушки. Перед стеной на опасных местах устанавливали надолбы, пристреливали пищали и орудия. Новые орудия простреливали ущелье от края до края. С марта стали выставлять бойцов в секреты, высылать разъезды по ущелью.

Враги появились только в конце апреля. В принципе, это тоже было ненормально рано. Или поздновато. Водные прогалины всё множились на реках, идти по льду было уже невозможно. Дороги по суше еще даже близко не просохли. Темный весенний снег оставался то тут, то там; тонкая корочка льда, утром стягивающая грязь, днем превращалась в месиво. По этой негостеприимной местности, растянувшись больше чем на версту, ползла богдойская армия.

Конные еще как-то справлялись с продвижением вперед. У пеших это получалось гораздо хуже. Совсем плохо это выходило у обоза, тащившего кроме того пушки. Увидев из секрета на вершине горы, над ущельем, плохо сделанные, но бронзовые пушки, я почувствовал прилив жадности. Эх, как хорошо было бы их захватить. Какие фальконеты можно было бы наделать для кораблей.

Пока же армия противника втягивалась в ущелье. Маньчжуры выделялись. У них, несмотря на распутицу, были заметны строй и дисциплина. Союзные дючеры гораздо больше напоминали разбойничью ватагу, возвращающуюся после неудачного промысла.

Я махнул рукой, снимая секреты. Мы оттянулись в крепость. Пушки зарядили половинным зарядом и обычными ядрами: совсем не нужно раскрывать все козыри разом. У меня еще проблема Шарходы. Кроме того, сильно хотелось бы обоз прикарманить. Значит, пускай ребята начинают нас осаждать и штурмовать. Уже совсем скоро.