Наполеон: биография - Эндрю Робертс

не было единодушия: профранцузски настроенные рыцари отказались сопротивляться, а их подданные-мальтийцы подняли мятеж. За шесть дней, проведенных на Мальте, Наполеон изгнал с острова всех рыцарей, кроме четырнадцати, и заменил средневековую систему управления правительственной комиссией. Он закрыл монастыри, обустроил уличное освещение и распорядился замостить дороги и построить фонтаны, освободил политических заключенных и реорганизовал больницы, почту и университет, в котором отныне преподавались естественно-научные и гуманитарные дисциплины{533}. Он поручил Монжу и Бертолле обобрать казну ордена, монетный двор, церкви и художественные собрания (уцелели только серебряные ворота собора Святого Иоанна, предусмотрительно выкрашенные рыцарями в черный цвет). 18 июня Наполеон издал четырнадцать распоряжений касательно военных и военно-морских, административных, судебных, налоговых, земельных и полицейских реформ. Он распустил гильдии, ликвидировал рабство и феодальные порядки, отменил дворянские титулы и герб ордена, разрешил евреям построить синагогу. Наполеон даже определил жалованье университетских преподавателей и распорядился, чтобы библиотекарь за свои 1000 франков в год также читал лекции по географии. «Теперь мы владеем, – хвалился Наполеон в письме Директории, – самой надежной крепостью в Европе, и изгнать нас отсюда будет очень непросто»{534}. Наполеон оставил остров на попечение своего политического союзника Мишеля Реньо де Сен-Жана д’Анжели, во время революции бывшего не только редактором Journal de Paris, но и военным комендантом порта Рошфор.

По пути с Мальты в Египет Наполеон подготовил приказ о действиях армии после высадки. Государственную казну, дома и конторы сборщиков податей надлежало опечатать, мамлюков арестовать, их лошадей и верблюдов – реквизировать, население всех городов и деревень – разоружить. «Всякий солдат, входящий в дом обывателя с целью кражи лошадей или верблюдов, будет наказан», – уведомил он{535}. Особенно Наполеон старался не дать врагам повод к объявлению священной войны. «Не противоречьте им [мусульманам], – приказал он солдатам. – Обращайтесь [с ними] так, как мы обращались с евреями и итальянцами. Уважайте их муфтиев и имамов так же, как вы уважаете раввинов и епископов… Римские легионы любили все религии… Люди здесь обращаются со своими женами не так, как мы, но во всех странах мужчина, совершающий насилие, – это чудовище»{536}. Наполеон напомнил солдатам, что первый город, в который они войдут, построен Александром Македонским, и это значило гораздо больше для него [Наполеона], чем для них [солдат].

1 июля, в воскресенье, флот подошел к Александрии, и в 23 часа Наполеон высадился в Марабуте, в 13 километрах от города. На следующее утро французы взяли Александрию. Солдаты Мену с легкостью преодолели стену. «Мы начали с нападения на город [Александрию], совершенно не имеющий укреплений, – писал во Францию Пьер Буайе, генерал-адъютант армии, своему другу генералу Кильмэну, – и с гарнизоном примерно в пятьсот янычар, из которых едва ли кто понимал, как целиться из ружья… Тем не менее мы потеряли сто пятьдесят человек; мы могли уберечь их, всего лишь потребовав сдачи города, но посчитали необходимым сначала навести ужас на неприятеля»{537}. Наполеон распорядился похоронить погибших у гранитной Помпеевой колонны и выбить на памятнике их имена[61]. Наполеон провел в Александрии неделю. Здесь он наблюдал за высадкой армии, разоружал местных жителей (кроме имамов, муфтиев и шейхов), налаживал контакты с французскими купцами в Египте, захватил соседнюю Розетту, обустроил lazaretto (чумной госпиталь), отправил турецкому паше в Каир антимамлюкское послание («Франция – единственный союзник султана в Европе») и печатал воззвания на станке. В одном, датированном «месяцем мухаррам 1213 года хиджры», он высказался о мамлюках так:

Час возмездия наступил. Слишком долго это отребье, рабы, купленные на Кавказе и в Грузии, терзали прекраснейшую часть света, но Аллах, от которого зависит все, сказал: царству мамлюков пришел конец!.. Народ Египта! Я пришел восстановить ваши права и покарать захватчиков. Я почитаю… и Аллаха, и Мухаммеда, его пророка, и Коран!.. Разве мы не уничтожили папу римского, который заставлял людей воевать с правоверными? Разве мы не уничтожили мальтийских рыцарей, этих глупцов, считавших войну с правоверными Божьей волей?{538}

Наполеон смело апеллировал к небесам (и даже притворился, что взял сторону мусульман против папы римского), если это могло помочь ему завоевать сердца местных жителей. Вероятно, напоминая о франко-турецком союзе 1536 года, заключенном Франциском I с Сулейманом I Великолепным, Наполеон вопрошал: «Разве во все века мы не были друзьями великого султана (да исполнит Аллах его желания!) и врагами его врагов?» Чтение принесло пользу: Наполеон в воззвании вторил ритму и стилю Корана.

Оставив флот в Абукирском заливе с приказом встать под защиту береговых батарей, Наполеон в 17 часов 7 июля выступил на Каир. Армия шла лунной ночью. Это был первый в современную эпоху переход западной армии через пустыню. Первый привал во время 240-километрового марша на Каир французы сделали в городе Даманхуре, в 8 часов следующего утра. Дальше солдаты шли днем, злясь на жару, жестокую жажду, мух, комаров, змей и скорпионов, самум и гарцующих на флангах мамлюков и бедуинов, готовых напасть на отставших. Многие колодцы и резервуары на дороге оказались отравленными или засыпанными. Бертье вспоминал, что воду во время этого марша продавали на вес золота. Еще одной проблемой стала трахома (зернистое, или египетское, воспаление глаз). Не менее двухсот человек ослепло{539}. Юный артиллерийский штабной лейтенант Жан-Пьер Догро до конца жизни помнил, сколь трудно тащить пушку по мягкому песку, в котором колеса вязли по ступицу. «Ну и что, генерал, – вы эдак поведете нас в Индию?» – крикнул Наполеону какой-то солдат и услышал в ответ: «Нет, с такими вояками, как вы, я не решусь!»{540}

Марш по пустыне дурно сказался на духе войск. «Было бы трудно описать раздражение, досаду, уныние, отчаяние этой армии, только что прибывшей в Египет», – писал современник Антуан-Венсан Арно. Наполеон даже заметил, как два драгуна бросились в Нил и утопились{541}. Капитан Анри Бертран, талантливый инженер, произведенный в ту кампанию в полковники, видел, что даже такие прославленные командиры, как Мюрат и Ланн, «швыряли на песок свои обшитые галуном шляпы и топтали их»{542}. Сильнее всего солдат огорчало то, что за семнадцатидневный переход из Александрии к Каиру они не увидели ни хлеба, «ни капли вина». По заявлению Буайе Кильмэну, им «пришлось обходиться дынями, тыквами, птицей, буйволятиной и водой из Нила»{543}.

В 8 часов 13 июля мамлюки напали на лагерь Наполеона у деревни Шубрахит (Шебрейс) на берегу Нила. Мурад-бей – высокий, покрытый шрамами черкес, долгие годы совместно с Ибрагим-беем правивший Египтом, – атаковал французов примерно с 4000 воинов. Наполеон сформировал батальонные каре, внутри которых встали кавалерия и обоз, и мамлюки просто скакали вокруг. Всадники на отличных лошадях, в ярких костюмах и средневековых доспехах смотрелись живописно, но на Буайе не произвело впечатления то, как они «растерянно кружили и кружили вокруг армии, как скот; порой они переходили на галоп, а иногда двигались шагом, группами по десять человек, пятьдесят, сто и т. д. Некоторое время спустя они предприняли несколько попыток, в равной степени нелепых и удивительных, прорвать строй»{544}. Сулковский, адъютант Наполеона, высказался об увиденном в том же духе: «Против организованной армии это было просто нелепо»{545}. Мамлюки с их копьями, секирами (которые иногда метали), саблями, луками и устаревшим огнестрельным оружием не могли противостоять ружейным залпам опытных солдат. Потеряв до трехсот воинов, Мурад-бей отступил. Наполеон извлек из этого столкновения пользу: он получил возможность применить тактику, позднее умело им используемую. Директории он поведал о «новом способе ведения войны, требующем большего терпения по сравнению с обычной французской горячностью» и зависящем от стойкости в обороне{546}. Стычка никак не сказалась на самонадеянности мамлюков. «Пусть франки придут, – хвалился некий бей (возможно, сам Мурад), – и мы раздавим их копытами своих коней»{547}. (Или: «Я проскачу меж ними и срублю головы с плеч, как арбузы»{548}.)

19 июля в Вардане, по дороге в Каир, Жюно подтвердил то, о чем уже подозревал Наполеон: у Жозефины роман с Ипполитом Шарлем. (Хотя Жозеф Бонапарт давно знал об этом, он, по-видимому, ничего не сказал брату во время ее «допроса».) Жюно показал Наполеону