Осквернитель - Павел Корнев

– Взаимно. – Я подошел к столу, навис над ним и спросил: – Слышал о вчерашнем недоразумении?

– Ну разумеется!

– Тогда объясни, почему я не услышал о нем заранее?! Половина Стражи у меня на содержании, так какого беса никто не почесался сообщить о грядущем аресте?!

– Не стоит так горячиться, – растерянно улыбнулся законник. – Присаживайся, Себастьян, присаживайся! И молодой человек пусть присаживается, нет в ногах правды, знаешь ли…

Дега отошел к диванчику и с сомнением глянул на скомканное одеяло и подушку.

– Садись, – разрешил ему Живиц. – Просто сдвинь в сторону и садись.

– Майло! – повысил я голос и хлопнул ладонью по столу, с трудом сдерживаясь, чтобы не ухватить поверенного за шею и как следует его не встряхнуть.

– Все произошло слишком быстро, – признал Майло. – Кто-то очень влиятельный потребовал дать ход пустяковому делу, и, когда мне стало об этом известно, ты уже был в тюрьме. Но я бы тебя вытащил в самое ближайшее время, слово чести!

– Честь? У законника? – фыркнул я, опускаясь на стул. – Да вы продажней шлюх!

– Все в этом мире продается и покупается, – философски заметил Живиц. – Ты что-то еще хотел, Себастьян?

– Да, хотел! – нахмурился я. – Собери все, что можно, на наших друзей из Дворца Правосудия, Стражи и магистрата, их жен, детей, любовниц и покровителей. И присмотрись к тем, кто с нами еще не работал. Если какой-нибудь чинуша покажется слишком чистеньким – рой до тех пор, пока не найдешь что-нибудь серьезное. Я все оплачу.

– У тебя проблемы? – забеспокоился Майло. – Сначала арест, теперь странная просьба. Все это дурно пахнет, знаешь ли. Очень, очень дурно. Хуже утопленника жарким летом.

Я аллегорию законника не оценил и напрямую заявил:

– Мне нужна неприкосновенность! Никто не должен питать иллюзий, будто сумеет безнаказанно меня прижать! Пусть его свои же порвут! Судьи должны сто раз подумать, прежде чем утвердить ордер на мой арест, сыщики сразу его потерять, а прокурорские просто забыть о существовании Себастьяна Шило, ясно?

Законник молча выслушал мою тираду, потом болезненно поморщился, снял очки и положил их перед собой.

– Это будет непросто, – наконец заявил он.

– Тебе и платят не за ковыряние в носу.

– Есть конкретные подозрения? – поинтересовался Майло.

– Нет, просто не хочу, чтобы лезли в мои дела, – ответил я, немного поколебался и пояснил: – В конце лета ожидается крупная партия товара. Мои коллеги от этого в восторг точно не придут, но, если отщипнуть от пирога попробует кто-то из жуликов, я с этим справлюсь сам. Твое вмешательство понадобится, если давление пойдет сверху.

Живиц обреченно вздохнул и пообещал:

– Хорошо, займусь этим. – И предупредил: – Если ограничимся ревизией архива, это обойдется существенно дешевле.

– Не пойдет! – отрезал я. – Задействуй все свои связи! Все. Понял?

– О, Себастьян! – в притворном удивлении изогнул Майло седую бровь. – Не горячись так, пока не увидишь смету.

– Действуй! – Я поднялся на ноги, глянул на диван с подушкой и одеялом и спросил: – Так и ночуешь в конторе?

– Столько работы, Себастьян! Столько работы! – вздохнул Живиц. – Да и какой смысл тратить время на дорогу в пустой дом?

– Подыскать тебе симпатичную экономку?

– Я старый холостяк, – хрипло рассмеялся законник. – Мне проще иной раз посетить заведение Вероники, чем пустить кого-то в свою нору.

– Как скажешь. – И я заторопился. – Дега, идем.

Вышел на улицу, сбежал к карете и распорядился:

– Домой!

Но домой попасть не получилось. Только прошел в ресторацию, намереваясь распорядиться насчет ужина и подняться к себе, как навстречу сразу кинулись метрдотель и невесть что позабывший тут мастер Васкес.

– Мастер Шило! – в голос произнесли они, и я поднял руку, призывая обоих к молчанию.

– Бокал вина, хлеба и сыра! – потребовал, ослабляя шейный платок.

Метрдотель растерянно затоптался на месте; я жестом отослал его на кухню и спросил у фехтовальщика:

– Мастер Васкес, что привело вас сюда?

– Видите ли, Себастьян, – смутился тот. – Дела сейчас идут не лучшим образом, основные деньги приносят студиозусы, а они разъехались на каникулы, и владелец постоялого двора потребовал плату вперед…

– Финансовые затруднения? – вздохнул я.

– Так и есть, – признал фехтовальщик. – Место очень удобное, и, если придется съехать оттуда, это самым пагубным образом скажется на клиентуре…

– Дега! – обернулся я к помощнику. – Оплати мастеру Васкесу летние занятия по обычному расписанию.

Учитель фехтования аж просиял:

– Благодарю, мастер Шило! Вы просто спасли меня!

– Пустое! А теперь прошу меня извинить…

Я взял с подноса подошедшего официанта бокал с красным вином, пригубил и вопросительно глянул на взволнованного метрдотеля. Тот при постороннем ничего говорить не стал и лишь выразительно ткнул пальцем в потолок.

Да неужели? Мои подельники собрались делить шкуру неубитого медведя?

Ну-ну…

Когда я поднялся на второй этаж и прошел в кабинет, там сразу воцарилась гробовая тишина, а важно расхаживавший с заложенными за спину руками старина Юлиус замер на полушаге, не веря собственным глазам.

– Добрый день, господа! – усмехнулся я, приказал помощнику: – Дега, прикрой дверь. – И, прежде чем почтенная публика кинулась поздравлять меня с неожиданным освобождением, уселся во главе стола и попросил: – Не вставайте! Ведите себя так, будто меня здесь нет.

Клаас выставил тарелку с крупно нарезанными кусками сыра и ломтями белого хлеба и отошел закрыть дверь; я отпил вина и вновь усмехнулся:

– Продолжайте! Продолжайте, я настаиваю.

Попрошайка судорожно сглотнул и взглянул на остальных жуликов в ожидании поддержки. Не дождался.

Хмурый демонстративно чистил ногти навахой; Шарль Фаре кривил губы в презрительной улыбке; Якоб Ланц с непроницаемым выражением лица баюкал в ладонях бокал с коньяком, явно оценивая сложившийся в голове расклад. Для Ловкача люди всего лишь колода карт.

Насчет этой троицы я нисколько не волновался, все они были слишком умны, чтобы всерьез отнестись к очередному безумному прожекту Юлиуса. Но вот остальные…

Ленивец избегал встречаться с кем-либо взглядом и рассеянно вытирал носовым платком пухлую физиономию. Контролировавший скупщиков краденого и ростовщиков Сурок с деланым безразличием разглядывал потолок, но его лысина блестела от пота. Рыжая вертихвостка Вероника сразу принялась строить мне глазки, да только уповать на преданность шлюхи не стоило и в лучшие дни. Казавшийся же на фоне остальных туповатым громилой Марти Шиллер старательно сутулился и пытался выглядеть меньше, чем был на самом деле, но игрок в карты был из него никудышный – предложение Юлиуса безучастным его точно не оставило. И пусть ходившие под ним карманники и уличные мошенники приносили не самый высокий доход, ломать крепыша категорически не хотелось.