Эффект Люцифера. Почему хорошие люди превращаются в злодеев - Филип Зимбардо

Предательство «стукача»

Как вы помните, мы внедрили в тюрьму информатора, Дэвида, который занял место заключенного № 8612. К сожалению, он не дал нам никакой полезной информации, потому что проникся сочувствием к заключенным и почти сразу перешел на их сторону. Утром я освободил его, чтобы поговорить с ним и узнать, как он оценивает ситуацию. В интервью с начальником тюрьмы и со мной наш неудавшийся информатор ясно выразил презрение к охранникам и недовольство тем, что ему не удалось убедить заключенных не подчиняться приказам. Он сказал, что утром кто-то из охранников приказал ему наполнить кофейник горячей водой в ванной, а другой охранник вылил воду и велел налить холодной воды, отчитав за неповиновение приказам. Это «мелкое» издевательство привело его в ярость. Он говорил и об искажении восприятия времени. Длительность событий увеличивалась и искажалась, особенно когда его будили ночью ради бесконечных перекличек. Он сказал, что чувствовал странное отупение, как будто все было в тумане. «Произвол и идиотские приказы охранников очень раздражают».

В своей новой роли «информатора, превратившегося в заключенного-бунтаря», он рассказал нам о своем плане побудить товарищей к действию. «Сегодня я решил быть плохим заключенным. Я хотел создать среди заключенных своего рода дух сопротивления. Наказание, при котором заключенных заставляли делать больше, если кто-то из них отказывался работать или выйти из камеры, возможно только в том случае, если все готовы слушаться. Я попытался побудить их сопротивляться. Но все они делали то, что им говорили, даже самые оскорбительные задания, например, переносили содержимое одной кладовки в другую и обратно или чистили унитазы голыми руками».

Дэвид сказал, что никто не злится на меня или на начальника тюрьмы, который воспринимается главным образом просто как голос в потрескивающем громкоговорителе. Но сам он и все остальные ненавидят охранников. Утром он сказал одному из них: «Господин надзиратель, как вы думаете, когда эта работа закончится, у вас будет достаточно времени, чтобы снова стать человеком?» Конечно, за это его отправили в карцер.

Он расстроился, потому что ему не удалось убедить других заключенных отказаться вытянуть руки в качестве коллективного наказания за проступок заключенного № 819. В итоге они опустили руки, но от усталости, а не потому, что не хотели слушаться. Дэвид был разочарован тем, что ему не удалось стать эффективным организатором, это ясно видно из его отчета:

«Возможности для передачи сообщений очень ограничены — когда все громко кричат, это невозможно остановить. Когда наступала тишина, я пытался говорить со своими сокамерниками, но № 819 все время сидит в карцере, а другой парень, № 4325 [Джим] — просто „тормоз“, и с ним не о чем говорить. А вы знаете, что за едой, когда я мог бы побеседовать со всеми парнями о том, чтобы не подчиняться охранникам, разговаривать запрещено. Как будто энергия остается внутри и никак не может перейти в действия. Я расстроился, когда один парень сказал мне: „Я хочу получить условно-досрочное освобождение. Не мешай мне. Если хочешь нажить себе проблемы, прекрасно, но не трогай меня!“»[96].

Дэвид не рассказал нам о новых «подсудных замыслах», например, о планах побега или краже ключа от наручников. Но его личные размышления подтверждают, что в умах заключенных действовала мощная сила, подавлявшая групповое сопротивление. Они начали концентрироваться на внутренних переживаниях и думать только о себе — о том, что им нужно сделать, чтобы выжить, а может быть, даже заслужить условно-досрочное освобождение.

Чтобы пополнить редеющие ряды заключенных, мы приводим в тюрьму нового заключенного, № 416. Этот новичок скоро сыграет важную роль. Впервые мы видим его на видео в углу двора. Он входит в здание тюрьмы с бумажным мешком на голове; охранник Арнетт раздевает его донага. Он очень худой, «кожа да кости», как говорила моя мама. Все его ребра можно пересчитать с расстояния в три метра. Он выглядит довольно жалко и еще не знает, что его ждет.

Арнетт медленно и тщательно обсыпает его «дезинфицирующим порошком». В первый день эксперимента охранники делали это не слишком добросовестно, потому что им нужно было успеть обработать нескольких вновь прибывших заключенных. Сейчас у Арнетта достаточно времени, и он превращает эту процедуру в особый очистительный ритуал. Он натягивает на заключенного № 416 робу, надевает цепь на лодыжку и венчает дело новой шапочкой. Voila! Новый заключенный готов. В отличие от остальных, которые постепенно привыкали ко все более жестокому произволу и враждебности охранников, № 416 оказывается в эпицентре всего этого безумия без всякой подготовки.

«Я был оглушен „арестом“. Я был в резерве, и меня не задерживала полиция, как других. Мне позвонила секретарь и попросила явиться на факультет психологии перед обедом. Я был рад получить работу и счастлив, что у меня появился шанс принять участие в эксперименте. (Как вы помните, мы платили добровольцам за две недели.) Я подождал, вышел охранник, я назвал свое имя, и он немедленно надел на меня наручники, надел на голову бумажный мешок, повел меня вниз по лестнице, и мне пришлось какое-то время стоять, положив руки на стену, с расставленными ногами. Я понятия не имел, что происходит. Я ожидал каких-то унижений, но все было намного хуже, чем я думал. Я не ждал, что спущусь вниз, и меня тут же разденут, проведут дезинфекцию и начнут бить по ногам дубинкой. Я решил, что не буду реагировать на действия охранников и просто понаблюдаю за тем, как себя ведут другие заключенные. Я сказал себе, что буду держаться в стороне, но со временем я забыл, почему я здесь. Я думал о деньгах. Внезапно № 416 превратился в заключенного — совершенно ошеломленного и сбитого с толку»[97].

«О, благодать»[98]: в ироническом ключе

Новый заключенный поступает как раз в тот момент, когда Арнетт диктует письмо; заключенные должны отправить его посетителям, которые придут к ним на следующий день. Охранник читает текст вслух, заключенные записывают его на тюремных бланках. Потом он требует, чтобы каждый вслух повторил часть письма. В письме говорится:

«Дорогая мама!

Я прекрасно провожу время. Кормят прекрасно, здесь множество игр и развлечений. Охранники обращаются со мной очень хорошо. Они прекрасные ребята. Тебе бы они понравились, мама. Приходить не нужно, все в полном порядке.

Искренне твой, любящий сын».

«И подпишитесь своим настоящим именем, каким бы оно ни было».

Охранник Маркус собирает письма, чтобы отнести их на почту, — конечно же, после того, как они будут просмотрены на предмет запрещенной информации или запрещенных жалоб. Заключенные мирятся с этим, потому что посещения родных и близких стали для них очень важными — всего после нескольких дней без семьи и друзей. Связь с внешним миром нужно поддерживать, это помогает не забыть, что наш мрачный подвал — не единственная реальность.