Улан. Экстремал из будущего - Василий Панфилов

– Детишки, говоришь… – прошипел князь одетому по последней петербурской моде мордатому, чисто выбритому купцу. – А как же детишки тех солдат, что гибнут из-за тебя…

К началу лета из окрестностей Петербурга в действующую армию пошли заметно более качественные товары, а главнокомандующий Бутурлин даже прислал благодарственное письмо:

«… и все обозные в один голос твердят, что, если бы не князь Грифич, поставщики продолжали бы слать в армию товар негодящий. Вас же они боятся пуще дыбы, потому как покровители их опасаются связываться с особой высокорожденной, известной храбростью и благородством. Главных воров это, к сожалению, не задело и не заденет, но заставило хотя бы утихнуть немного. Армия знает, как много вы делаете для нее, находясь в столице, и поверьте – солдаты, уставшие от болезней желудочных, поминают вас исключительно добрыми словами, ведь именно вы уменьшили число болящих…»

Однако из самого Петербурга объем товаров шел не столь уж большой, да и было кому проверять кроме самого Игоря. Отпускать же его подальше… Нет – он развлекал скучающую и болеющую императрицу.

Откровенно говоря, она изрядно поднадоела ему – взбалмошная, не соблюдающая никаких графиков даже сейчас, будучи сильно нездоровой. Проснуться в пять вечера – это нормально… А завтра – в девять утра. Двор подстраивался под нее, как и сам улан. Если бы не тот факт, что на сон ему надо было не больше четырех часов, озверел бы парень быстро.

И… было скучно. Развлечения крайне богатые, с костюмами из дорогих тканей и настоящими драгоценностями вместо бижутерии. В остальном же – ну чем можно удивить человека из двадцать первого века? Скучно.

Нашел несколько податливых вдовых бабенок – к замужним он не лез, да и девиц (обычно – весьма условных девиц) обходил стороной. Князь прекрасно отдавал себе отчет, что найдется масса желающих стать имперской княгиней и принцессой, даже учитывая не самое блестящее финансовое состояние потенциального мужа.

Ловушки ставились мастерские, но благодаря вдовушкам от спермотоксикоза он не страдал, да и вообще думал головой, а не головкой, несмотря на повышенное либидо. Постепенно азарт прошел, охотницы поняли, что добыча им досталась не из легких, и в большинстве своем утихомирились.

Занятий у Игоря было немного – нечастые проверки армейского имущества да развлечение скучающей Елизаветы. К счастью, таких «развлекателей» было предостаточно, и постепенно он стал пропускать некоторые светские мероприятия – ему они казались скучными.

Дело нашлось достаточно неожиданно…

– Принц, а как вы от этого удара защищаетесь? – пристал к нему Алексей Разумовский. Тайный муж императрицы[85]был человеком самых простых нравов, и кулачный бой весьма его интересовал. Раз, другой, сотый…

– Ты (как и императрица, он легко перескакивал с «вы» на «ты») так хорошо объясняешь, хоть книгу пиши. А точно! Напишешь?!

– Можно, – почесав бровь, ответил попаданец, – только там гравюр надо много – на каждый прием по нескольку.

– Денег и граверов я дам, – нетерпеливо воскликнул Разумовский. – Возьмешься?

Грифич взялся и не пожалел, работалось легко. Тому, кто много лет занимался единоборствами и прочитал массу соответствующей литературы, сделать типичную брошюрку не составило труда – компиляция и плагиат наше все…

Короткое вступление на тему «Настоящего рукопашного боя»; польза разминки и атлетических упражнений и приведены эти самые упражнения; сами приемы, разбитые на несколько блоков, – удары руками, ногами, головой, броски, захваты. Ну и в конце – ряд практических советов. Написал быстро, хотя стиль был аборигенам непривычен.

– Княже, ты как-то странно пишешь, – сказал ему озадаченный Яшка Сирин, привлеченный в качестве помощника, – вроде по-русски, понятно все… Но непривычно!

Непривычно было из-за отсутствия велеречивости – любую информацию попаданец привык передавать и получать сжато. После Якова тестировали на солдатах – и те как раз оценили простоту изложения. Ну а если оценили и солдаты…

– Неправильно как-то, – с сомнением отозвался о стиле Яков, ставший кем-то вроде личного секретаря, – нужно красивости прописать.

– Отставить красивости!

За дело Грифич взялся в конце мая, и к августу произведение было готово. Большую часть времени отняла не писанина, а рисунки, коих было свыше семисот – ну размахнулся он, размахнулся… Парень старался прорисовывать фигуры одновременно высокохудожественно и просто, чтобы не создавать граверам лишней работы.

Закончив с написанием труда по рукопашному бою, принялся за написание «Атлетики», не смог удержаться. Здесь уже были не столько рисунки (меньше полусотни), сколько советы по правильному питанию, группам мышц и прочим хитростям, широко известным его современникам. Былым современникам…

Разумовский пришел в восторг:

– Хорошо-то как! Понятно все, не то что у этих… – погрозил он кулаком неведомым «этим». – Проси, что хочешь!

– Да что просить-то? – удивился улан. – Напечатай (они перешли на ты) да раздай по полкам – вот лучшая награда.

Фаворит императрицы остолбенел и уставился на новоявленного писателя вытаращенными глазами. Затем внезапно кинулся обниматься со слезами на глазах.

Несколько минут спустя ситуация немного прояснилась. Разумовский настолько привык к просителям и откровенным ворам (нередко титулованным), тянущим у него из покоев все, что не приколочено, что реакция нормального человека поразила его до глубины души.

Принц не был бессребреником, но и денег требовать не собирался – гораздо выгоднее ему казалось иметь могущественного человека должником. Мало ли – чины приятелям попросить или еще что…

В итоге получил кольцо со здоровенным бриллиантом в качестве подарка, полторы тысячи золотых из стоявшей на столике шкатулки (больше там просто не было) и клинок:

– Я слыхал, ты клинки хорошие собираешь. Держи вот – индийский тальвар[86]из настоящего вуца[87].

Сколько стоил клинок, попаданец только догадывался, – всяко больше своего веса в золоте. Да и перстень – бриллианты пока что стоили очень дорого[88]. Помимо ценных подарков, получил он и искреннего друга-покровителя.

Напечатали за счет самого Разумовского[89]в количестве пятиста экземпляров каждая книга, кои и раздали по гвардии – одна на роту и армии – одна на полк. Около сотни экземпляров попали во всевозможные учебные заведения, вроде того же Шляхетского корпуса, а оставшиеся разобрали придворные – книги фаворит просто сложил у себя в покоях, прекрасно зная повадки титулованного ворья…