Путь на юг - Александр Майборода

— Ты уверен в своем плане? — спросил Харальд.

— Помощь за это время все равно не успеет им прийти, а добыча будет только увеличиваться, — рассмеялся Готлиб и распорядился — Кормчий, тут неподалеку есть хороший фиорд, заводи туда корабли.

План Готлиба удался. Ополченцы на стенах видели, что неизвестные корабли неожиданно повернули назад. Сначала они подумали, что разбойники хотят напасть на них под покровом ночи, и всю ночь бодрствовали, но на второй день ожидание им надоело. Правда ради осторожности они решили послать разведку.

Легкий быстроходный корабль вышел в море, а вечером вернулся, и командир разведывательного отряда сообщил, что разбойников он не нашел.

Командир разведывательного отряда человек был надежный, поэтому горожане решили, что разбойники побоялись крепких стен и сильной охраны и ушли, поэтому опасность нападения на город минула, и успокоились.

А тем временем в лагере Готлиба собирался народ с окрестностей. На второй день Готлиб велел построить войско и убедился, что сил набралось достаточно, чтобы взять Бирку.

Собравшаяся армада, состоявшая из разношерстных племен, была совершенно недисциплинированна и совсем не напоминала армию, о чем Харальд и сообщил Готлибу

Готлиб в ответ рассмеялся:

— А мне их дисциплина и не нужна, я намереваюсь взять город одним приступом.

— Город хорошо укреплен, и горожане готовы к обороне, — заметил Харальд.

— Тем лучше! — отрезал Готлиб. — Они думают, что город взять невозможно, что вселяет в них самоуверенность.

Это их слабость, которую мы и используем. Поэтому — штурм, только штурм! С налета, подобно орлу, нападающему на зайца.

— Мы многих потеряем, — сказал Харальд.

— И пусть! — воскликнул Готлиб. — Пусть гибнут крестьяне и рыбаки! После взятия города они мне будут только мешать. Харальд, главное, чтобы мои дружинники сохранились. Нам предстоят еще многие дела. Поэтому ты не ставь дружинников в первые ряды. Их задача — не сражение. Как только город будет взят, они должны заняться сбором добычи.

— В таком случае... — начал Харальд.

Готлиб перебил:

— В таком случае — выход на рассвете! Мы должны оказаться у стен города, еще до того, как горожане проснутся. Мы их переловим, как сонных кур.

Корабли Готлиба вышли на рейд Бирки на рассвете, когда солнце, плывя под горизонтом, подсвечивало облака в нежный розовый цвет. Город, находившийся на берегу, светился желтыми стенами. Корабельные мачты у причала торчали голым свежескошенным жнивьем.

На мачте корабля Готлиба взметнулся боевой флаг, и сигнальщик, раздувая щеки, уперся губами в большую медную трубу. Тяжелый тягучий звук подстегнул корабли, и они волчьей стаей устремились к городу на берегу.

От городского причала, словно испуганные котом мыши, метнулись рыбацкие лодки. За ними никто не гнался, не до них было.

Все происходило в полной тишине.

Но когда корабли Готлиба подошли вплотную к берегу, из города предсмертным воплем всплеснулся колокольный звон.

Тишину разорвали крики людей, плач детей и причитания женщин, предчувствующих боль, позор и смерть.

Разбойничьи корабли как стрелы воткнулись в берег, и высыпавшаяся с них черная крысиная стая полезла по длинным лестницам на стены.

Звенела сталь, лилась горящая смола, истошно кричали обожженные.

Только у ворот было затишье: стрелки лениво пускали стрелы в укрывшихся за огромными щитами данов. Обычно ворота города были главной целью нападающих, но сейчас на штурм ворот никто не шел.

Это затишье беспокоило осажденных, но и давало им надежду на то, что нападение будет отбито.

Готлиб наблюдал за происходящим с дальнего конца причала, куда не долетали стрелы защитников города.

За его спиной стучали топорами плотники. Они сооружали что-то огромное на колесах. Но вот две сотни воинов с трудом поставили на колеса бревно толщиной в человеческий рост, и теперь стало понятно, что это огромный таран, прикрытый, как черепаха, щитами.

Увидев готовый таран, Готлиб зловеще расхохотался и дал команду:

— Вперед, мои славные воины!

И толпа разбойников, обступив орудие, начала разгонять таран в сторону ворот.

Защитники ворот мгновенно поняли грозящую им страшную угрозу и стали засыпать людей у тарана градом стрел.

Многие из разбойников, особенно среди тех, кто не помещался под щитами, сраженные стрелами, падали под колеса, колеса их давили, и таран оставлял за собой кровавый след.

Все должны были бежать, потому что тот, кто останавливался, тут же попадал под огромные колеса орудия и превращался в месиво из костей и мяса.

Кровь текла по земле ручьями.

Видя, что осажденные могут замедлить движения орудия, Готлиб отдал команду лучникам, и несколько групп стрелков бесстрашно подбежали вплотную к стенам города и начали засыпать стрелами защитников города. Со стен начали падать убитые и раненые.

Но осажденные не могли дать им отпора, потому что для этого надо было прекратить стрелять по людям, гнавшим таран — таран был опасностью намного более страшной, чем лучники.

Все случилось в несколько минут — таран достиг рва перед воротами, но это его не остановило: разогнанное до бешеной скорости бревно перескочило ров и врезалось в ворота.

От удара ворота словно взорвались, и в разные стороны полетели доски, щепки, стальные гвозди и железные полосы, укреплявшие ворота. На несколько секунд все заволокло пылью. Но когда пыль осела, стало видно, что таран буквально снес ворота.

Послышались крики ужаса на стенах и радостные вопли разбойников, которые уже бежали по бревну, образовавшему мост через ров, и вламывались в ворота.

— Мы ворвались в город! — с радостью на лице крикнул Готлиб, нетерпеливо теребя меч. — Три дня даю на разграбление!

— Это добрая весть для тех, кто сражается в городе, — сказал Харальд.

— Да, я добрый конунг. Но предупреди всех, что добычу будем делить по обычаю. Не дай бог, кто утаит что.

— Скажу.

— И пусть в город входит дружина и занимает все лучшие дома. Самый лучший дом возьми под охрану, я в нем поселюсь. И хозяев не трогайте. Я не желаю, чтобы дом был загажен, а хозяева ходили в дерьме и соплях. Богатые мне заплатят выкуп. А со смердами, что хотите, то и творите.

В то время христианство не было распространено среди жителей Скандинавии, как это стало всего лишь веком спустя. Люди почитали Одина и Фрейю.

Могущественный и загадочный одноглазый бог Один — главное божество скандинавов, глава скандинавского пантеона.