Серые ублюдки - Джонатан Френч

Выжить.

Шакал пошел на поджидающего его орка, нанося удары своим тальваром, готовясь отражать атаки кинжалом. У орка был только нож, но в его ручищах он казался змеей, бросающейся с потрясающей скоростью, чтобы отбить каждую его атаку. Лезвия клинков выбивали искры, скрежеща и звеня под барабанный бой запертых свинов. Но под весь этот шум орк не отступал ни на шаг. Он был средоточием мышц, орудием убийства, порождением кошачьей грации и чудовищной свирепости.

Сквозь стиснутые зубы Шакал зарычал, вызывая орка к бою. Он наступал медленно, не давая орку атаковать, но и не в силах пролить кровь. Он годами задавался вопросом: каково было бы драться с Овсом всерьез? Теперь он знал.

Черт! Где же его братья?

В нем вскипал гнев. Из-за того, что они вторглись в его дом, из-за того, что убили сопляков, из-за того, что он сам не мог покарать их убийцу. Шакал рубил обеими руками, пренебрегая защитой. Орк отразил его тальвар, но не заметил кинжал, полоснувший его по животу. Зарычав, тяжак мотнул головой, пытаясь разбить покатым лбом лицо Шакала. Шакал спасся, отпрянув назад, но врезался в неизбежную деревянную стену. Не желая оказаться в ловушке, он бросился вперед, оттолкнувшись от досок и взмахнув мечом. Орк отвел его клинок голой рукой, но Шакал, продолжая наступать, вонзил кинжал ему в бедро. Жаждая сиюминутной мести, тяжак резанул Шакала по левому предплечью, оставив на нем открытую рану. Шакал проглотил боль, но выпустил из руки кинжал. Затем рубанул снизу вверх тальваром – лезвие погрузилось орку в бок и впилось в ребра. Большой нож кричал, требуя его горла. Выбора не было, и Шакал выпустил меч и обеими руками схватил орка за запястье, вывернув его клинок. И тут же у него перехватило дух, когда орк снова ударил его коленом и угодил в живот.

Согнувшись пополам, чувствуя, как мир вращается перед глазами, Шакал увидел, что нож снова идет в ход. Он отчаянно ухватился за свой кинжал, все еще торчащий из кровоточащего бедра орка, и вытащил его. Он вонзил лезвие в летящее на него запястье тяжака, разорвав сухожилия и блокировав удар. Тесак выпал из беспомощных пальцев, но второй рукой орк схватил Шакала за бригант, поднял его в воздух, развернул к себе и швырнул на землю. Все три клинка теперь лежали у ног тяжака, но он презрительно переступил через них и пнул не успевшего подняться Шакала. Упавший лицом к двери Шакал увидел свой брошенный арбалет – тот лежал на полпути к выходу.

Шакал ринулся за оружием, почти ползком, цепляясь руками за солому, пытаясь на ходу подняться на ноги. Он почувствовал, как его схватили за лодыжку и потащили назад. Он ударился о землю подбородком и перестал ориентироваться в пространстве. Его швырнули, и Шакал врезался в дверь загона. Превозмогая головокружение, он понял, что вновь лежит на земле. Попытался встать, но чувства предали его, и он опрокинулся навзничь. За спиной неистово вибрировало, снова и снова повторялся оглушительный грохот.

Орк вытащил нож и, неуклюже ковыляя к Шакалу, размахивал им, держа в здоровой руке. На его лице снова появилась ухмылка.

Шакал был весь избит, сбит с толку, содержимое его желудка отдавало кислым привкусом во рту. Его зрение было затуманено, в ушах гремело. Но он вырос в этом хлеву, в юности убирал здесь навоз, долгими часами чинил под этой крышей упряжь и сбрую. И всегда знал, где он находится. И когда тяжак навис прямо над ним, Шакал ответил ему такой же ухмылкой.

– Орк! Познакомься с Уродищем.

Вскинув руку, Шакал ухватился за щеколду загона и потянул. Огромный свин Овса выскочил из своего укрытия, визжа от долго сдерживаемой ярости. Ур отбросил дверь в сторону, впечатав ее в Шакала и совершенно сбив его с ног. Раздался резкий встревоженный крик и отвратительный треск ломающегося дерева. Конюшни наполнились грохотом и вновь усилившимся свиным визгом.

Шакал поднялся на ноги.

Уродище прижал орка к противоположной стене, вонзив оба клыка ему в живот. Но свин не унимался, тряс головой во все стороны, впиваясь клыками все глубже, пока орк вяло колотил его по плечам. Его нож был далеко – там, где упал на солому. Шакал медленно подошел и поднял арбалет, зарядил стрелой и вернулся к орку. Тяжак, больше не сопротивляясь, давился собственной кровью и больше не мог говорить. Шакалу и не хотелось задавать ему вопросов. Орк приподнял лысую голову и посмотрел на него. Этим взглядом можно было бы разжечь Горнило.

Уперев арбалет в бедро, Шакал прицелился.

– Куда я говорил? В глаз?

И спустил крючок.

Тело Обхвата нашли в бараке сопляков. Большой орочий нож вошел ему под челюсть, чуть ниже уха. Такие раны наносят, чтобы заставить замолчать, но чувствовать мучения. Смерть пришла к нему с беспощадной медлительностью. В бараке сопляков было пусто, все претенденты ушли нести караул. Орк, должно быть, бросил там Обхвата по пути в хлев. И к счастью, погибший сопляк был прав: в Горнило проник всего один тяжак.

Один, унесший жизни шестерых.

Обхват, трое сопляков в хлеву, караульный, которого Шакал видел на валу, еще один, которого нашли утром снаружи у стены, – он разбился о камни. Скорее всего, орк убил его первым, сбросив с парапета, когда забирался наверх.

Колпак и Хорек прибыли в хлев спустя несколько мгновений после того, как Шакал повалил вторженца. Гвоздь и Мелочник – чуть позже. Они быстро отреагировали, оседлав свинов и ускакав проверять Свиной гребень, Ваятеля и цитадель, именно в таком порядке. Овес, Блажка и Мед бросили Синицу, оставив с ней Штукаря. Угроза появления Рогов была ничтожна в сравнении с налетом орков.

До самого рассвета других вражеских следов так и не нашлось.

Серые ублюдки выехали из крепости, щурясь от утреннего солнца, и члены копыта, в полном снаряжении, принялись осматривать удел. В Отрадной крепко спали, ничего не подозревая о случившемся кровопролитии. Шакал вздохнул с облегчением, когда увидел, что с Берил и сиротами все в порядке. Ваятель спешно выступил перед собравшимися со своей колесницы, сообщив об орке-убийце. И пока вождь говорил, Шакал не сводил глаз с Колючки. Она стояла, держа на руках младенца-полуорка. Ваятель не уточнил, что погиб именно Обхват, но Колючка и сама видела, кого недостает. Девка не дрогнула лицом и даже вытащила грудь, чтобы покормить найденыша, когда тот заревел посреди речи вождя. В этот момент Шакал подумал, что хиляки – недостойное название для людей.

Приказав напоследок жителям деревни прийти в крепость на закате и остаться в ней на ночь, Ваятель скомандовал копыту двигаться дальше.

Сперва они держались вместе, кругами объезжая окрестности Горнила. Затем разделились на две группы, чтобы расширить область охвата, а позже, когда прошли десяток миль, разделились еще раз. Теперь они ехали поодиночке, проверяя самые дальние уголки их земель. К концу дня они вернулись в крепость с одним-единственным ответом.

Ни орков, ни эльфов.

В хлеву Шакал, как и его братья по копыту, словно в оцепенении, расседлал Очажка. Тел уже не было, окровавленную солому вымели прочь, но теперь это место было пронизано мучительной болью. Никто ничего не говорил. Они молча повесили свои упряжи, каждый позаботился о своем свине в усталой задумчивости.