Остров забвения - Барбара Вуд

— Детектив, когда вы сказали, что расследуете убийство сестры, мне из Палм-Спрингс прислали копии статей. Я прочитала их. Мне очень жаль. Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Чем тут поможешь? — он сказал это с такой болью, что у Эбби сжалось сердце.

— Ладно, — сказала она, — но если вы передумаете…

— Сестра была очень дорога мне. Я был на четырнадцать лет старше и всегда заботился о ней. Защищал. Она полагалась на меня. А я ее подвел.

Этот тон был хорошо знаком Эбби. Джек винил себя в смерти Нины.

— Мы не всегда можем спасти тех, кого любим, — сказала она, положив ладонь на его руку.

Джек смерил ее гневным взглядом.

— Нина подвергала себя опасности, а я пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей! Она оставила на моем проклятом автоответчике сообщение о том, что вечером должна встретиться с кем-то, кто пожелал остаться неизвестным… — с трудом выдавил он. — Сказала, что обнаружила что-то важное, сказала… Я пришел домой поздно и уснул на диване. Был на деле и измотался. Прочитал сообщение только утром, когда было слишком поздно… — У него сорвался голос.

— Она оставила сообщение? Если так, то вы ничем не могли помочь ей. Джек, это не ваша вина. Она не знала, когда вы прочитаете это сообщение.

Джек распахнул дверь настежь, и в комнату ворвались солнечный свет и ветер из пустыни. У него есть отпечатки пальцев. Больше ему здесь делать нечего. Он улетит ближайшим рейсом.

— Джек, в своем сообщении она просила помощи? Бернс молча стоял у дверей. На его лице была написана боль.

— Я знаю, как осуждают себя в таких случаях. Испытывают чувство вины. Но вы ничего не могли сделать. Я знаю это по себе.

Он напрягся, и Эбби поняла, что Джек пытается взять себя в руки. Эбби хотелось сказать ему, что гибкие пальмы переживают бурю, которая ломает и выворачивает с корнем крепкие дубы.

Она переступила порог и обернулась.

— Если захотите поговорить, я всегда на месте. — Чем она сможет ему помочь? Тем более что времени осталось совсем мало. Джек улетит из «Рощи» в субботу.

А вслед за ним отправится в путь и она сама.

Полеты со скоростью тысяча километров в час были страстью Майкла Фоллона.

Мысль о том, что он пересекает пространство в самолете, имеющем форму фаллоса, не давала ему сосредоточиться на словах секретарши.

Секретарша была красоткой. Каштановые кудри склонялись над стенографическим блокнотом, одна стройная нога была закинута на другую; когда девушка что-то записывала, ее шелковистая голень покачивалась в воздухе. Расстегнутый воротник блузки обнажал ложбинку между грудями. У нее были узкая талия и широкие бедра; именно такие женщины нравились Майклу. Он тряхнул головой, пытаясь собраться.

— Так на чем мы остановились, мисс Джонс?

— Губернатор с супругой. Сенатор Уотсон с супругой. Арнольд Шварценеггер и Мария… — Они заново просматривали список очень важных персон, приглашенных на прием по случаю свадьбы Франчески.

— Я дам вам миллион баксов, если вы расстегнете блузку, — сексуально улыбнувшись, сказал Фоллон. Частный реактивный самолет летел в густых облаках, а внутри роскошно убранного салона играла тихая музыка. Неподалеку дремал Ури Эделстейн; в полете его всегда укачивало. А вот Майкла не укачивало никогда. Внезапно у него затвердело в паху.

Мисс Джонс негромко засмеялась, отложила блокнот, неторопливо расстегнула пуговицы шелковой голубой блузки и дала боссу насладиться зрелищем могучей груди, едва помещавшейся в кружевном лифчике. На самом деле ее звали Ингрид, и до приобретения профессии стенографистки она была стриптизершей в лас-вегасском ночном клубе.

Майкл встал и пошел в заднюю часть самолета. Секретарша последовала за ним. Он задернул штору, отгораживавшую туалет, и прислонился к стене. Ингрид знала, чего от нее ждут. Искусство секретарши было только частью ее работы. Она встала на колени, расстегнула «молнию», вынула восставший член босса, немного поласкала и сунула его в рот. Майкл не двигался, позволяя ей все делать самой. Он даже не прикасался к ней. Просто закрыл глаза, погрузился в мысли о реактивных самолетах и быстро кончил.

Секретарша вернулась на место, а Майкл зашел в маленький туалет, чтобы привести себя в порядок. Именно в сексе проявлялась утонченность его натуры. Он мыл руки и думал, что надо купить секретарше во Флориде какую-нибудь побрякушку вроде браслета с бриллиантами, когда раздался голос капитана:

— Сэр, мы приземляемся через несколько минут.

Фоллон летел в гости к матери.

* * *

Фоллон не знал своего отца, но он, по крайней мере, знал, когда и где его зачали: в отеле «Фламинго» во время торжественного открытия последнего в 1946 году. «Я родился одновременно с Лас-Вегасом», — любил хвастаться он. В славные дни разгула преступности и таких великих людей, как Лаки Лучиано, Мейер Лански и Багси Сигел. Вот были времена! Они приезжали в город с мешками денег, заработанных на наркотиках из Мексики и героине, и строили казино; каждого, кому это не нравилось, подкупали, запугивали или по-тихому убивали. Красота! Багси Сигел собственноручно убил тридцать человек, а его подручные убивали без счета. Багси пролил столько крови, что уже не считал убийство преступлением, если совершал его сам.

Майкл никогда не встречался с этим человеком, но восхищался им, хотя Сигел итальянцем не был: Багси один создал и построил отель «Фламинго». Если бы не «Фламинго», сейчас Фоллон не ходил бы по этой земле.

Как-то десятилетний Майкл рылся в украшениях матери, надеясь найти вещь, которую можно продать. Но там оказались только дешевые подделки; денег у Люси было не густо. И вдруг он обнаружил фишку. Сопливый пятиклассник, он уже знал, что означает пестрая игральная фишка. Кто-то подарил его матери тысячу баксов. Фишка была из «Фламинго». На ней даже стояла дата — декабрь 1946; это означало, что она была сделана специально для открытия нового казино. Мать так и не обратила ее в наличность. Сохранила как сувенир. На память о ночи, когда она переспала с кем-то из больших шишек, решил Майкл.

В пятнадцать лет он прочитал книгу о Лаки Лучиано. Хотя в 46-м этот гангстер не был в Лас-Вегасе, а скрывался на Кубе, юный Майкл фантазировал, что Лучиано тайком пробрался в Соединенные Штаты, чтобы присутствовать на великом открытии «Фламинго», и оставался там достаточно долго, чтобы как следует повеселиться с маленькой официанткой по имени Люси Фоллон. Потом его поймали федералы и выслали обратно в Италию.

Фоллон много лет страстно коллекционировал все заметки об открытии знаменитого казино, которые мог найти. Один репортер назвал это открытие «пышными похоронами главы всех американских бандитов», иронически намекая на то, что семь месяцев спустя Багси Сигел был убит; снайпер, стрелявший в окно дома Багси на Беверли-Хиллс, попал ему в голову так точно, что полиция нашла правый глаз Сигела в пяти метрах от трупа.