Москаль - Михаил Попов

Валерий Игоревич закрыл за ним дверь. Потом перебежал к окну в эркере, чтобы лично и в режиме реалити–шоу наблюдать за действиями Марата. Магазин на противоположной стороне улицы. Вот коротко стриженная голова охранника появилась внизу. Повертелась туда–сюда, выбирая маршрут для пересечения оживленной улицы. Мокрые крыши проносящихся машин, извивающиеся каракули неоновых вывесок за мокрым стеклом.

Телефон!

Не мобильный!!

Валерий Игоревич с каким–то отвращением посмотрел на серое существо на журнальном столике. Даже громадная жаба неизвестного науке вида вызвала бы в нем меньшее опасение.

Не брать трубку!

Нет, так нельзя, это уже мания преследования. Могут звонить с ресепшена, могут беспокоить назойливые гостиничные шлюхи.

Очень неприятно чувствовать себя внезапно обнаруженным. Ему казалось, что он хорошо забился в нору с охраняемой дверью. С этим звонком чувство безопасности улетучилось.

Телефон равнодушно работал на полную дребезжащую мощность. Стало ясно, что своего он обязательно добьется. Если это неприятный звонок, не хотелось бы говорить при Марате. Валерий Игоревич не был уверен, что сумеет соблюсти лицо при свидетеле.

— Да.

— По голосу меня не узнаете?

Горло у финансиста перехватило, но он заставил себя выдавить:

— Нет.

— Тогда попробуем иначе. Я полковник МВД Украины, усы скобой, вестибюль… Вспоминаете?

Следующий ответ Валерию Игоревичу было произнести еще труднее:

— Да.

— Вам понравилась наша предыдущая встреча?

— Понравилась.

— Хотите еще раз встретиться?

— Я… но…

— Не мучайтесь. Я хочу с вами еще раз встретиться, и этого достаточно.

— А вы кто? — пытаясь настроить себя позадористей, спросил Бурда.

— Полковник, а вы что думали?

— А зачем я вам? Хотите долг отдать? — с развязностью обреченного продолжал москаль.

— Кстати, и долг. Ведь я вас обманул тогда. Хочу вернуть валюту. Украинские полковники, особенно полковники милиции, люди кристальной честности. Учтите это.

Валерий Игоревич прокашлялся.

— Хотите прийти?

— Прийти придется вам.

Сглатывание слюны, прошибание потом.

— А если я не соглашусь?

— Бросьте, никто не собирается причинять вам вред. Не за что. На неприятности вы не наработали. Но наработаете, если станете сейчас чудить, понятно?

— А куда?

— На старое место. Вы помните, где находится здание МВД?

Тут зазвонил мобильный.

— Извините, у меня звонит мобильный.

— Не вздумайте сейчас по мобильному…

— Хорошо–хорошо. Да, Марат. Забыл спросить, что я предпочитаю? Ты знаешь, кефир… кефир предпочитаю. Какие шутки. Все, конец связи. Я вас слушаю, полковник. Что от меня требуется?

— Сотрудничество. Это не ко многому вас обяжет. — Этот преувеличенно интеллигентный тон Валерием Игоревичем воспринимался как форменное издевательство, но он уже знал, что вытерпит все до конца. Только так можно выжить. — Вы сейчас выйдете из гостиницы, повернете направо и просто пойдете по тротуару, до пересечения с бульваром. Медленно. Не оглядываясь. Как будто наслаждаетесь красотами осеннего Киева.

— Да. Я понял. Но… со мной человек.

— Какой человек?

— Марат. Он пошел за кефиром.

На том конце провода замолчали. Решалась судьба Марата. Валерий Игоревич почувствовал себя предателем. И полным дерьмом. Слишком он быстро сменил объект лояльности. Никто не заставлял его упоминать о телохранителе. Пусть бы эти таинственные телефонные полковники сами решали эти проблемы. Подсылать ему Шарлоту Корде или что там. Нет, постарался себя успокоить финансист, они бы подумали, что я веду двойную игру. Марата все равно некуда было бы спрятать. На кой черт понадобился этот кефир!

Трубка ожила:

— Не беспокойтесь. Скажите ему, чтобы он остался в номере. Выходите минут через пять. Вас уже ждут.

— Но Марату велено не отходить от меня ни на шаг, — возразил было Валерий Игоревич, но его уже не слышали.

Он рухнул в кресло, его пронзила отвратительная мысль: вот так меня перевербовали, за две минуты и без всяких глупостей. Да, две минуты, а ведь через пять выходить. Кстати, от Марата можно просто сбежать. Валерий Игоревич бросился в прихожую своего полулюкса, на ходу сплевывая с ног шлепанцы, вбил ноги в свои мальчиковые по размеру туфли, вырвал из шкафа плащ. Бумажник с деньгами и документами у него всегда был в кармане под сердцем. Последний раз бросился к окну, чтобы проверить, что путь свободен. Увидел Марата, перебегающего улицу с двумя пакетами, очевидно, заказанного кефира, прижимаемыми к груди. Марат подумает, что подопечный сбежал!

Чепуха получится. Бурда представил себе физиономию Рыбака. Помотал головой.

Уйдем через ресторан!

Едва поселившись в гостинице, Валерий Игоревич, понимая шпионский характер своей миссии, разведал скрытый путь отступления из номера. Он уже было оторвался от окна, но краем глаза увидел, что Марат остановился внизу под эркером. Не по своему желанию. К нему подошел и взял за локоть высокий, светловолосый, сверхъестественно худой человек, где–то явно встречавшийся финансисту до этого. Где? Память, говори! Что надо этому карандашу в плаще? Просит поделиться кефирцем? — нервно хихикнуло что–то внутри у Валерия Игоревича. Но ему стало совсем не до смеха, когда он увидел, что Марат повертел головой и неохотно пошел вслед за худым господином. Влево от входа в гостиницу. В противоположном направлении от того, по которому надлежало бежать сейчас самому финансисту.

Значит, они решили сами позаботиться о Марате. И какая оперативность! Это выглядело и предупредительно, и угрожающе. Но ничего не меняло по сути.

Несмотря на удаление препятствия с его пути, Валерий Игоревич вышел все же запасным путем. Попетлял по прокисшему двору, между разгружаемыми трейлерами, перепрыгнул лужу, спугнул кошачью помолвку, и вот он уже на улице Погребиньского. Далее — направо. На мокром асфальте плавают как бензиновые пятна отсветы рекламы. Спешат мокрые зонты в обе стороны. Дерево пригорюнилось, но все–таки не так безнадежно как московское где–нибудь у памятника бульварному Гоголю. Впрочем, такие мысли Валерию Игоревичу приходили в голову во время шпионских прогулок в прежние дни. Сейчас он шел не размышляя, не обращая внимания даже на то, что правая пятка не полностью справилась с задником туфли, отчего в походке появилось едва заметное, но совершенно неуместное гарцевание. Но остановиться наклониться финансист почему–то не смел. Хотя, конечно, понятно почему.

Нет, дальше так нельзя. Он свернул чуть налево, к скамье, чтобы поставить на нее ногу.