От Эдо до Токио и обратно. Культура, быт и нравы Японии эпохи Токугава - Александр Прасол

Вторая группа удельных князей (фудай даймё[20]) была представлена историческими союзниками и вассалами Токугава Иэясу, служившими ему еще до битвы при Сэкигахара (1600). Эти кланы также не входили в число богатейших, но именно их представителей назначали на ключевые должности в бакуфу (госсоветники, главы магистратов, личные адъютанты сёгуна). Эта служба давала им право именоваться прямыми вассалами сёгуна (гокэнин). В середине XIX века в Японии насчитывалось 145 потомственных кланов фудай даймё.

Выход сёгуна к вассалам

Третью группу составляли удельные князья, которые до 1600 года по богатству и влиянию не уступали Токугава Иэясу, но в битве при Сэкигахара сражались против него и после поражения отошли на второй план. Их называли “сторонними князьями” (тодзама даймё) — так в XIV веке именовали тех, кто не поддерживал тогдашних сёгунов. Впрочем, к концу правления Токугава “сторонние князья” хотя и уступали по богатству родственникам сёгуна, однако намного превосходили “потомственных вассалов”: годовой доход свыше 200 тысяч коку риса имели 6 из 23 родственных кланов и только 2 из 145 кланов фудай даймё. А среди 98 “сторонних князей” очень богатых кланов было 14 [Танно Акира, 2010]. Что подтверждает: сёгунат следовал постулату Токугава Иэясу о несовместимости большого богатства с большой властью.

Участники ритуальных церемоний в замке Эдо располагались строго по рангу. Существовало семь уровней приближенности к правителю, и каждому уровню соответствовало специальное место. Ритуал был придуман так, что каждый участник церемонии остро ощущал свою полную зависимость от аппарата власти. Василий Головнин писал: “Не все владетельные князья имеют одинаковые права и преимущества; некоторые из них пользуются большими привилегиями, а другие меньшими. Различие в преимуществах не токмо заключает в себе важнейшие предметы, но и простирается на самые малости относительно церемонии и этикета”.

Жители Востока вообще мастера ритуала, и японцы — не исключение. Во время аудиенций князья приветствовали сёгуна общепринятым способом — по знаку чиновника протокольной службы по очереди падали ниц перед возвышением, на котором восседал военачальник, наполовину скрытый бамбуковой занавеской. Увидеть его лицо было невозможно, однако голову все равно никому поднимать не разрешалось. Если это вдруг происходило, служба тайного надзора удаляла нарушителя из зала и держала несколько часов в замке, прежде чем разрешить вернуться домой. Каждое посещение замка Эдо ясно давало понять удельному князю, каково его место в пирамиде феодальной власти.

Князья во время службы в столице часто бывали в замке. Кроме установленных сёгунатом многочисленных праздников, они должны были посещать официальные приемы. Их устраивали три раза в месяц (1-го, 15-го и 28-го числа). Приемы были обязательными для всех князей, находившихся в то время в Эдо. Участие в приемах князья старались совместить с решением текущих вопросов через госсоветников. Во время столичной службы даймё посещали замок в среднем каждые два-три дня.

Кортеж князя перед замком Эдо. Источник: RE

Сбор на сёгунскую аудиенцию обычно назначался на десять утра, и к этому времени к замку съезжались удельные князья. Попасть в замок можно было только через ворота Отэмон или Ути сакурадамон. Перед воротами князья выходили из паланкинов и с оговоренным заранее числом сопровождающих (оно ограничивалось внутренним распорядком) входили в замок. Большая же часть княжеского эскорта оставалась ждать за воротами, поэтому в дни церемоний перед замком собиралось множество самураев.

Столичный образ жизни удельных князей в корне отличался от домашнего. Даже небогатые кланы считали для себя обязательным иметь в провинции солидную, хорошо укрепленную и обустроенную усадьбу, которую можно было бы назвать словом сиро (замок, крепость). Именно в таком месте надлежало жить хозяину провинции. В столице же многие даймё располагались вместе с семьями в довольно скромных усадьбах. Размер усадьбы зависел от княжеского дохода и регламентировался бакуфу. Князья несли службу в столице и следили за ходом дел на родине, оставленной на попечение вассалов. Голод, крестьянские выступления, другие неурядицы были чреваты наказанием за дурное управление.

В первой половине XVII века число не занятых на службе воинов (ронин) продолжало неуклонно расти. Насильственное объединение страны, начатое Ода Нобунага, продолженное Тоётоми Хидэёси и завершенное Токугава Иэясу, лишило массу самураев привычного занятия. Победив в сражении при Сэкигахара, Иэясу конфисковал земли у 88 воевавших против него удельных князей. Его сын и внук продолжили начатое, лишив землевладений еще 66 даймё.

В период междоусобных войн бойцы из проигравших кланов теряли место службы и становились вольнонаемными. Однако в то время на ратный труд был устойчивый спрос, дававший ощущение перспективы: храбрый воин мог отличиться в бою и разбогатеть, получив от сюзерена земли. А в мирное время воинам приходилось полагаться на второстепенные для них знания и навыки, которых в XVII веке для благополучия явно недоставало. Неудивительно, что в то время самурайская молодежь мечтала о сражениях и победах.

По мере объединения страны воинские отряды укрупнялись, мелкие местные группировки попадали в зону влияния крупных и поглощались ими. Эти группы, в свою очередь, вливались в более крупные формирования, возглавляемые историческими союзниками сёгуна и его приближенными. Те, кто по разным причинам оказывался вне этого процесса, собирали собственные отряды и занимались разбоем.

Таким образом, битва при Сэкигахара (1600) разделила все самурайское воинство на две части: победителям достались власть и сопряженная с ней полная профессиональная занятость, а проигравшие потеряли все и стали резервом временной рабочей силы. Причем в основном силы военной, поскольку мирными навыками потомственные самураи тогда еще не обладали — они и грамотой-то не всегда владели. Их отношение к новому режиму тоже было вполне однозначным. Эта оставшаяся на обочине довольно мощная сила была хоть и разрозненной, но вполне способной испортить настроение победителям из лагеря Токугава.

Особенно трудно было поначалу, сразу после Сэкигахара. На дорогах грабили всех подряд, да так часто, что Иэясу решил назначать вознаграждения за информацию о разбойниках и помощь в их поимке. Одним из первых на этот призыв откликнулсяронин по имени Косаки Дзиннай, самурай с богатым боевым опытом, выходец из провинции Симоса (префектура Тиба). Настоящей фамилии у него не было: Косаки — это название местечка, где он родился. Дзиннай заявил, что с помощью властей готов извести крупнейшую в округе банду, возглавляемую разбойником по имени Фума Котаро. Под его началом находилось около 2 тысяч боевиков, целая армия, а сам Котаро был потомственным вассалом клана Ходзё, профессиональным ниндзя и отчаянным головорезом. Дзиннай дал понять, что ему про разбойника многое известно, получил от сёгуната благословение и возглавил борьбу с незаконным вооруженным формированием. Она увенчалась успехом — в 1603 году Фума Котаро схватили и публично казнили. Заодно окрестности замка Эдо освободили и от мелких разбойников.