Последний роман Владимира Высоцкого - Юрий Сушко

* * *

Кэрролловская Алиса воистину умела творить волшебства в Стране чудес, где «по дорогам разные истории случаются и бегают фантазии на тоненьких ногах». В предыдущей новелле шла речь об Ирине Печерниковой, которая одним своим присутствием помогала Высоцкому сочинять песни для дискоспектакля. А каких сил стоило Марине Влади убедить мужа отложить в сторону все дела и всерьез заняться великой сказкой всех времен и народов!

«Уговаривали мы Володю невероятно долго, – рассказывал Абдулов, – и помогла в этом Марина. Она приехала, начала объяснять Володе, что это лучшее произведение из тех, которые написаны для детей. Дети всего мира читают это, и это будет замечательная работа… И уговорила его…» По мнению критика Натальи Крымовой, это «был штурм… Это была лекция о мировом значении Льюиса Кэрролла, о предрассудках, мешающих восприятию классики, и о многом другом, касающемся поэзии… Марина Влади выказала здравый смысл. И Высоцкий погрузился в чужеземную сказку…»

Но вот куда сейчас повлечет Алиса? Конечно же, туда, где тексты песен выпорхнут с листов бумаги и обретут звук, то есть приведут их автора Владимира Высоцкого в фирму «Мелодия».

А далее? Посмотрим. Ведь

…Женя Лозинская сидела в небольшом холле на втором этаже офиса «Мелодии», доставшегося фирме грамзаписи в наследство от старой англиканской церкви. Прихватив журнальчик, она вырвалась на долгожданный перекур. Черт, надо было бы все-таки набросить шубку, подумала она, зябко передергивая плечами. И чашечка кофе сейчас бы не помешала. Что за дурацкие правила завело начальство: в служебных кабинетах не курить, а кофе пить либо за рабочим столом, либо в столовой. А кофе без сигареты – просто деньги на ветер!..

По мраморной лестнице решительно поднимался невысокий человек. Не сбавляя шага, будто направлялся именно к ней, мужчина приблизился и неожиданно дотронулся до роскошной Жениной прически.

– Какие прекрасные волосы, – сказал он.

– Хамите, парниша, – спокойно ответила Лозинская и больно шлепнула нахала по руке.

– Но волосы в самом деле прекрасные, – не унимался мужчина.

– Я сама знаю, но если каждый их будет трогать!.. – возмутилась она, чувствуя себя хозяйкой своей территории.

– Я не каждый, я – Высоцкий!

– Скажите, пожалуйста, а я – Лозинская! – встряхнув пышной гривой, девушка постаралась максимально независимо удалиться.

Буквально через несколько минут к Елене заглянул Олег Герасимов[7]: «Жень, выгляни-ка на минутку».

Лозинская кивнула и вернулась в холл. Там стоял все тот же незнакомец. Он улыбнулся: «А я ее знаю! Она – Лозинская, и у нее прекрасные волосы. Не правда ли, Олег Георгиевич?» У Герасимова явно не было никакого желания продолжать светскую беседу: «Да-да, ей все тут об этом говорят. Но, ребята, не будем отвлекаться. Давайте ближе к делу. Женя будет редактором моей, то есть нашей «Алисы в Стране чудес». Женя, тебе, конечно, не нужно представлять Владимира Высоцкого? Кстати, он мой бывший ученик в школе-студии. И я хочу, чтобы именно он писал песни к «Алисе». Все понятно?..»

Понятно. Особенно Лозинской, до которой наконец дошло, что это тот самый Высоцкий, чьи песни она не раз слышала на магнитофонных записях, а некоторые даже знала наизусть. Женя была поклонницей Таганки, многие актеры записывались на «Мелодии», вручали ей контрамарки. Смехов даже каламбурчик свой подарил: «Лозинская Женечка «Таганки» выдвиженечка». Но вот с Высоцким встречаться не приходилось.

Началась работа. Высоцкий написал для «Алисы…» 27 песен! Вернее, даже больше, но две не вошли в окончательный вариант из-за жесткого хронометража дискоспектакля.

Сценарий «Алисы…», рассказывала Лозинская, не утверждали более года. Ей пришлось вынести его обсуждение на заседание худсовета. Высоцкому велели туда ни в коем случае не приходить: «Не будите спящую собаку». Запев был за детской писательницей Лидией Лебединской. Она приводила яркие примеры из поэзии Хлебникова и Хармса, убедительно говорила о непосредственности детского воображения. Известные литераторы и музыканты, входившие в худсовет, люди добрые, умные и тонкие, Лебединскую поддержали. А Евгении Лозинской руководство студии сказало: «Ладно, Женя, давайте действуйте. А там – видно будет… Но коль вы – ответственный редактор, стало быть, под вашу персональную ответственность!»

Она была счастлива!

Конечно, наибольшие опасения вызывали тексты Высоцкого. Иносказательность его песен тогда, в середине 70-х, была непонятна разве что слепоглухонемым. Профессиональные литературоведы даже пустили в оборот постыдное определение – «неконтролируемый подтекст». Взять хотя бы…

«Володя постоянно присутствовал на записи пластинки, – вспоминала Евгения, – старался не пропускать ни одной смены и ревностно следил за процессом, вмешиваясь только при необходимости».

Олег Герасимов даже не сомневался, что Высоцкий сам исполнит большую часть своих песен. Но не тут-то было! Владимиру Семеновичу хотелось быть только автором большого, двойного альбома, изданного Всесоюзной студией грамзаписи «Мелодия», который вполне можно было бы сравнить, скажем, со сборником стихов, опубликованным «Молодой гвардией» или «Советским писателем». Дискоспектакль стал бы ступенькой к официальному признанию Высоцкого как поэта!

И режиссер, и Лозинская его понимали, но с исполнителями начались проблемы. Актеры, работавшие над своими персонажами, никак не могли попасть «в такт» песенным монологам. Перепробовали многих студентов «Гнесинки», артистов оперетты – все впустую. В конце концов, Герасимов понял, в чем загвоздка: песни Высоцкий писал все-таки «под себя», иначе просто не мог. Вновь начались долгие уговоры, чтобы именно автор все-таки исполнил ключевые «партии». Ему пришлось согласиться. Но он тут же предложил, чтобы песни Алисы вместо актрисы Галины Ивановой исполняла Клара Румянова.

Смена за сменой, смена за сменой… Совместная работа сближает. А возникающая при этом взаимная симпатия? Сближает абсолютно!

Женя ощущала усиление массированной атаки Высоцкого на нее. «Положение мужа Марины Влади не слишком мешало Володе постоянно за кем-то ухаживать, – осуждающе качала головой Евгения. – Он привык, что за ним любая побежит на край света без оглядки, и мое нежелание пойти ему навстречу, кажется, задевало Володино самолюбие. Несколько раз он пытался пригласить меня куда-нибудь, но я отказывалась – я ведь была замужем и любила мужа. Тогда Высоцкий стал придумывать разные хитроумные комбинации. Вот сижу на работе – и вдруг в дверях он, хотя записи сегодня нет. Вид – озабоченный, даже сердитый. Говорит: «Собирайся, срочно!» – «Что случилось? Мне вообще-то некогда». – «Слушай, мне самому некогда! Совершенно нет времени! Но как скажешь Юрию Трифонову? Великий писатель, что ни говори! Так вот он надумал записать пластинку, а я ему сболтнул про тебя. Теперь он требует немедленно вас познакомить. Через час он ждет нас в «Национале». Собирайся, поехали». Разумеется, я бросила все свои дела, мы сели в Володин «Мерседес» и помчали в «Националь».