Упреждающий удар - Вячеслав Шалыгин

– Например, госпожу Рем, – Хауэр пожал плечами. – ТТХ почти те же. А положение выше – стратег в Генеральном командовании. Она могла бы оказаться даже полезнее Сайруса.

«И вполне возможно – оказалась! – вдруг осенило Рема. – На Терранове она действовала четко по сценарию хозяина. Сделала все, чтобы он получил доступ на объект Эпсилон-13. Правда, непонятно, почему теперь она пытается меня убить, если я так нужен хозяину? Проявляет родственное сочувствие в извращенной форме? Как в древней истории с вересковым медом? Считает, что мне лучше погибнуть, чем стать подопытным в лаборатории врага? Спасибо сестренке, но лучше уж я как-нибудь сам разберусь! Вот ведь жизнь! Мароманны, заклятые враги, за меня горой, а родная сестра хочет убить. Ну и в чем тогда не прав Хауэр? За что я на него злюсь?»

– Да, стратег Вита Рем неплохая кандидатура, – задумчиво проронил Бозе. – Наверное, проблема в том, что до нее трудно добраться. Она ведь не летает по периферии.

– Проблема в том, что у нее вздорный характер. – Рем неожиданно для мароманнов расслабился. – Я принимаю вашу теорию, доктор, как временную версию. Но зачем тогда врагу этот Варвар?

– Пока нет вас, тактик, хозяин «Стальной бабочки» вынужден довольствоваться теми, кто попадается под руку. Выбирает лучших из… общей массы.

– Но мы не отдадим тебя врагу, дактианец, – подытожил Хауэр. – Да простит меня за эти слова народ Маробода.

– Неопознанный корабль открывает ракетные порты, – предупредил синтетик «Торрента». – Фиксирую наведение ракет класса «Платан-М».

– Ого, – проронил Бозе. – У этого рейдера хорошее вооружение.

– «Платаны» имеют особые тактические боеголовки, если не ошибаюсь, – заметил Сайрус.

– Ничего «особого», обычные ядерные заряды, просто летят ракеты со скоростью разгона для прыжка. Поэтому взрыв происходит на рубеже Прокола и все, что попадает в зону поражения, выносится в гипер.

– Иногда не все, а только внутренности корабля, – добавил Хауэр. – Внешний корпус остается на месте, а остальное… исчезает. В секторе Борея до сих пор летают такие «фантомы». И наши, и ваши, дактианские.

– Мы называем их «Джеками», – сказал Сайрус. – По аналогии с пустыми тыквами для детского праздника. Без силового щита у нас шансов нет, я прав?

– Даже на «Джека» можно не рассчитывать, вынесет целиком.

– Может, он просто… провоцирует? – подала голос Маритта.

– И он своего добился. – Хауэр ударил кулаком в ладонь. – Провокация удалась. Крейсер, противоракетный маневр, заходи на цель от солнца, беглый огонь по жженому кораблю!

«Торрент» послушно двинулся по сложной траектории и открыл огонь с ходу, но успеха это не принесло. Разве что уберегло от встречи с «платанами». Две трети выстрелов попали точно в цель, но у рейдера оказалось на удивление мощное защитное поле. При этом силовые установки жженого корабля вовсе не страдали от недостатка энергии. Складывалось впечатление, что в агрегатном отсеке у «Стальной бабочки» скрывается не термоядерный реактор, а маленькое солнце, которое позволяет тратить энергию в неограниченных количествах. В этой связи следовало опасаться, что корабль врага нанесет сверхмощный ответный удар.

Однако хозяин «бабочки» почему-то не стал обрушивать на «Торрент» огненный шквал. И «платаны» тоже сэкономил. Рейдер с невиданным проворством ушел из-под огня крейсера и прикрылся небольшим астероидом из орбитального пояса Эниума.

На первый взгляд это выглядело бегством с поля боя, но это было не бегство. Ответный удар все-таки последовал, вот только не такой, какого ожидал экипаж крейсера. Хозяин «Стальной бабочки» не стал стрелять, запускать ракеты или сжигать своим загадочным оружием всех, кто стоял на мостике «Торрента». Видимо, пользоваться обычным оружием казалось ему полным примитивом, а часто использовать секретное он не хотел по каким-то другим соображениям. Может, экономил боекомплект или не хотел привлекать внимание раньше времени… хотя кто мог обратить на это внимание, если кругом царил полнейший хаос и все уцелевшие люди были сосредоточены на выживании? А быть может, врагу просто хотелось разнообразия? Так или иначе, ответный удар оказался чем-то новеньким.

По эффекту он напоминал электромагнитный импульс, вроде того, что сопровождает ядерный взрыв, но… имелись два отличия. Взрыва не было, и второе – импульс вырубил все. Буквально все. От бортовых систем крейсера до синтетиков и наноботов, хотя «по паспорту» они все были устойчивы к электромагнитным возмущениям любой силы. И вдруг такой конфуз. Ну ладно, бортовые системы крейсера или наноботы, но синтетики! Кроме «паспортной» устойчивости к ЭМИ, они имели в данный момент три дополнительных слоя защиты: броню и прочный корпус крейсера плюс личную наноброню носителя. И ничего не помогло. Просто какая-то аномалия!

Никогда прежде не подводившие мароманнские синтетики зависли, а сцепки нанороботов замерли в крайних конфигурациях. То есть мароманны и робокриги как бы сыграли в детскую игру про «взволнованное море». Хауэр замер чуть подавшись вперед, к фронтальному экрану, а Бозе, к своему несчастью, в критический момент как раз хотел сделать шаг и почти перенес вес тела с одной ноги на другую. Железные доспехи сковали доктора, как лед, и обездвиженный Бозе рухнул носом в палубу. Рухнул и вырубился. То ли потому, что ударился, то ли оттого, что остался без синтетика. С точки зрения синтомедицины, кратковременное отключение электронного компаньона запросто могло стать причиной обморока. А долгосрочное – даже причиной смерти.

Хауэра подобная участь миновала. Стоял он нормально и падать в обморок не собирался. Он давно научился жить с синтетиком «параллельно»: в нужный момент отстраняться и пользоваться только своими собственными мозгами. Нет, новизна ощущений имелась, ведь, «отстраняясь», Хауэр обычно не вырубал совместное с компаньоном восприятие. И это восприятие хоть немного, но корректировалось синтетиком. Поэтому сейчас командор отчасти чувствовал себя новорожденным, все вокруг казалось незнакомым.

Впрочем, это относилось только к одному – к звукам. Без обработки синтетиком они казались резче, громче и объемнее. Что до зрения и ощущений – тут был полный ноль. Ощущения замкнулись на холоде отключенной наноброни, а зрение без поддержки компаньона капитулировало перед абсолютной темнотой. Ведь на борту «Торрента» не работало ничего вообще. Даже аварийное освещение. Царили полная темнота и гробовая тишина.

– Похоже, это не все примочки, – неузнаваемо скрипучим голосом заявил невидимый Сайрус. – Чувствуете ускорение?

– Лично я чувствую, что становлюсь легче, – пискнула Маритта. – Но почему-то медленно. Разве искусственная гравитация не вырубилась?

Хауэр усмехнулся. Синтетик делал голос вильдершы глубже и бархатистее. «Вживую» слушать ее было не так приятно.

– Даже обесточенный гравитрон останавливается не сразу, – пояснил Рем. – Крутится какое-то время по инерции. До наступления невесомости обычно проходит минут десять. Хауэр, ты можешь говорить? Чувствуешь ускорение?