Возьми меня себе - Мария Летова

- У вас кровь…

Быстро работая салфеткой, счищает засохшие пятна с моей ладони. Замерев, медленно поднимает карие глаза:

- Она не ваша.

- Нет, - говорю, забирая свою руку.

- А чья?

- Не припомню. - Отвечаю коротко, откидываясь спиной на стену.

Её глаза цепляются за торчащий из-под моей куртки ворот чёрного кевларового бронежилета. Быстро метнув их к моему лицу, кладет руки в карманы и осматривает коридор.

В мои обязанности не входит отвечать на какие-либо вопросы, а ей бы я посоветовал задавать их сегодня поменьше, но, думаю, эту мысль до неё донесут и без меня.

Без сомнения, такая женщина составит честь любому мужчине. И ещё каких-нибудь два месяца назад я бы сам предложил ей вместе провести время. Но, на моё счастье, Айза успела объявиться в моей жизни раньше, чем я обзавёлся семьёй и детьми с другой. В противном случае я оказался бы в кромешной жопе, потому что, объявись она с запозданием, у всех нас возникли бы охеренные проблемы.

Совершенно очевидно, что держаться от неё подальше я бы не смог, как бы ни старался. Тем более, что в любой параллельной реальности она бы усложняла мне задачу всеми доступными способами. Она изобретательна, как маленький чёрт. Это то, что помимо всего прочего я понял, сыграв с ней в шахматы.

Моей любимой женщине восемнадцать. И она ругается, как матрос, когда я ее трахаю. И стонет как чувственная ведьма, когда кончает от моих пальцев и моего языка. И каждый раз, когда это происходит, я всерьез боюсь её повредить.

Мой член дергается незамедлительно, и от желания схватиться за ширинку сжимаю челюсть.

Блядство…

Перевожу глаза на открывшиеся двери лифта, снова сцепляя руки в замок и возвращая их в исходное положение. Из лифта в пустой коридор высыпает четверо парней Аида Джафарова, одетых в костюмы и галстуки, как того требует его протокол.

Ни одного из них я теперь не знаю, потому что выпал из команды на целый год, и теперь, когда мне пора в неё вернуться, мою башку разрывают мысли не касающиеся ни Тины, ни Аида и ни одного из членов его семьи.

Нет.

Ни хрена подобного.

Я сижу здесь, а мою башку разрывают мысли о том, что бы было, если бы эта кровь была моей. Бешеная паника накрывает до колик в кончиках пальцев. Оглушительная и пиздец какая реальная. Если со мной что-нибудь случится, я просто до усрачки боюсь представить, что будет с Айзой.

Какого хрена она станет делать?

Одна. Без меня.

Вернётся в свою скорлупу? Ввяжется в дерьмо?

Чувствую, как каменеет челюсть, как лупит по рёбрам сердце, как учащается дыхание.

Это гребаная паника.

Айза, твою мать…

Что мне делать с тобой?

Представляя её одну в этом городе или в любом другом я просто впадаю в ступор и боюсь. Боюсь так, как никогда ничего в жизни не боялся. Мы трахались без резинки пять часов назад. Я кончил на её вздёрнутые маленькие сиськи, пока она наблюдала за процессом, облизывая свои пухлые губы и постанывая, будто кончала сама. И теперь меня терзает дебильный страх того, что она могла забеременеть.

Если со мной что-нибудь случится, они останутся одни. Даже если у них будет моя фамилия, это ни хрена не поможет. С моей роднёй ей не место. Это место не для неё.

Сжимая кулаки, наблюдаю за тем, как Мира Джафарова в сопровождении своего супруга появляется из лифта. Бледная как мел и рассеивающая вокруг запах своих духов. Её глаза мечутся в пространстве, пока не спотыкаются о меня. Стянув с головы красную шапку, срывается с места.

Молча киваю, пытаясь вникнуть в суть происходящего вокруг, но ни хрена не выходит. Мой мозг, как ненормальный, гоняет по клеткам нейроны, пытаясь найти решение проблемы, которая до сегодняшнего дня плавала где-то в подсознании, но, поскольку в последние дни я думал совсем не башкой, она не выплывала на поверхность и не крутила мои яйца так, как крутит сейчас.

В руках Марата детская переноска, в которой спит его сын, завёрнутый в голубой комбинезон.

- Как она? - выдыхает Мира, хватая за руку врача.

- Вы родственница? - растерянно спрашивает та, глядя на то, как охрана Марата Джафарова заполняет коридор.

- Я её сестра…

- Пойдёмте, - кивает женщина, посмотрев на меня исподлобья.

Поставив на кресло переноску, Марат сбрасывает куртку и говорит, извлекая из переноски Даура:

- Отвезёшь их домой. Они теперь на тебе. Оба.

- Как скажешь, - встаю, поправляя кобуру.

Подойдя к окну, за которым давно стемнело, упираюсь в раму рукой и смотрю на заснеженный город.

У меня в этом городе не было ни черта своего.

Я даже не знал, хочу ли здесь остаться. До вчерашнего дня у меня, кроме винтовки, вообще ничего своего не было, потому что я охренительно неприхотливый.

И, когда три часа спустя до скрипа сжимаю ладонями руль, глядя на погруженный во мрак спящий дом, знаю, что решение, которое я принял, ей ни хрена не понравится.

Прислонившись спиной к высокому перильному столбу, запрокидываю голову и смотрю в тёмное небо. Чтобы скоротать время, просто считаю звёзды. Сбиваясь и упрямо начиная сначала.

Глупейшее занятие.

Достав руки из карманов шубы, резко и раздраженно стягиваю рукавицы. Растолкав их по карманам, дую на руки, пытаясь согреть кончики пальцев. Двигаю пальцами в сапогах и тру друг о друга ноги в лосинах и тёплых колготках, вспоминая о том, как ненавижу мёрзнуть.

Тишина и темнота вокруг давят на меня так, что боюсь отлепиться от этого столба. Потому что, тишина и темнота - два моих самых заклятых врага с одиннадцати лет. Я никогда не говорила об этом Максуту, но он, чёрт его побери, будто и так всегда всё знает.

“Ты невозможный…”, - пеняю угрюмо в своей голове.

Обняв руками перильный столб, прислоняюсь к нему виском, закрывая глаза и глубоко вдыхая ледяной воздух.

Мы спим вместе всего три дня, но он всегда оставляет включенным какой-нибудь ненавязчивый источник света. Будто знает, что в темноте и тишине я напрочь теряю ориентацию. До такой степени, что просто валюсь на пол, стены или на всё, что подвернётся по дороге, и сейчас я жалею о том, что мне не хватило мозгов включить крылечный фонарь, прежде чем выйти на улицу. Но мы с Фати весь день передвигались в окружающем пространстве, как две заблудившиеся тени.

И ждали, ждали, ждали.

Ждали хоть каких-то новостей!

Теперь, когда мы знаем, что Тина живая и… невредимая находится в больнице, с плеч слетела чудовищная тяжесть.

Не нужно быть гением, чтобы понимать - невредимых людей не отправляют в больницы.