Герои академии Даркстоун - Анастасия Медведева

Я сама взяла на себя ответственность за чужие жизни. Я сама решила поставить крест на принципе «я одиночка, до других мне нет дела». Что ж, теперь пора отвечать за свое решение…

Главное – не засыпать…

Я должна держаться… я уже продержалась больше суток…

Рес провел в своем коконе больше десяти лет! И пусть он был лишен рассудка, я не поддамся на мольбу собственного сознания о минуте покоя… я не закрою глаз… кто знает, что со мной могут сделать, пока я сплю?.. Я нахожусь в мире, где действуют неведомые мне законы. Поэтому безопаснее будет контролировать себя и всю окружающую обстановку – пока есть силы…

А сил все меньше… с каждой секундой… А еще – где-то на уголке сознания – начинает расти паника, что меня никогда отсюда не выпустят. Никогда. Это самый простой способ избавиться от проблемной наследницы. Хаос… меня могут оставить здесь навсегда! На лбу выступил пот, а сердце забилось чаще. А что, если я сижу здесь уже больше месяца? А если – больше года?..

Страх сковал все тело. Я должна выбраться отсюда! Прямо сейчас! Посмотрев на собственные ладони, я поняла: если они сейчас не проведут заряд, это морально убьет меня. Сама не заметила, как начала мелко дрожать… потому пропустила тот момент, когда стена перед моими глазами тоже завибрировала. Это галлюцинация? Или меня трясет настолько, что…

Когда в следующий момент комната обрела краски, в углах появилась мебель, а в окнах – свет, до меня дошло: это не галлюцинация! Меня выбросило в реальность!

Ощутив резкий спазм в животе, я со стоном подтянула ноги к груди. Мое тело лежало на кровати в позе эмбриона, в голове гудело, а внутри все скрутилось от голода и жажды – и при этом буквально звенело от чувства наполненности после долгой пустоты.

Стон сорвался с губ сам по себе… я не в состоянии выносить эту пытку без звука!

В покои быстро вошли две служанки, помогли подняться и довели до уборной. Я чувствовала себя выжатой морально, обессиленной, ужасно слабой и абсолютно дезориентированной. И хуже всего то, что понимала: сейчас придет кто-то из них – а они не должны видеть меня в таком состоянии! Потому я переставляла ноги, опираясь на плечи служанок, вернулась в покои, с трудом забралась обратно в постель и попыталась влить в себя бульон, принесенный кем-то из прислуги.

Я до сих пор не знала, как следует вести себя с наследником, но в одном теперь уверилась точно: вся моя прежняя линия поведения, основанная на эмоциях и безрассудных поступках, была неверной. Она и привела меня сюда.

Я сама виновата в том, где нахожусь и в каком состоянии…

Это не должно повториться. Больше никогда.

Пора учиться на своих ошибках.

И, кажется, я наконец готова распрощаться со всеми своими фантазиями насчет счастливой личной жизни.

А еще – вспомнить, что Кайрит Дэ’Барро всегда оставалась сильной и независимой, что бы с ней ни происходило. Она не сломалась, когда поняла, что от нее избавились, как от ненужного материала, сослав в глухую деревню. Она сумела сбежать и устроиться в столице, став ученицей мастера древних рун. Она не выдала себя, когда ее поймали законники, она поступила в академию Даркстоун, она сплотила вокруг себя изгоев и смогла освободить из заточения Правую Руку Императора.

Я не должна забывать о том, кто я есть.

И я не должна поддаваться эмоциям. Моя сила в моей сдержанности. Так было всегда.

Рес забрал мою уверенность вместе с внутренним спокойствием, но он не мог забрать мой внутренний стержень: я сама согнула его. И теперь настала пора вернуть себе прежнюю стойкость и непробиваемость.

Только такая Кайрит сможет противостоять Грегору, владыке и всему Средимирью – если потребуется!

Так что я проглотила содержимое ложки и тут же наполнила ее вновь. Мне нужны силы. Когда Рес выбрался из своего кокона, он не просто стоял на ногах. Он разрушил защитника Нани и напал на меня. Он ни одним движением и ни одним жестом не выдал своей усталости. И пусть его тело было погружено в стазис, в отличие от моего, я по сравнению с ним – изнеженный домашний цветочек. Мне даже смотреть и слышать больно!

Убрав на столик чашку с бульоном, я поднялась на ноги. Сама. Подошла к зеркалу. Посмотрела на свое отражение с бледноватым цветом лица, с мешками под глазами и отсутствием какого-либо блеска в этих самых глазах… Нет, так не пойдет.

Преодолевая себя, отправилась умываться, затем позвала служанок и молча указала на голову. Мне сделали такую прическу, что кожа лица буквально натянулась на череп. На лицах служанок читался ужас, на моем – убойная решительность. Каждый раз, как одна из девушек пыталась ослабить натяжение волос, я сухо произносила: «Туже». Дело не в том, что я мазохистка, а в том, что могла сосредоточиться на этой боли и отвлечь себя от всего остального.

То же самое произошло и с платьем, цвет которого я оставила без комментариев: с захватчиками не спорят. Я попросила так туго зашнуровать корсет, что прислужницы едва не плакали, выполняя мою просьбу.

Они не понимали, что этими «зверствами» помогали мне справиться с внутренней слабостью и желанием забиться под одеяло и носу не показывать до конца своей жизни. Да, новая Кайрит выглядела настоящей холодной принцессой в удивительно строгом белом платье с глухим воротом, расшитым драгоценными нитями. Но за всей этой броней продолжала скрываться обиженная и испуганная девушка, лишенная спины, за которой можно спрятаться… лишенная плеча, на которое можно опереться… лишенная близких и родных людей, к которым можно обратиться… И выброшенная в воды интриг императорского дворца.

Но, полагаю, в каждом человеке сидит этот маленький ребенок, так что стыдиться нечего – главное, чтобы в процессе борьбы от меня не осталась одна лишь броня…

И, конечно, никто из тех, кто будет на меня смотреть, никогда не увидит моих обид и страхов. Они будут видеть лишь ту Кайрит, которую я им покажу.

Уверенную в себе и знающую свой путь.

Отпустив служанок, я провела рукой по гладко зачесанным в тугую прическу волосам, прикрыла глаза… и решительно их распахнула. Потому как в мою дверь вошел Грегор, во всем своем наследном блеске.

Весь его вид источал уверенность и силу, а взгляд внушал желание пасть ниц и подчиниться. Вот только мне почему-то впервые не страшно было на него смотреть. Напротив, я чувствовала какую-то внутреннюю свободу от возможности так просто лицезреть его перед собой. Да, он запирал меня в коконе, он лгал мне, обманывал людей, отправил мою мать в темницу, – но теперь я хотя бы понимала его мотивы.

Он избавлялся от всех препятствий на пути к трону.

Он уже не был тем «загадочным наследником», который пугал меня своими не менее загадочными речами и вводил в ступор странными предложениями.

Теперь, когда я знала его цель, я поняла одну простую вещь: он тоже боится. Только скрывает это намного лучше, чем я. А это значит, что мне вполне по силам с ним тягаться.