Застава - Василий Головачев

– Вечером, поэтому надо успеть его допросить.

Дэн помолчал.

– Вы меня без ножа режете.

– Повторить?

– Я заканчиваю бомбовзрывной анализ…

– Встретимся на базе. – Гордеев отключил линию, подумал, глядя перед собой остановившимся взглядом, и набрал на клавиатуре скайп-код.

Через несколько секунд компьютер нарисовал в пузыре экрана чёрного кота.

Кот был красив, у него были умные синие глаза, белые лапки, белый треугольничек на шее, белые усы и белая звёздочка во лбу. Это был символ связи члена Совета «Триэн» Алексея Денисовича Швырёва, третьего человека в Совете, обладавшего правом заблокировать любое решение руководства «Триэн».

– Доброе утро, Иван Петрович, – промяукал кот, именно промяукал – со всеми кошачьими интонациями.

– Доброе, Алексей Денисович, – сказал Гордеев, надеясь, что и его скайп-пароль, рождённый в данный момент криптосистемой компьютера Швырёва, выглядит достойно. Он взял в качестве опознавателя изображение растопырившего крылья ясноглазого сокола.

– Слушаю тебя.

– Назрела необходимость посоветоваться.

Кот потянулся, пригладил лапкой усы.

– Без техники?

– Прямо.

– Вечером сегодня тебя устроит? Часов в десять, у меня.

Спрашивать о причинах встречи Швырёв не стал, прекрасно зная деловые и психологические качества командира «Заставы». С Гордеевым они были знакомы много лет и могли обходиться без каких бы то ни было предварительных согласований.

– Вполне.

– Тогда жду.

Кот потянулся и спрыгнул куда-то вниз, в стол, так это выглядело со стороны.

Гордеев выключил компьютер, вызвал водителя и покинул неприметный офис в деловом корпусе шестьдесят седьмой больницы, где он проводил почти все оперативные совещания и работал с документами.

* * *

Допрос Дворковица длился четыре часа и дал много новых сведений о жизни змеелюдей в России в частности и на Земле в общем, а главное – помог полнее оценить их намерения и цели.

Уставший, как после разгрузки двух вагонов с углём, Гордеев вернулся в Москву вместе с Дэном и Соломой, отдохнул дома полчаса, а вечером поехал к Швырёву.

Алексей Денисович был старше Гордеева на восемь лет.

Он окончил Московский институт экономики, менеджмента и права, с конца девяностых прошлого столетия поработал сотрудником судебного департамента при Верховном суде России, затем стал главой департамента по делам общественных и религиозных объединений Минюста, а с две тысячи восьмого года получил должность заместителя министра юстиции.

В «Триэн» он пришёл раньше Ивана Петровича, но говорить об этом не любил. Поэтому Гордеев не знал, каким образом его давний знакомый по судебным делам стал членом Совета.

Жил Швырёв в бывшем прокурорском доме напротив Парка Горького – на противоположном берегу реки Москвы. Его трёхкомнатная квартира на двенадцатом этаже, общей площадью в сто квадратных метров, положенная ему по статусу, не поражала роскошью, хотя и была обставлена в модном нынче стиле Natuzzi. Гордеев бывал здесь не однажды и каждый раз с интересом оглядывал интерьеры гостиной и личного кабинета Алексея Денисовича.

Окна гостиной выходили на реку и на парк за ней, и если бы не плотный поток машин на набережной, останавливающийся в часы пик, пейзаж был бы замечательный. Однако количество машин в столице возрастало с каждым днём, и любоваться на парк с веранды, опоясывающей здание по всему периметру, было грустно. Поэтому дверь на веранду открывалась редко.

Хозяин встретил гостя в домашнем костюме, напоминающем пижаму. Как и Гордеев, он любил спокойные серо-синие тона, и пижама тоже была синяя, с белыми вставками. Оба оценивающе посмотрели друг на друга. Швырёв первым обнял гостя, отстранился.

– Что-то ты печален, друг мой.

– Да и ты тоже нерадостен, Денисович. – Гордеев слабо улыбнулся. – Мы как в том анекдоте: встретились как-то российский футбол с российским образованием, посмотрели друг на друга, обнялись и заплакали.

– Примерно так оно и есть на самом деле, – ответно улыбнулся Швырёв. – Проходи, располагайся.

Сели на роскошный угловой диван, напротив которого на стене висел плоский экран современной телесистемы, позволяющей смотреть фильмы в 3D-формате. Диван был светло-коричневого цвета, толстый мягкий ковёр перед ним – коричневого с проседью, по стенам висели светло-коричневые и сиреневые драпировки, и даже модульный сервант и книжные полки были сделаны из материала таких же цветовых сочетаний.

Гордеев бросил взгляд на картины, висящие меж полосами драпировок. Все они были современными коллажами, в условном стиле изображающими купание в морях и реках либо парение в воздухе весёлых, жизнерадостных молодёжных компаний. Лишь одна картина выделялась из тематической коллекции собрания – лунный пейзаж, выполненный в исключительно реалистичном духе.

Все картины были написаны женой Швырёва, известной художницей, и она же, насколько знал Гордеев, лично создала интерьер гостиной. Да и всей квартиры в целом.

– Подслушки и подглядки у меня нет, – по-своему понял взгляд гостя Алексей Денисович.

– Знаю, – улыбнулся Иван Петрович. – Просто увидел новую картину.

– Ах, эту, – кивнул на лунный пейзаж хозяин; у него была грива седых волос, седые баки и седые усы, отчего он Гордееву напоминал кота, чьё изображение взял в качестве код-символа связи. – Диана увлеклась космосом в последнее время, пишет пейзажи Марса и других планет. Но дома мы решили оставить только лунную перспективу. Это Море Влажности, слева вверху – внешнее кольцо кратера Гассенди. Знаменит сложной системой трещин на дне.

– Такое впечатление, будто рисовано с натуры.

– У Дианы дар, подозреваю – экстрасенсорного характера, иногда ей удаются удивительные вещи.

– Слышали о скандале с Луной?

Швырёв поднял брови.

– О чём речь?

– Владелец участка на Луне – а вы знаете, что почти вся её поверхность распродана частным лицам частной же компанией, – подал в суд на корпорацию НАСА за посадку автоматического корабля «на его участке».

– Дожили, что называется.

– Он требует один миллиард долларов!

– Ну, суд вряд ли удовлетворит его аппетиты, хотя создаётся прецедент, от разрешения которого будет зависеть вся последующая экспансия Солнечной системы. Ведь уже начали продавать участки и на Марсе, и на Венере, и даже на Меркурии.

– Международная конвенция запрещает продажу планет и астероидов, они являются собственностью всего человечества.

– А кто на это посмотрит? Люди давно зарабатывают баснословные деньги мошенничеством.

– Нелюди.