Рокфеллеры - Екатерина Владимировна Глаголева

глубоко уважал Карнеги за благотворительную деятельность, однако видел в ней некоторое проявление тщеславия: «Как говорят мне близкие друзья мистера Карнеги, он не делает тайны из того, что совершает всё это, лишь бы увидеть своё имя, высеченное в камне, по всей стране. Вы замечали, что он всегда дарит здания, а кому-то другому приходится предоставлять деньги на их ремонт?» Кстати, 1 октября того же года в Баптистском колледже в Чикаго начались занятия.

Отцы невест

Весной 1893 года Сетти со всеми детьми отправилась в собственном вагоне в Чикаго и остановилась у Нетти Фоулер-Маккормик, в её особняке на Раш-стрит. В 1858 году 23-летняя Нэнси Фоулер (близкие звали её Нетти), сирота из Нью-Йорка, перебравшаяся в Чикаго и ставшая секретаршей изобретателя сельскохозяйственных машин Сайруса Маккормика, вышла замуж за своего босса, которому тогда было 49 лет, родила ему семерых детей, а в 1884-м овдовела. Маккормики, истые пресвиторианцы, во многом походили на Рокфеллеров: щедро жертвовали на миссионерскую деятельность, воспитывали своих детей в строгости — только голосовали за демократов. Уильям Рокфеллер водил дружбу со старшим сыном Нетти, Сайрусом Маккормиком-младшим, а Джон Рокфеллер-младший учился в школе Браунинга вместе с Гарольдом, который был на два года его старше, и Стэнли, своим ровесником. Теперь он представил их своим сёстрам.

Целью приезда была Всемирная Колумбова выставка, посвящённая четырёхсотлетию открытия Америки Христофором Колумбом. (Решение приурочить выставку к этому юбилею было принято в ноябре 1892 года.) В центре экспозиции находились большой искусственный водоём, символизировавший долгое плавание Колумба в Новый Свет, и копии трёх его каравелл — «Ниньи», «Пинты» и «Санта-Марии» в натуральную величину, построенные в Испании и пришедшие под парусом в Америку. На право принимать выставку претендовали Нью-Йорк, Вашингтон и Сент-Луис, но победил Чикаго. Выставка разместилась на территории в 690 акров, где специально возвели две сотни зданий в неоклассическом стиле, прорыли каналы, создали лагуну, разместили павильоны сорока шести стран-участниц. По размаху и великолепию выставка превзошла все предыдущие (Парижская Всемирная выставка 1889 года, для которой Эйфель построил башню, занимала почти в шесть раз меньшую территорию и принимала 35 стран) и стала символом американской исключительности. Президент Гровер Кливленд торжественно открыл её 1 мая. Предполагалось, что по воскресеньям вход на выставку будет закрыт, но Чикагский женский клуб настоял, чтобы она работала без выходных, — тогда её смогут осмотреть и те, кто занят по будням. В итоге за полгода выставка приняла около двадцати шести миллионов посетителей.

Впервые в мире отдельно от выставочных павильонов оборудовали парк развлечений на бульваре длиной целую милю — Мидуэй Плезенс, благодаря чему в американском варианте английского языка появилось слово «midway», обозначающее места народных гуляний с ярмарочными балаганами. Развлечения тут были на любой вкус: знаменитый охотник на бизонов Буффало Билл привёз своё шоу, оно сопровождалось лекциями историка о Диком Западе; благодаря организатору парка Солу Блуму американцы впервые увидели «танец живота». Среди аттракционов было «Колесо Ферриса» — колесо обозрения, построенное Джорджем Вашингтоном Гейлом Феррисом-младшим, высотой 80 метров, с тридцатью шестью кабинками, каждая из которых могла вместить до сорока человек. Кроме того, Эдвард Мейбридж прочитал в специальном павильоне несколько лекций о движениях животных, демонстрируя изобретённый им зоопраксископ, который использовал принцип хронофотографии (делал снимки один за другим, запечатлевая разные фазы движения), то есть зрители, по сути, впервые посмотрели кино. В другом павильоне немецкий изобретатель Оттомар Аншютц с помощью другого приспособления, электротахископа, показывал «искусственно оживлённые фотографические картины в полном естественном движении»: прыгающих гимнастов, летящий пушечный снаряд и т. п.

От берега озера к казино можно было добраться по первой движущейся дорожке — травелатору, имевшему две части: для сидящих и для стоящих или идущих. Для украшения зданий, подсветки фонтанов и трёх мощных прожекторов использовалось электричество. Компания «Вестингауз электрик», приобретшая около сорока патентов у Николы Теслы, продемонстрировала преимущества генераторов переменного тока перед оборудованием прямого тока, производимым компанией «Дженерал электрик» Томаса Эдисона. Но в павильоне электричества, у входа в который стояла статуя Бенджамина Франклина, Эдисон представил кинетоскоп, прожекторы, сейсмограф, электроинкубатор для цыплят и телеграфный аппарат с использованием азбуки Морзе. Выставка была коммерческой, поэтому обе фирмы не просто показывали «фокусы» типа медного «Колумбова яйца» Николы Теслы, раскрученного и поддерживаемого в воздухе электромагнитным полем, а заключали контракты на поставку оборудования. В Англии, Франции, России строилось всё больше электростанций — тепловых и гидравлических; лампы накаливания вытесняли газовые фонари и керосиновые лампы. Наконец, отличительной чертой Колумбовой выставки было участие в культурной программе множества чернокожих музыкантов, представлявших самые разные стили и жанры, от спиричуэлс до регтайма и классики. Скрипач Джозеф Дугласс и пианист Скотт Джоплин «проснулись знаменитыми» и в дальнейшем снискали международную известность.

Праздник омрачило трагическое событие: 28 октября, за два дня до официального закрытия выставки, любимый народом мэр Чикаго Картер Гаррисон (он избирался на эту должность пять раз) был застрелен у себя дома Патриком Юджином Прендергастом — неудачливым искателем должности, страдавшим манией величия. Церемонию закрытия отменили, вместо этого потрясённые чикагцы собрались на общественную заупокойную службу.

В то время как посетители выставки глазели на диковинки, в Америке происходила биржевая паника — предвестница финансово-экономического кризиса, который уже тогда назвали Великой депрессией.

Началось всё с Лондона. Известный банк Бэрингов делал крупные инвестиции в Аргентине и США, но в 1892 году в Буэнос-Айресе произошёл государственный переворот, ситуация стала нестабильной, и финансисты, опасаясь, что зараза перекинется дальше, принялись спешно выводить свои активы, продавая акции и обменивая доллары на золото (серебро в Лондоне упало в цене наполовину). Золотые запасы Казначейства резко сократились, способность государства обеспечивать золотом бумажные деньги вызывала сомнения, и вкладчики ринулись в банки забирать свои кровные. Начались банкротства банков, а вслед за ними — железных дорог, погрязших в долгах и запутавшихся в мошеннических схемах; железнодорожные компании «Эри» и «Нозерн Пасифик» приказали долго жить. В целом за четыре года Великой депрессии разорятся 500 банков и более пятнадцати тысяч компаний, по большей части на Западе; начнутся массовые увольнения; люди, не имеющие возможности выплатить ипотеку, останутся без крова; против рабочих, осаждающих конторы с требованием выплатить долги по зарплате, бросят войска. Уровень безработицы будет доходить до 25 процентов в Пенсильвании, 35 процентов в Нью-Йорке и 43 процентов в Мичигане. Мужчины будут хвататься за любую работу — колоть дрова, дробить камни, шить; женщины — выходить на панель, чтобы прокормить детей. В случившемся обвинят Кливленда; тот, в свою очередь, назовёт причиной кризиса «закон Шермана» о покупке серебра. Чтобы спасти ситуацию, конгресс осенью отменит этот закон, но президенту придётся прибегнуть к займам: он получит 65 миллионов долларов золотом от Дж. П. Моргана и английских Ротшильдов.

Членам руководства «Стандард ойл» было грех жаловаться: фирма оказалась одним из редких предприятий, которые не только не пострадали от кризиса, но и продолжали получать прибыль. Можно было даже