Гори ясным пламенем - Ника Амур

— Пять лет назад.

— Пять лет?! — Вероника не смогла скрыть глубину своего замешательства. — Почему вы не поженились?

— О чем вы говорите? — Раиса грустно усмехнулась. — Светлана Георгиевна и меня, и Бориса сжила бы со свету. Она бы ни за что не позволила сыну породниться с такой, как я.

— Светлана Георгиевна не далеко от тебя ушла, — проворчала Вероника. Она до сих пор чувствовала ответственность за Бориса, как это было, когда она жили вместе, а потому не осталась равнодушной к его несчастью. Вдруг Борис покончил с собой из-за проблем в личной жизни? Вероника спросила об этом у Раисы.

Та энергично затрясла головой, опровергая ее догадку.

— Нет, нет, дело совсем не в этом. Нам было хорошо и так. Борис никогда бы не пошел против воли матери, а мне было все равно. Лишь бы он был рядом.

— Что толкнуло его на такой страшный поступок?

— Проклятие, — Раиса сказала это будничным голосом, будто все в округе это знали, и одна только Вероника пребывала в неведенье.

— Ты в него веришь?

— Какая разница? Главное Боря в него верил. Последний год он твердил лишь о нем. Дня рождения боялся, как черт ладана.

— Не может быть, — не верила Вероника. — Борис не был суеверен.

Раиса отвлеклась на принесенный официантом круассан с чаем. Пока она уплетала угощение, Вероника размышляла. Мог ли страх Бориса перед проклятием превратиться в навязчивую идею и стать настолько сильным, что он убил себя лишь потому, что по-настоящему верил? С первого взгляда идея казалась абсурдной, но это если не знать характера Бориса. Живя с ним, Вероника не раз подмечала его зацикленность. Порой им овладевала какая-то мысль, и он увязал в ней как муха в сиропе.

Подобные навязчивые состояния случались нечасто, но они имели место. Вероника припомнила один показательный случай. Однажды Борис простыл. Ничего серьезного, он продолжал ходить на работу, пока кто-то из коллег не сказал, что его симптомы похожи на грипп. В тот же вечер Борис слег с высокой температурой, а вызванный на дом врач поставил диагноз – грипп. Была середина лета, и эпидемия гриппа давно закончилась. Сработало самовнушение. Человек, сказавший про грипп, был настолько убедителен, что Борис поверил и, на самом деле, заболел. Что мешало этому сценарию повториться с проклятием? Все что Борису было нужно – поверить в реальность проклятия, а дальше он убедил себя шагнуть под поезд. Оставалось найти катализатор – человека, который внушил ему, что проклятье существует.

— Откуда он вообще услышал о проклятие? — подумала Вероника вслух. Она была уверена: когда Борис жил с ней, он не подозревал о проклятии.

— Изольда Карловна сильно за него переживала, — откликнулась Раиса. — Как увидит Бориса, сразу начинала причитать, что ему недолго осталось.

«И тем самым погубила внука», — закончила про себя Вероника. Все встало на свои места. Изольда Карловна случайно или умышленно изо дня в день внушала Борису мысль о скорой гибели. Тридцать пять лет – рубеж, который она обозначила. И Борис четко его придерживался. Она практически внушила ему, что он должен покончить с собой.

— Изольда Карловна не виновата, — Раиса догадалась по лицу Вероники, о чем она думает, и поспешила обелить имя старухи. — Мне мама рассказывала, что после смерти мужа, Изольда Карловна не верила в проклятье. Так было вплоть до того, как застрелился Леопольд. Невестка убедила ее, что в смерти Леопольда виновно проклятие. Она твердила это до тех пор, пока старуха окончательно не помешалась.

Вероника никогда так внимательно не слушала собеседника. Она буквально впитывала каждую букву, жалея об одном, что нельзя достать блокнот с ручкой и записать слова кухарки. Это могло спугнуть внезапную откровенность Раисы.

— Но откуда Борис знал содержимое предсмертной записки отца? Изольда Карловна уверяла, что он ее не видел.

— Видел, — ответила Раиса. — Он тайком пробрался в комнату бабки и отыскал там много интересного.

Очередному мистическому совпадению нашлось простое объяснение, чему Вероника несказанно обрадовалась.

— А Борис говорил тебе, зачем едет в столицу? — спросила она.

— Открыто нет. Но он часто упоминал сына в последнее время. Я думала, он хочет с ним повидаться.

— Он никогда не интересовался Митей, — отметила Вероника. — С чего вдруг такая перемена?

— Он готовился к смерти, — прошептала Раиса с таким видом, точно произнесла вслух нечто запретное.

— Если ты это знала, почему не остановила его? — Вероника разозлилась на глуповатую кухарку.

— Что я могла? — Раиса округлила глаза. — Это же проклятие! Куда мне тягаться с высшими силами?

— Ты сама минуту назад сказала, что это Изольда Карловна внушила Борису мысль о проклятии. А ей эту идею подсказала Светлана Георгиевна. Причем здесь высшие силы?

— Но ведь отец Бориса застрелился, — напомнила Раиса.

Вероника прикусила язык, чтобы не наговорить лишнего. Развивать тему бессмысленно. Раиса принимала за чистую монету историю с проклятием. Можно было спорить хоть до хрипоты. Ничего не изменится.

Вероника отодвинула от себя чашку и устало откинулась на спинку стула. Потерла ноющие виски. Беседа с кухаркой довела ее до головной боли. Как можно быть такой инфантильной?

— Ты любила Бориса? — из чистого любопытства поинтересовалась Вероника.

— Да, — кивнула Раиса.

Вероника покачала головой. Смотреть, как любимый человек движется к пропасти и ничего не предпринимать. Все было еще хуже, чем она представляла. Покорность Раисы переходила мыслимые границы. Вероника сама до недавнего времени была такой. Она молча сносила невзгоды и удары судьбы. Наверное, так продолжалось бы и дальше, если бы не нависшая над Митей угроза. Ради сына она сумела, наконец, взять себя в руки и бросить вызов миру. Глядя на Раису, как на зеркальное отражение себя недавней, Вероника испытывала смешенные чувства. Что-то среднее между жалостью и отвращением.

Раиса глянула на часы над входом в кафе и сказала:

— Мне пора возвращаться. Не хватало только, чтобы мое отсутствие заметили.

Кухарка расплатилась за чай с булочкой и покинула кафе. Вероника проводила ее взглядом, испытав облегчение, когда та скрылась за углом.

Несмотря на неприятные эмоции, что всколыхнула в ней Раиса, Вероника сочла разговор удачным. Она многое узнала. Борис действительно сам бросился под поезд, намерено скопировав предсмертные записки отца и деда, чтобы лишний раз подтвердить: проклятие существует.

Две смерти в страшной цепочке нашли логичное объяснение. Два самоубийства не связаны между собой. Арнольд убил себя, будучи не в состоянии снести позор из-за измен жены. Борис пал жертвой внушаемости. Ему было проще покончить с собой, чем разбираться со своей жизнью. Для него это был практически идеальный выход. Оставалась загадочная смерть Леопольда. Вероника умышленно не стала называть его гибель самоубийством. Что-то подсказывало: здесь все намного сложнее.